[79].
Потребителями леса были также гончары и фаянсовых дел мастера. Гончары использовали для печей обжига различные породы дерева, а производители фаянса полностью зависели от наличия бука – им требовалась очень высокая температура. Прекрасные условия для производителей фаянса сложились в горах Вестервальда. Там имелось сырье – глина, в горных лесах оставались большие площади бука, а ниже – уже только низкоствольные леса, используемые для нужд рудной промышленности и экспорта древесины вниз по Рейну. Крупными потребителями фаянсовых кувшинов были окрестные предприятия, возникшие вокруг минеральных источников; для одного только Нижнесельтерского источника, дававшего знаменитый «сельтер» («сельтер» или «сельтерская вода» во многих регионах стал синонимом понятия «минеральная вода»), в 1764 году изготовили один миллион фаянсовых кувшинов. Стройные фаянсовые кувшины из Вестервальда сегодня известны прежде всего как тара для голландских спиртных напитков, из этого можно заключить, что «кувшинные пекари» Вестервальда уже и в прежние века поставляли свои изделия в Нидерланды. Они сплавлялись «верхним грузом» на многочисленных плотах вниз по Рейну.
Некоторые владетельные князья открывали мануфактуры для производства фарфора – посуды, на продаже которой можно было нажить немалые деньги, ведь по цене фарфор приравнивался к золоту. В фарфоровых мануфактурах массовый товар не производился, но и здесь печи для обжига съедали немало дров. В Севр, Мейсен и Берлин лес доставляли по рекам; может быть, это тоже сыграло свою роль в том, что мануфактуры были заложены именно на берегах Сены, Эльбы и Шпрее.
Без леса, прежде всего без бука, дававшего наибольший жар, не могли работать печи для обжига известняка. Известь использовалась как строительный раствор при возведении каменных домов, так что и их строительство не обходилось без дерева.
Пивоварни – еще один промысел, связанный с потреблением дерева – оставались, как правило, в городах или вблизи монастырей. Однако в отдельных случаях их также переносили в леса, примерами могут служить основанная в конце XVIII века пивоварня монастыря Святого Блазиана и более поздняя баденская государственная пивоварня Ротхаус. Хотя главная гордость этой пивоварни – ее кристально чистая родниковая вода, но причиной размещения производства вблизи источников вполне могло быть и наличие леса в верхнем течении многочисленных мелких речек.
Специализированные ремесленные предприятия, перерабатывавшие древесину, также располагались вдали от городов. Хотя первые лесопилки были основаны в городах Кирххайм-унтер-Тек и Аугсбург, однако уже в XIV веке, а тем более позже, их располагали в основном в местах отдаленных, часто в пределах замков, что обеспечивало защиту и охрану. Детальные записи, которые велись в Саксонии, сообщают, что к середине XIX века в городах работали 158 лесопилок, а в сельской местности – 1262. Может быть, владельцы лесопилок выносили предприятия за город из-за шума или из-за того, что в городах энергия воды предназначалась для иных целей, а может быть, им хотелось перерабатывать как можно больше дерева «на месте», или же их понуждали к этому соображения пожарной безопасности.
Вне городов располагались и бумажные мельницы. Первая из них в Центральной Европе была основана в Нюрнберге в конце XIV века. В течение XV и XVI веков в связи с развитием книгопечатания количество бумажных предприятий все время росло. Их удаляли от городов не только из-за запаха и шума, наличия сырья и воды как источника энергии. Золингерская бумажная мельница в начале XVI века была поставлена в отдаленном участке Бергской Земли (das Bergische Land), потому что ее владелец хотел уйти от строгой духовной цензуры в Кёльне.
Другими видами лесных ремесел занимались там, где под рукой были конкретные породы дерева. Смолу, деготь и пек (вар) получали в основном из хвойных пород. Подсочка деревьев, то есть получение живицы[80], имела большое значение в Средиземноморье. В городе Колофон в Малой Азии из смолы, добываемой из свилеватых сосновых пней, прежде всего алеппской сосны, получали канифоль. В других регионах Европы смола также использовалась в качестве сырья для получения пека и дегтя. Получали ее в основном из сосен, подвергая их мучительной подсочке, в отдельных случаях также из лиственниц, елей и берез. На востоке Альп смолистую сосну черную использовали для производства вара. Его добавляли в мыло или перерабатывали в масло для смазки телег, но больше всего вара требовалось для смоления кораблей и бочек – универсального контейнера Средних веков и раннего Нового времени. В бочках перевозили не только пиво и вино, но и масло, и сельдь, и фрукты, и книги. В любом случае, бочку необходимо было хорошо просмолить, чтобы она не пропускала воду. Столь же необходим был вар и в кораблестроении. Верфи на побережьях Северного и Балтийского морей, видимо, могли получать это сырье главным образом из Прибалтики и Северной Европы, так как хвойных лесов там было больше, чем на западе.
