Очевидно, Фуллер и Роуландс обобщают культурные различия всей Евразии. В течение последних нескольких тысячелетий влияния культур распространялись и на Запад, и на Восток, размывали такие различия. Тем не менее в этой разнице есть значительная доля истины. Следуя аргументации этих ученых, мы можем увидеть, что виды родовых ритуалов в могиле Фу Хао чуть более 3000 лет назад, возможно, имели окончательное происхождение в разгар последнего оледенения. Если это предположение верно, то оно расширяет преемственность китайской культуры вплоть до тех периодов, для которых у нас нет свидетельств существования китайского языка или других культурных маркеров. Заодно здесь можно отметить, что ритуальная жизнь на Ближнем Востоке и в Европе, возможно, имеет схожую продолжительность, хотя и менее унифицированную, гораздо позже возникшую зафиксированную историю. Если следовать этим идеям, то глубоко в истории континентов и в центре их культурных различий лежат связи с миром магии или богов. Эти связи и формируют долгосрочную идентичность людей, в результате чего человеческая история не сводится исключительно или главным образом к практическому овладению миром, а создает набор тесных отношений с магическими силами или богами. Речь также идет о природе материалов, которые помогают людям осмыслить жизнь и придать форму их ощущению себя и группы. При этом группы могут включать как мертвых, так и пар, поднимающийся от горшков в царство предков, чтобы завоевать их благосклонность. Магия происходит от участия, а участие содержит в себе много измерений.
Неолитические космологии
История Китая подтверждается масштабом и уровнем навыка людей. Большие участки, требующие много человеческого труда; сложные артефакты, требующие высокого человеческого мастерства и немалого труда. В более поздних периодах мы вспоминаем о «терракотовой армии», Запретном городе и Великой стене. Эти масштаб и мастерство появляются, по крайней мере, в позднем неолите, около 3000 года до н. э. Бо́льшая часть таких свидетельств связана с магией.
Недавно в Китае был обнаружен ряд необычных памятников позднего неолита: огромные сооружения, в которых содержатся сложные артефакты. На рис. 4.4 показаны основные комплексы поздненеолитических поселений. Я остановлюсь только на двух: Шимао на севере и Лянчжу недалеко от устья реки Янцзы. Эти поселения были раскопаны в значительных масштабах, и результаты хорошо проанализированы. Находки недавно вызвали значительный ажиотаж в китайской археологии, поскольку демонстрируют организацию на государственном уровне с невероятно раннего периода. Обе они были политиями[40], в которых силы связи с космосом для власти казались решающими.
Поселение Шимао было построено в труднопроходимой горной местности, на лессовом[41] плато Северного Китая. Площадь в 400 гектаров была обнесена двумя массивными каменными стенами, внутренняя стена имела длину 4,2 км, а внешняя – 5,7 км, с внушительными воротами и входами. Внутри находится дворец или ритуальное сооружение, построенное из камня. Преобладающей традицией в Китае является строительство ограждающих стен из утрамбованной земли. Утрамбованная земля – хангту на мандаринском языке – это трудоемкая техника, включающая сжатие земли и других заполнителей путем утрамбовки длинным шестом. Использование камня в таких масштабах необычно и может быть весьма значительным по объему.
Внутри длинных каменных стен были спрятаны сложные нефриты, такая практика сокрытия нефрита довольно уникальна для этого места. Центральная пирамидальная платформа на вершине занимает площадь 8 гектаров. Радиоуглеродное датирование черепов, обнаруженных в ямах, указывает на даты между 2300 и 1800 годами до н. э., прямо в конце неолита и в начале использования бронзы. Гончарные треножники и пропариватели времен культуры Луншань[42] хорошо сочетаются именно с этими датами. Эти вещи использовались для варки или пропаривания проса, а также, вполне возможно, в качестве подношений предкам – предшественникам верований бронзового века. Около восточных ворот было вырыто шесть ям (см. рис. 4.5), две из которых вмещали по двадцать четыре черепа, а четыре ямы – по шестнадцать. Тогда погибло, по меньшей мере, 112 человек, и большинство из них, по-видимому, были молодыми женщинами, принесенными в жертву, и эти жертвоприношения неким образом были связаны со строительством ворот. Сегодня мы можем относительно спокойно фиксировать такие цифры, но они скрывают ужасную и кровавую природу этих ритуалов. Смерть в Шимао была частью более ранних и более поздних традиций жертвоприношения людей и животных, связанных со строительством. Люди умирали и тысячу лет спустя, когда строились здания в Иньсу, столице государства Шан, не говоря уже о слугах и родственниках, которые сопровождали в могилу таких людей, как Фу Хао. На некоторых человеческих костях есть следы порезов, а другие вообще сожжены, что наводит на мысль о страшных ритуалах, которые проводились уже после смерти.
В течение многих лет в Шимао люди воровали тысячи предметов из нефрита. Именно это разграбление побудило местную археологическую службу начать в первую очередь раскопки конкретного места. В ходе контролируемых раскопок нефриты обнаруживались в больших погребениях, в ритуальных сооружениях, главным образом в алтаре, расположенном примерно в 300 метрах от стен Шимао, и, что самое удивительное, в стенах, образующих Восточные ворота, и в других частях комплекса. Хотя археологические свидетельства такого использования нефрита уникальны для Шимао, гораздо более поздние тексты периода Весен и Осеней описывают здания и террасы, внутри которых находился нефрит или которые были построены из нефрита. Скопление черепов и предметов из нефрита вокруг Восточных ворот позволяет предположить, что человеческие жертвоприношения вместе с залежами нефрита были частью духовной войны либо против духов, либо против нападавших армий. Некоторые нефритовые клинки считались оружием против духов‐врагов.
