При развитии спиритизма за последние десять лет в нем резче, чем когда-либо раньше, определилось различие между его религиозной и научной стороной. Спиритизм, как религия, приобретал себе все большее и большее число приверженцев. Как ни кажется этот факт с первого взгляда неестественным и противным разуму, однако он вполне понятен. Ведь мысль о связи между человеком и миром духов и сама по себе действительно привлекательна, если не обращать внимание на причудливые формы, какие она часто принимает на спиритических сеансах; сверх того, как указано выше, она имеет большое значение с точки зрения религиозной свободы. Потому мысль эта все более проникала также в образованные классы и без критики принималась в качестве религиозного догмата. На действия пишущих и говорящих медиумов смотрели в таком случае как на доказательство участия духов, не считаясь с указаниями науки, что все эти речи и писания имеют вполне естественное и чисто человеческое происхождение. Но от внимания образованных спиритов все-таки не могло укрыться, что сообщения духов сплошь отличаются крайней ничтожностью и только выставляют спиритизм в смешном свете перед его противниками. Поэтому религиозные спириты все более склоняются к мысли, что медиумические явления представляют собой вредный придаток, от которого всего лучше было бы отделаться. К такой точке зрения очень близко подходит норвежец Кристофер Янсон в своей известной речи «О спиритизме, его значении и опасностях»; такой же взгляд, по-видимому, чуть ли не сделался всеобщим и в Америке. Вместе с тем спириты отняли у своего учения экспериментально-научный отпечаток и обратили его в чистую религию. В близкой связи с этим стоит произошедшее несколько лет тому назад объединение англо-американских спиритов с романскими, при котором всеми было принято в несколько измененной форме учение о перевоплощении.
В то время как спиритизм получал, таким образом, все большее распространение в качестве новой религии, более глубокомысленные, научно развитые спириты поняли, что для объяснения большинства медиумических явлений совсем нет необходимости в гипотезе об участии духов. Поэтому в настоящее время гипотеза эта удерживается передовыми борцами спиритизма лишь для отдельных, сравнительно редких явлений. Все же остальные проявления объясняются естественными или сокровенными силами. Иными словами, научный спиритизм сильно приблизился к оккультизму. Но и оккультизм со своей стороны подвергся существенным изменениям, именно главным образом вследствие удостоверения, что многие необъяснимые прежде медиумические явления суть просто действия известных нам психических сил. Этим область сокровенных сил была сильно ограничена. Теперь мы вкратце изложим здесь те обстоятельства, которые повлекли за собой упомянутые изменения в спиритизме и оккультизме. Победоносной спиритической религии мы при этом совершенно не будем касаться.
Конец 1870-х годов был временем высшего процветания физических медиумов. То, что совершал Слейд в Лейпциге, едва ли когда-нибудь было достигнуто или превзойдено раньше или после. Можно было подумать, что медиумические проявления лишь для того достигли такой головокружительной высоты, чтобы тем глубже было последующее падение. Именно последующие годы принесли с собой целый ряд разоблачений, которыми известнейшие медиумы уличались в том, что они при своих действиях применяли фокусы или иные уловки. Нельзя сказать с уверенностью, что, собственно, послужило причиной для этой «обличительной эпидемии». Возможно, что слава Слейда возбудила зависть других медиумов, так что они отважились выйти за границы своей медиумической способности и прибегли к обманам, которые в конце концов не могли остаться неоткрытыми. Быть может также, что глаза людей были открыты на такого рода обманы той критикой, которой подверглись деяния Слейда со стороны осмотрительных ученых, лично с ними познакомившихся. Во всяком случае, в 1878 году на одном материализационном сеансе в Голландии, происходившем в чисто спиритическом кружке, присутствовавшие схватили медиумов Уильямса и Риту и уличили их в том, что они сами фигурировали в качестве «духов». 1880 год принес не менее двух сенсационных случаев такого рода, причем в одном из них дело шло об Эглинтоне в Мюнхене, а в другом – о Флоренс Кук, известном медиуме Крукса. Это последнее происшествие мы уже рассмотрели ранее. Последующие годы также были богаты разоблачениями: в 1881 году пострадали мистер и миссис Флетчер, в 1882 году – миссис Вуд; особенно же замечателен в этом отношении 1884 год, когда известный всей Европе медиум, американец Бастиан, был уличен в обмане австрийским кронпринцем Рудольфом и эрцгерцогом Иоганном.