В каждом лесном регионе, конечно же, было развито собственно деревянных дел ремесло – резьба по дереву. Прежде всего она процветала там, где было наибольшее разнообразие древесных пород. В округе Берхтесгаден резчики использовали ель, лиственницу, европейскую кедровую сосну, пихту, тис, можжевельник, клены, липу, бук, граб, грецкий орех, рябину мучнистую, ивы, рябину, ясень, ольху, лещину и барбарис. Вряд ли нашлась бы порода, древесина которой не шла бы в ход. Поблизости от мастерских были и деревья влажных местообитаний, росшие, например, по склонам оврагов, и более сухих, подверженных феновым ветрам, и такие, что росли на опушках. Это значит, что резчик мог выбрать древесину быстро растущих деревьев с широкими годичными кольцами, или медленно растущих, кольца которых разделялись узкими промежутками. Мастерами резьбы по дереву славились Баварские Альпы и соседний с ними Тироль с их разнообразными лесами. Сходные благоприятные условия сложились (и остаются таковыми) в Богемии и Рудных горах.
Изготовление деревянных музыкальных инструментов было особенно успешным там, где росли и ель, и разные породы лиственных деревьев, в первую очередь клен. Из ели и лиственных пород сделаны скрипки Антонио Страдивари и других скрипичных мастеров из городов Верхней Италии (Кремоны и Брешии). Были скрипичные мастера и в лесах баварского среднегорья, в Богемии и Маркнойкирхене в Рудных горах (Erzgebirge).
Ивовые прутья для плетения корзин и изготовления бочарных обручей срезали в низинах, где в Новое время закладывались даже плантации ивы для лозоплетения. Лучше всего подходили для этого широкие пойменные долины, регулярно заливаемые во время половодья. Идеальное место представляла собой, например, долина Эльбы с ее пологими склонами. Особенно важную роль вплоть до XX века играли посадки ивы в небольшом населенном пункте Хазельдорфер Марш, относящемся сегодня к территории Гамбурга. Там производились обручи для многочисленных бочек, поставлявшихся в Гамбург. Такими же крупными центрами лозоплетения были долины Рура и других рек по нижнему течению Рейна (Niederrhein). Годились для выращивания ивы и такие долины, в которых одна река периодически подпруживала другую, как, например, в регионе между Кульмбахом и Лихтенфельсом в верхнем течении Майна.
К лесным промыслам принадлежало также бортничество[81]. Эта форма пчеловодства считается скорее славянской, так как занимались ею в первую очередь в восточной части Центральной Европы. Однако вряд ли это объясняется этническими причинами. Пчел содержали почти исключительно в старых толстых соснах, а их на востоке было больше, чем на западе. Бортники рубили у дерева верхушку, в случае необходимости выдалбливали дупло – борть и делали в нем входные и выходные отверстия – летки. После этого в борть заселяли пчелиный рой. Если дерево погибало (что при срубленной верхушке случалось часто), то части ствола, заселенные пчелами, вырубали, и эти куски стволов еще долго служили ульями – колодами. Бортники наносили лесам немалый ущерб. Под Мускау в Верхнем Лаузице в 1774 году было около семи тысяч так называемых «бортевых сосен», предназначенных для содержания пчел. К тому же бортники сводили целые леса, устраивая пожары: после того как сухие и смолистые сосны выгорали, на их месте разрастался отличный медонос – вереск.
Предпосылкой роста ремесленных предприятий в дальних лесах, далеко от центров потребления их изделий, была отлаженная торговая сеть. В прежние тысячелетия почти все, что требовалось жителям селения, производилось на месте. Теперь, после колонизационной волны Средних веков, высококачественные изделия можно было перевозить на большие расстояния. Поэтому стала развиваться специализация на производстве конкретных товаров, получавшихся лучше всего именно в той местности, условия которой были для него идеальными.
Масштабы ремесленного производства и лесопользования оценить трудно. Хотя отдельные данные в литературе и имеются, но достоверность их сомнительна, так как не ясно, касаются ли они одного конкретного года или представляют собой средние данные за длительный период. В общем и целом масштаб лесопользования в Центральной Европе до середины XIX века был выше сегодняшнего. Для примера: в 1822 году в Зигерланде и его окрестностях было произведено 80 тысяч тонн чугуна. Чтобы получить такое его количество из руды, нужно заготовить 4 миллиона фестметров[82] древесины, предварительно сожженной в угольных кучах до древесного угля. В настоящее время на всей территории федеральной земли Рейнланд-Пфальц вырубается только около 2 миллионов фестметров леса.
Свести воедино все интересы и уладить конфликты между всеми лесопользователями было делом невероятно сложным. Владетельным князьям приходилось вести постоянную работу по поиску и выработке компромисса между отдельными пользователями. Поэтому начиная с позднего Средневековья выпускались многочисленные «лесные установления». Речь в них шла в первую очередь не об охране леса, а о поиске ресурсов для разнообразных пользований. Приходилось искать оптимальные пути разрешения споров – какой лес отвести плотогонам, где расположить стеклодувную мастерскую, куда можно пустить углежога, а в каком месте разместить лесопилку. Издание лесных наказов и установлений было ранней формой государственного ландшафтного план