- Что там у вас за дело, которое не состоится, если вы покушаете? – нахмурилась бабушка. – Ничего не знаю, мойте руки и за стол.
Яков виновато посмотрел на Лёву и Катю, а те покорно отправились в ванную мыть руки.
Кухня в квартире Власовского оказалась с такими же индийскими нотками, как и бабушка: мозаичная плитка, фигурки слонов на полках, яркие оранжевые шторы, кухонная мебель с резьбой в виде орнамента. Лёва тогда впервые увидел, что такое выдержанный стиль в интерьере. Не то что у них на кухне: электрическая плитка, холодильник «Бирюса», самодельная кухонная тумба, шкаф для посуды и стол. Кафель голубой, как в больничном туалете, обои потёртые, линолеум старый. Короче, сплошное уныние.
Бабушка Якова кормила их блинами с земляничным вареньем и поила душистым чаем – самым вкусным чаем в Лёвиной жизни. Он пах… В общем, Лёва не знал никаких растений, чтобы суметь описать, чем он пах, но это тоже было новым опытом: оказывается, чай – это не всегда горьковатая жижа коричневого цвета, в которую нужно бухнуть побольше сахара, чтобы стало не так противно.
Он жевал и пытался представить, как они смотрятся со стороны: скинхед, ботаник, крашенная девчонка в мини-юбке и бабуля с чурбаном. Кажется, в комиксах из такого состава сколачивают супер-геройскую команду.
Покончив с чаем, они вежливо поблагодарили бабушку и направились в комнату к Якову. Катя задержалась в ванной («Сейчас, я губы подправлю»), а Лёва, оказавшись на территории Власовского, чуть не потерял дар речи. Стены в комнате Якова были обклеены постерами: афиша фильма «Назад в будущее», Битлы, календарь за 1996 год с Сильвестром Сталлоне, плакат со знаменитым кадром из «Титаника», но дальше – больше: Бред Питт с обнаженным торсом, какие-то непонятные мальчики из музыкальной группы (тоже в небольшом количестве одежды), очень много фотографий с Джеймсом Дином – и одетым, и не очень (чаще не очень), а завершала всю эту феерию мужской сексуальности страница, явно вырванная из женского глянцевого журнала, на которой молодой парень в одних трусах томно возлежал на диване, весь покрытый капельками воды, стекающих по накаченному телу.
Когда Лёва вновь обрёл способность говорить, он спросил только об одном:
- Что это за херня?
- Мои плакаты, - ответил Яков.
- Почему у тебя голые мужики на стенах?
- Они не голые. И тут не только они.
Лёва, всё ещё оглядывая комнату, уточнил:
- Что говорит бабушка по этому поводу?
- М-м-м… Да ничего, - Власовский пожал плечами. – Говорит, жалко Джеймса Дина, хороший был актёр.
- Она… знает? Про тебя?
- Да.
- И что говорит?
Власовский снова пожал плечами:
- Да ничего. Говорит, что так бывает. Чаще, чем кажется.
Лёва мысленно осудил бабушку Якова: как можно знать такое о своём внуке и потворствовать этому? Лучше бы рассказала, что с этим делать, раз такая умная.
В комнату зашла Катя, и Лёва приготовился краснеть, как будто сам все эти плакаты развешивал. Но девочка, оглядевшись, радостно воскликнула:
- О, Бред Питт! Я его обожаю!
Она кинулась к плакату и провела рукой по торсу Бреда. Потом глянула в сторону, на журнальную страницу, уперлась взглядом на выступающий бугор в трусах парня и смутилась:
- Ой.
- Не обращай внимания, - махнул рукой Власовский. – Просто я гей.
Она перевела взгляд на Якова и смутилась ещё раз:
- Ой.
Больше ничего не сказала.
Яков выдвинул свой письменный стол на середину комнаты, притащил из кухни два стула и поставил их с одной стороны, своё кресло на колесиках подкатил к другой, и ребята сели напротив друг друга, как в переговорной. Яков выглядел, будто начальник на совещании.
Начал он тоже как начальник:
- Ну, рассказывайте.
- Катя не может провериться, - сообщил Лёва. – У неё нет родителей.
- В смысле нет родителей? – удивился Яков. – У всех есть родители.
- У тебя нет родителей, - заметил Лёва.
- Мои умерли. А твои где? – это он к Кате обратился.
- Мои тоже, – ответила она, сцепив руки в замок. – Точнее, мама умерла, а папа слинял.
- Так, хорошо, - произнёс Власовский. – То есть, не хорошо, но… Понятно. У меня есть бабушка. А у тебя кто-нибудь есть?
- Брат.
- Это Кама, - вставил Лёва.
- Мда, ещё лучше, - разочарованно сказал Яков. – Но он же… Он кто? Опекун? Ему есть 18?
- Нет, ему 17, - ответила Катя.
- Тогда должен быть кто-то ещё. Опекун. Кто это?
Катя, задумавшись на секунду, спохватилась:
- А! Тётя Лиза! Наверное, она!
Яков обрадовался:
- Вот! Она с вами живёт?
- Нет, она живёт у себя. Она сказала, ей с нами некогда возиться. Она очень занятая, она актриса, в кино снимается по ночам.
Лёва, не удержавшись, фыркнул:
- Что за это актриса, которая снимается по ночам?
Яков закатил глаза:
- Ясно, что за «актриса»… Ладно. Тётя Лиза отпадает.
За столом повисла тишина: никто не знал, что ещё предложить. Власовский как будто тоже не знал и это нервировало Лёву: если Яков ничего не сможет придумать, значит, никто не сможет.