Рисунок 4.5. Реконструкция Восточных ворот в Шимао.
В конце использования поселения Шимао, около 1800 года до н. э., на этом месте появляются ранние бронзовые и медные предметы. Рядом с центральным монументальным объектом были обнаружены каменные формы для литья. Уникальны и человеческие головы, вырезанные в камне, вместе с некоторыми человеческими статуями. Скульптуры чрезвычайно редки в Древнем Китае, и их появление в Шимао в такой ранний период является поистине удивительным фактом. Есть признаки того, что человеческие головы и тела вместе с другими геометрическими фигурами выступали из стен. Вход в Восточные ворота был расписан геометрическими узорами красного, желтого, зеленого и черного цветов с нанесенными на штукатурку пигментами. Эта техника, как считалось ранее, применялась гораздо позже.
Физическая защита каменных стен Шимао была дополнительно усилена магической – с помощью нефрита и каменных голов, так как фигуры были либо могущественными предками, либо другими духами, принявшими человеческий облик. Мы могли бы предположить, что молодые женщины приносились в жертву духам. Люди работали с материалами и их свойствами в очень сложной манере на протяжении всего неолита, и игра с новыми металлами могла бы казаться здешним мастерам привлекательной. Мы знаем, что жидкости и влажная пища были важны в жертвоприношениях предкам. В поселении Шимао был целый ряд сосудов для подношений рисового вина и проса. Магия в Шимао развивалась для защиты ее жителей, но связи с предками, вероятно, для получения их помощи, также принимали разнообразные формы. В целом есть предположение, что твердые свойства камня, нефрита, металла и человеческой кости были наиболее важными в Шимао, и это сильно разнится со вторым поздним неолитическим поселением, которое мы рассмотрим, – Лянчжу.
Долине реки Янцзы в истории китайской культуры, как правило, отводилась второстепенная роль после реки Хуанхэ и ее притоков. Это отношение меняется после обнаружения крупных центров и богатых захоронений в устье Янцзы, объединение которых известно как культура Лянчжу (3400–2250 лет до н. э.). В то время как жители поселения Шимао делали упор на камень, жители Лянчжу использовали стихии воды и земли. Стоянки Лянчжу расположены в нижнем бассейне Янцзы, к западу от Шанхая, в субтропическом муссонном регионе, который в период раннего неолита был центром одомашнивания риса[43]. Было найдено более 200 стоянок Лянчжу с большой долей захоронений, часто содержащих изделия из нефрита. Памятники Лянчжу встречаются группами и часто расположены вокруг более крупного центра с общественной архитектурой и сложными захоронениями. Я рассмотрю здесь самый впечатляющий из известных в настоящее время комплексов: он состоит из скопления могильников Моцзяошань и богатых захоронений в Фаньшане, которые окружены необычными земляными сооружениями (рис. 4.6).
Комплекс Моцзяошань был построен быстро. Он состоит из искусственных насыпей, поднятых в болотистой долине реки (сегодня эти насыпи используются для рисовых полей), а также из ряда сложных плотин к северу и западу от основного поселения. К ним относились дамбы в Таншане, идущие параллельно горам Тяньму (они занимают не менее 5 км в длину, 20–50 метров в ширину и до 7 метров в высоту – они сами по себе уже были массивными сооружениями). Эти дамбы регулировали воду, идущую с северных холмов. Некоторые из плотин и дамб были построены на довольно влажной почве около 2900 года до н. э., примерно за 600 лет до строительства поселения Шимао.
Центр был окружен земляными стенами с восемью воротами на воде, они позволяли лодкам проходить в город, где естественные реки дополнялись искусственными каналами, канавами и рвами. Реконструкция этого места позволяет увидеть, как люди могли перегонять лодки по каналам в центр и обратно. В середине Моцзяошаня находится большая земляная площадка размером более 30 гектаров и не менее 8 метров над современными нам рисовыми полями. На этой площадке стояло внушительное деревянное здание, предположительно бывшее дворцом, хотя его настоящее назначение неизвестно. Стена вокруг всего комплекса, которая могла охватывать около 290 гектаров, была обнаружена только в 2007 году. Ученые подсчитали – по меньшей мере 3000 человек должны были работать в течение восьми лет, чтобы самостоятельно построить эти укрепления берегов и дамбы. Работа, скорее всего, растянулась на гораздо более долгий период, так как помимо нее приходилось выполнять жизненно важные сельскохозяйственные задачи. Главный же центр требовал гораздо больше труда. Оценки численности населения Моцзяошаня на пике своего развития (которые, как и оценки рабочей силы, всегда сложно подвести) указывают на 30 000 местных жителей. Большое количество продовольствия было централизовано именно здесь, поскольку требовалось кормить огромную рабочую силу. Одна яма в Моцзяошане все еще хранила 10 000—15 000 кг риса, когда ее раскопали. Рис по какой-то случайности оставили здесь, и он сохранился до наших дней.