Таким твердым голосом мать говорит с непослушными детьми, когда они начинают действовать на нервы, и это, кажется, поняла миссис Хоган.
– Ничего не получится из того, что вы будете ходить по деревне в поисках других газет, – призналась миссис Хоган. – Есть только одна газета, насколько я знаю, и сейчас была моя очередь читать ее. Мистер Уиллис получил ее от капитана корабля на прошлой неделе.
– Тогда я могу посмотреть, пожалуйста, – настаивала Элизабет.
У нее руки чесались от желания выхватить газету из большого кулака мистера Хогана. А перед глазами возникала картина, как она в истерике подпрыгивает вокруг него, пытаясь схватить газету, которую он держит над головой.
– Если вы так переживаете из-за моды и тому подобного, я например, не понимаю, какой в этом вред, хотя ваш муж твердо запретил…
– Мой муж, – многозначительно сказала Элизабет, – не указывает мне во всем.
– Сдается мне, – с усмешкой заметил мистер Хоган, – что командует она, когда разойдется, в точности как ты, Роза.
– Дай ей газету, Джон, – с улыбкой произнесла Роза, сдаваясь.
– Я думаю, я почитаю ее в своей комнате, – сказала Элизабет, когда, наконец, ее пальцы сжали газету.
По тому, как они смотрели ей вслед, она поняла, что Роберт, должно быть, неумышленно внушил им мысль, что она почти что сбежала из Бедлама. Сев на узкую постель, Элизабет развернула газету.
МАРКИЗ КЕНСИНГТОН ОБВИНЯЕТСЯ В УБИЙСТВЕ
ЖЕНЫ И ШУРИНА
ПАЛАТА ЛОРДОВ СОБИРАЕТСЯ
ДЛЯ СЛУШАНИЯ ПОКАЗАНИЙ
ОЖИДАЕТСЯ ПРИГОВОР ПО ОБОИМ УБИЙСТВАМ
Истерический и протестующий крик поднялся из ее груди; Элизабет вскочила на ноги, не отрывая взгляда от газеты, сжатой в ее руках. «Нет», – сказала она, качая головой, отказываясь верить. «Нет», – воскликнула Элизабет, обращаясь к комнате. «Нет!» Она читала слова, тысячи слов, жуткие слова, нелепую ложь, злобные намеки – они мелькали перед глазами и приводили все ее чувства в смятение. Затем прочитала их снова, потому что не могла их понять. Пришлось прочитать трижды, прежде чем Элизабет по-настоящему начала думать, она дышала, как загнанное животное. В течение следующих пяти минут чувства Элизабет менялись от истерической паники к неустойчивой рассудительности! В волнении она быстро взвешивала обстоятельства и пыталась найти выход. Не имеет значения, что сделал Ян с Робертом, он не убил его, и он не убил ее. Согласно газете, были предъявлены доказательства, что Роберт дважды пытался убить Яна, но в этот момент ничего этого Элизабет как следует не понимала. Все, что она знала, было то, что говорилось в газете, суд начнется восемнадцатого, прошло уже три дня, и была полная вероятность, что Яна повесят, и что быстрее всего добраться до Лондона можно, если первый этап пути сделать по морю, а не по суше.
Элизабет уронила газету, выбежала из комнаты и ворвалась в маленькую гостиную.
– Мистер и миссис Хоган, – воскликнула она, стараясь не забывать о том, что они уже считали ее немного ненормальной, – в этой газете есть сообщение – очень важное, которое касается меня. Я должна вернуться в Лондон, как можно быстрее.
– Успокойтесь, миссис, – ласково, но твердо сказал мистер Хоган. – Вы знаете, что не должны были читать эту газету. Как и говорил ваш муж, она вас очень расстроила.
– Моего мужа судят за убийство, – в отчаянии возразила Элизабет.
– Ваш муж в порту, узнает насчет корабля, на котором вы поедете посмотреть мир.
– Нет, это мой брат.
– Он сегодня днем был вашим мужем, – напомнил ей мистер Хоган.
– Он никогда не был моим мужем, он всегда был моим братом, – настаивала Элизабет. – Моего мужа, моего настоящего мужа судят за то, что он убил меня.
– Миссис, – мягко сказал мистер Хоган, – вы – живая.
– О, Боже мой! – тихим, взволнованным голосом воскликнула Элизабет, отводя со лба волосы и стараясь придумать, что надо сделать, чтобы убедить мистера Хогана отвезти ее на побережье.
Она повернулась к миссис Хоган, которая пристально следила за ней, занимаясь починкой рубашки маленького сына.
– Миссис Хоган? – присев у ее ног, Элизабет взяла занятые работой руки в свои, заставляя посмотреть на себя, и почти спокойным умоляющим голосом сказала. – Миссис Хоган, я – не сумасшедшая, не помешанная, но я в беде, и должна объяснить все вам. Вы не заметили, что я не была счастлива здесь?
– Да, мы заметили, дорогая.
– Вы читали в газете о леди Торнтон?
– Каждое слово, хотя я читаю медленно и ничего не понимаю в этой судебной белиберде.
– Миссис Хоган, я – леди Торнтон. Нет, не смотрите на мужа, смотрите на меня. Смотрите мне в лицо. Я взволнована и испугана, но неужели я кажусь вам помешанной?
– Я… я не знаю.
– За все время, что пробыла здесь, разве я сказала или сделала что-нибудь, что заставило бы вас считать меня ненормальной? Или вы можете сказать, что я выглядела просто очень несчастной и немного напуганной?