При всех таких случаях спириты, естественно, старались ослабить дурное впечатление при помощи более или менее остроумных гипотез и объяснений, как мы видели это уже относительно случая с Кук. Здесь не место входить в ближайшее рассмотрение того, кто прав – спириты или их противники. Что во многих случаях, несомненно, не было сознательного обмана со стороны медиумов, с этим надо, конечно, согласиться. Но многочисленные разоблачения, естественно, не могли не оказать своего действия. Медиумы стали боязливее, и это, в свою очередь, понижало их медиумическую способность, так что многие из них не осмеливались более выступать публично, прочие же обнаружения их силы продолжали быть сравнительно незначительными. Поэтому в последующие годы, до начала нынешнего десятилетия, медиум был большой редкостью; даже не оказалось более ни одного значительного профессионального медиума этой категории. Этому существенным образом способствовала еще появившаяся в 1881 году в Лондоне книга «Исповедь медиума» (Confessions of Medium), которая повергла в ужас всех правоверных спиритов. Так как мне не удалось достать экземпляра этой книги, то я должен довольствоваться кратким рефератом о ней в «Психических этюдах» [10]. Известный по процессу Бюге медиум Альфред Фирман имел в течение нескольких лет своим помощником некоего Чепмена, который мало-помалу был посвящен во все тайны профессионального медиума. При этом он узнал, что физические проявления – по крайней мере, у медиума Фирмана – были просто фокуснические уловки. В конце концов ему стало невыносимо более постоянно обманывать легковерных и простодушных людей, и он объявил Фирману, что думает предать гласности его постыдный образ действий. Тогда Фирман оставил его в чужой стране, где он был лишен всяких средств существования; Чепмен тотчас привел в исполнение свой план и написал упомянутую книгу. В ней сеансы физических медиумов описаны с такой точностью, которая ни в ком из присутствовавших когда-либо на подобном представлении не может оставить сомнения в том, что он целые годы вращался в этой области. Сверх того, здесь подробно описаны все уловки для произведения данных явлений.
В ответ на эти разоблачения, достоверность которых стоит выше всякого сомнения, более здравомыслящие спириты соглашались, что на будущее время для обеспечения себя от обмана надо приступать к делу еще осторожнее, чем прежде. Редактор «Психических этюдов» доктор Виттиг воспользовался даже этим случаем, чтобы открыто признать несомненную подложность некоторых из лучших доказательств в пользу материализации. Он имел в виду несколько парафиновых форм, снятых с рук, появившихся на сеансах, которые устраивал в Англии с различными медиумами немец Реймерс[36].
Таким образом, в лагере спиритов увидели, что у них не все благополучно. Также медиумы, которые всего лучше должны были знать, в каком объеме применялись ими обыкновенно те приемы, которыми пользовался Фирман, естественно, стали слишком осторожны, чтобы продолжать идти по этой дороге. А это, в свою очередь, имело то действие, что физические эффекты стали менее сильными и частыми.
Если, таким образом, дело с доказательствами истинности спиритизма обстояло довольно плохо, то тем пышнее расцвела теоретическая литература по этому вопросу. В 1885 году появилось известное произведение Эдуарда фон Гартмана «Спиритизм», где он, относясь к медиумическим явлениям как к фактам, старается доказать, что совсем нет нужды принимать духов в качестве их действующей причины. Тому, что обнаруживалось до сих пор, можно, по его мнению, дать достаточное объяснение уже при помощи «психической силы». Медиум в трансе оказывает гипнотическое воздействие на всех присутствующих, которые приводятся в некоторого рода сомнамбулическое состояние. Затем при этих обстоятельствах умственные представления медиума переносятся в виде галлюцинаций на окружающих, так что последние действительно верят потом, будто они пережили то, что им было лишь внушено. Но так как фотографическую пластинку или школьную доску нельзя загипнотизировать, то Гартман должен признать, что психическая сила медиума на самом деле способна вызывать светящиеся привидения в пространстве и приводить в движение неодушевленную материю, так что могут получаться фотографические снимки, парафиновые формы и тому подобные наглядные результаты.
Эта теория имеет, к сожалению, тот в высшей степени неприятный недостаток, что она пытается объяснить одну и ту же вещь различными способами. Если на каком-нибудь сеансе появляется фигура духа, то это, по Гартману, обыкновенно просто галлюцинация, воображение всех присутствующих; если же кто-нибудь внезапно нажмет пуговку фотографического аппарата и, таким образом, навсегда закрепит на карточке эту фигуру, то последняя вдруг становится образовавшимся из психической силы привидением, так как иначе ее нельзя было бы сфотографировать. И Гартман часто пользуется обеими гипотезами, смотря по тому, как ему удобнее. Но воззрение, которое произвольно прибегает к подобного рода шатким объяснениям, в научном отношении несостоятельно. Поэтому для выдающегося руководителя, каким является много раз уже упомянутый нами русский статский советник Аксаков, нетрудно было опровергнуть Гартмана. В своих статьях «Критические замечания на книгу доктора ф. Гартмана “Спиритизм”», печатавшихся в «Психических этюдах» в течение пяти лет и вышедших потом в отдельном издании под заглавием «Анимизм и спиритизм», он рассматривает все известные до сих пор медиумические явления. Пункт за пунктом опровергает он своего противника, исходя из того предположения, что всякое явление всегда должно быть объясняемо одинаково, но что различные разряды явлений совсем не должны все иметь начало в одной и той же причине. Нельзя отрицать, что спирит вполне приводит здесь философа ad absurdum. И ответ Гартмана «Спиритическая гипотеза о духах» (Die Geisterhypothese des Spiritismus; Лейпциг, 1891) невольно подтверждает это теми жалкими изворотами, к которым прибегает автор, подавленный критикой своего противника.