Яков, вздохнув, начал тот же самый опрос, который уже устраивал с Лёвой:
- Вы предохранялись?
- Ну… - Катя отвела взгляд. – Иногда.
- То есть, у вас был незащищенный вагинальный секс?
Девочка нахмурилась:
- Какой?
Лёва, прочитав «Анатомию», уже примерно понимал все эти словечки Власовского, а потому любезно перевёл фразу для Кати:
- Он трахал тебя без презерватива?
Она раскраснелась, но ответила:
- Да.
- А ты знала, что он колется? – уточнил Яков.
- Конечно, он же ходил к моему брату, мы там и познакомились.
Лёва злорадно посмеялся, но Власовский оборвал его:
- А ты чё ржешь? Ты тоже знал. Вы все в вашем любовном треугольнике феерические дебилы и друг друга стоите.
Лёва напрягся на словах про «любовный треугольник»: ему не хотелось, чтобы Катя поняла, что он тоже занимался сексом с Шевой. Но девочка смотрела на Якова, как на мессию, и про Лёву даже не думала.
- Что делать-то теперь? – жалобно спросила Катя.
Власовский, вместо ответа, вздохнул. Потом сказал Кате:
- У тебя ситуация хуже.
- Что это значит?
- Что у тебя нет шансов, - брякнул Лёва. – Ты умрёшь.
- Зачем ты ей это говоришь! – возмутился Яков.
Лев посмотрел на Катино лицо, вдруг ставшее таким детским (и даже чем-то похожим на обиженное выражение лица Пелагеи), и ему стало стыдно. Ясно, зачем он это говорил: он злился на неё. Ей достался целый месяц (или больше?) рядом с Шевой – вон сколько всего успели, и в презервативе, и без, и даже представлять не хотелось, чего они испробовали. А у него, у Лёвы, была всего одна ночь. Он знал его всю свою жизнь, любил несколько лет и всё, что ему досталось – одна ночь, после которой он умер. А какой-то шлю…
Яков перебил его мысли, мягко сказав Кате:
- Ты не умрёшь, даже если заразилась. Это уже не так опасно, как раньше.
- Боже, лучше бы я залетела, - прохныкала Катя.
- Может быть и залетела, кстати, - согласно покивал Яков. – Это тоже лучше проверить.
В общем, какой-то шлюхе досталось всё. Лёва совсем поник.
Власовский встал из-за стола и сообщил совсем неожиданную вещь:
- Спрошу у бабушки.
- В смысле у бабушки? – опешил Лёва.
Катя его поддержала:
- Да, в смысле у бабушки?
Но Яков, стоя в коридоре, уже кричал на кухню:
- Ба! У тебя никто в лабораториях не работает? Тут ребятам нужен тест на ВИЧ…
Бабушка потребовала, чтобы Яков зашёл на кухню, потому что «ничего не слышно, что ты там орёшь, у меня машинка стирает», и Власовский скрылся из поля зрения. Катя, повернувшись к Лёве, спросила с подозрительным прищуром:
- А тебе зачем тест на ВИЧ? Ты тоже колешься?
- Да, - сказал Лёва раньше, чем вообще успел что-то подумать.
- Понятно, - вздохнула Катя. И поучительно добавила: - Ты это зря.
- Учту.
Яков вернулся через десять минут, прошел к ребятам и, упершись кулаками о столешницу, деловито сообщил:
- Думаю, сделаем.
И действительно сделали – не в том репродуктивном центре, а в лаборатории, где берут анализы вообще на всё. Они с Катей пришли туда вместе и в этот раз никто не потребовал заполнять анкеты. Нужно было сказать кодовую фразу («Мы от Ульяны Ивановны» - бабушки Якова) и женщина на регистратуре, понимающе кивнув, попросила подождать вызова в коридоре.
Они сели рядом на металлические скамейки и Катя, теребя в руках край джинсовки, тоненько спросила:
- Ты боишься?
- Чего? – усмехнулся Лёва. – Кровь сдавать?
- Нет. Результата.
- Нет, - ответил он.
Соврал, конечно. Он ужасно боялся. Иногда страх был такой сильный, что он просыпался посреди ночи, весь мокрый, как от температуры, и тогда пугался ещё больше: может, это симптомы?
- Не боюсь, - повторил Лёва тверже.
- Ты смелый, - с уважением заметила Катя. – А я вся трясусь. Не хочу умирать.
От её жалобного «Не хочу умирать» у Лёвы сжалось сердце. Он подумал, что, наверное, нужно её как-то поддержать, ведь у неё и правда всё обстоит… пострашнее, чем у него. Но из процедурного кабинета выглянула медсестра:
- Кто первый?
Катя глянула на Лёву и быстро сказала:
- Иди первым, пожалуйста.
Он пошёл.
В белом, пахнущем спиртом, кабинете его усадили перед столом с пробирками и велели вытянуть руку. Медсестра, накладывая жгут чуть выше локтя, монотонно сообщала дежурную информацию:
- Результат будет готов в течение семи дней. Можете сами позвонить или оставить номер на регистратуре…
- Я сам позвоню, - нервно перебил её Лёва.
Он представил, как трубку возьмёт мать или, что ещё хуже, отец, а там: «Здравствуйте, спешим сообщить, что у вашего сына СПИД после секса с лучшим другом, всего хорошего».
Медсестра продолжала:
- В случае, если результат будет отрицательный, а с момента незащищенного полового акта прошло меньше полугода, лучше сдать повторный анализ через три месяца.