– Я бы не сказала, что вы… – она заколебалась и в эти минуты пришло взаимопонимание, что случается иногда, когда женщины ищут помощи друг у друга. – Я не думаю, что вы – ненормальная.
– Благодарю вас, – с чувством сказала Элизабет, с благодарностью крепко сжимая ее руки, и продолжала говорить, как бы сама с собой. – Теперь, когда мы достигли этого понимания, я должна найти способ доказать вам, кто я, кто мы, Роберт и я. В газете, – начала Элизабет, перебирая в уме массу объяснений и ища самое быстрое, самое простое доказательство. – В газете, – неуверенно продолжила она, – говорится… полагают, что маркиз Кенсингтон убил свою жену леди Элизабет Торнтон и ее брата, Роберта Камерона, помните?
Миссис Хоган кивнула.
– Но эти имена очень распространены, – возразила она.
– Нет, не думайте пока, – горячо сказала Элизабет. – Сейчас я найду еще доказательство. Подождите, у меня есть. Пойдемте со мной!
Она почти стащила бедную женщину со стула и повела в крохотную спальню с двумя узкими кроватями, на которых они с Робертом спали. Пока миссис Хоган стояла в дверях и смотрела, Элизабет сунула руку под подушку и, вытащив ридикюль, открыла его.
– Смотрите, сколько у меня с собой денег. Это во много раз больше, чем могут иметь обыкновенные люди, такие, как вы о нас с Робертом думаете.
– Я, право, не знаю.
– Конечно, вы не знаете, – сказала Элизабет, поняв, что теряет доверие миссис Хоган. – Подождите, вот! – Элизабет подбежала к кровати и указала на газету. – Читайте, что здесь говорится о том, как я была одета, когда уехала.
– Мне не надо читать. Там сказано – зеленое с черной отделкой. Или они думают, это могла быть коричневая юбка с кремовым жакетом…
– Или, – торжествующе закончила Элизабет, открывая два саквояжа с одеждой, которую она взяла с собой, – они думают, это мог быть серый дорожный костюм, да?
Миссис Хоган кивнула, и Элизабет вытащила всю одежду из саквояжей и с торжеством вывалила ее на кровать. По лицу женщины было видно, что та верит Элизабет, и что она сумеет убедить мужа также поверить ей.
Повернувшись, Элизабет начала кампанию против встревоженного мистера Хогана.
– Мне нужно тотчас же вернуться в Лондон, и намного быстрее добраться туда по морю.
– На следующей неделе должен быть корабль, корабль, который направляется в…
– Мистер Хоган, я не могу ждать. Суд начался три дня назад. Насколько я знаю, они осудили моего мужа за то, что он убил меня, и собираются его повесить.
– Но, – сердито воскликнул мистер Хоган, – вы же живы!
– Вот именно. Поэтому я должна поехать туда и доказать им это. И не могу ждать, когда корабль придет в порт. Я дам вам все, что попросите, если вы отвезете меня в Тилбери на вашем судне. Дороги оттуда хорошие, и я смогу нанять карету на остальную часть пути.
– Я не знаю, миссис. Я бы хотел помочь, но уловы хороши как раз сейчас, и… – он увидел страшную тревогу на ее лице и беспомощно посмотрел на жену, пожимая плечами. Миссис Хоган поколебалась, а затем кивнула.
– Ты возьмешь ее, Джон.
Сжав женщину в крепком объятии, Элизабет сказала:
– Спасибо вам, вам обоим. Мистер Хоган, сколько вы зарабатываете за неделю при самом лучшем улове?
Он назвал сумму, и Элизабет достала из ридикюля несколько банкнот, сосчитала и вложила ему в руку, крепко сжав их его же пальцами.
– Здесь в пять раз больше названной вами суммы, – сказала она ему. Первый раз за всю свою жизнь Элизабет Камерон Торнтон платила больше, чем это было необходимо. – Мы можем отправиться сегодня вечером?
– Я… я думаю, но не разумно выходить в море ночью.
– Это должно быть сегодня. Я не могу терять ни минуты.
Элизабет прогнала невероятную мысль, что, может быть, уже слишком поздно.
– Что здесь происходит? – раздался удивленный голос Роберта, когда он увидел одежду Элизабет, сваленную на постели. Затем его глаза впились в газету и сузились от гнева.
– Я говорил вам, – начал он, в ярости поворачиваясь к Хоганам.
– Роберт, тебе и мне надо поговорить, – прервала его Элизабет. – Одним.
– Джон, – сказала миссис Хоган, – я думаю, нам следует сходить прогуляться.
И в эту минуту Элизабет впервые поняла: Роберт прятал от нее газету, потому что ему было известно, что в ней напечатано.
Мысль, что он знал и не сказал ей, была почти такой же страшной, как и известие об обвинениях Яна в убийстве.
– Почему? – начала Элизабет с неожиданно вспыхнувшим гневом.
– Что почему? – огрызнулся он.
– Почему ты не сказал мне, что в этой газете?
– Я не хотел расстраивать тебя.
– Ты что? – воскликнула она, затем осознала, что у нее нет времени обсуждать с ним детали. – Мы должны вернуться.
– Вернуться? – с насмешкой повторил он. – Я не вернусь. Пусть его повесят за мое убийство. Надеюсь, повесят ублюдка.
– Ну, его не повесят за мое, – сказала она, заталкивая одежду в саквояж.
– Боюсь, что да, Элизабет.
И эта неожиданная мягкость тона, его полное равнодушие заставили замереть ее сердце, и ужасное неясное подозрение начало зреть у нее в душе.