Рисунок 4.6. Культурная зона в Лянчжу и прилегающие к ней плотины. а) Положение группы участков Лянчжу; б) участок Лянчжу и прилегающие к нему плотины; в) детали участка Лянчжу.
На северо-западе Моцзяошаня, в пределах окружающей его стены, находится еще один большой искусственный курган высотой около пяти метров, в котором сооружены одиннадцать гробниц. В них находились 1100 нефритовых изделий, в основном в форме топоров юэ, дисков би и трубок цун, вместе с керамикой и другими каменными артефактами. На человеческие жертвоприношения, происходившие здесь, указывают и менее формальные способы погребения. О нефритовых предметах Лянчжу стало известно прежде, чем эти места раскопали: все это благодаря находкам местных земледельцев. Стратиграфические раскопки убедительно доказали раннюю датировку этих артефактов, и в наши дни удалось обнаружить мастерскую по изготовлению нефритовых и каменных артефактов на кургане, к северо-западу от комплекса Моцзяошань, и в ряде других мест. Также были найдены каменные сверла нового типа, предназначенные для обработки нефрита.
Разнообразные и красивые нефритовые фигурки Лянчжу знамениты тремя формами украшения, которые сегодня описываются как дракон, птица и составное существо из человека с животным. У этого третьего сочетания человеческая голова, возможно, даже в головном уборе из перьев, под которым находятся человеческие руки и кисти, а затем в самом низу угадывается животное с большими круглыми глазами и острыми когтями. В этой фигурке сделан сильный акцент на левосторонней симметрии, иногда расположенной вокруг квадратных краев трубок цун. Смешение человеческого и животного указывает на текучесть мира, в котором объединяется человеческое и нечеловеческое, возможно, чтобы создать существа с характеристиками и преимуществами как людей, так и животных. Такие изображения рассматривались некоторыми учеными как свидетельства шаманизма. Я не уверен, что мы можем утверждать предельно точно, но это определенно был мир, в котором смешивалась человеческая и нечеловеческая природа. Мотивы культуры Лянчжу убедительны сами по себе, но они также являются прародителями так называемой маски тао-тё – центральной части обширного бестиария бронзовых изделий, распространенных в государствах Шан и Чжоу.
В культуре Лянчжу вовсю действовали силы. Человеческая сила связана с другими силами Вселенной и, возможно, происходит от них, на что и указывает композиционный мотив «животное-человек». Люди не были отделены от мира, но их опутывал ряд сил и ограничений, которыми люди пытались по мере возможностей управлять и манипулировать. Люди формировали материю и направляли энергию для создания сложных нефритовых и керамических изделий. Сама структура раскопанных участков указывает на массовую и специфическую человеческую игру с более всеобъемлющими силами, с основными стихиями земли и воды. Эти стихии обладают особенно производительной и разрушительной силой, она является основой для интенсивного выращивания риса или же для затопления и наводнений. Из последующего бронзового века приходят легенды о великом потопе. Подобный эпизод, который был связан с водой и произошел около 2000 года до н. э., мог вызвать обширное изменение в структуре поселений и насильственную реорганизацию. Этот процесс мог привести к более позднему переселению бронзового века в среднем районе Хуанхэ. Люди позднего неолита видели себя частью более широкой Вселенной. Это было не раннее проявление доброго единства со Вселенной, а уже принятие мира как в продуктивной, так и в разрушительной формах.
В этих сравнительно ранних сложных местах присутствовала космологическая сила. Тут опасно ориентироваться лишь на будущее Китая, но все-таки мы видим признаки определенной непрерывности местной космологии. Она как раз и делает лавирование назад и вперед во времени возможным просветляющим процессом. Уже гораздо позже, начиная с периода Сражающихся царств (475–221 гг. до н. э.) и укрепляясь в так называемом «Синтезе Хань», китайская космология начинает основываться на бесконечно сложном наборе соотношений между пятью стихиями, цветами, направлениями и временами, которые тоже уравновешиваются силами инь и ян. Дерево, Огонь, Металл, Вода и Земля – это основные стихии, они также связаны с зеленым, красным, белым, черным и желтым цветами, а цвета, в свою очередь, соотносятся с органами человеческого тела и сторонами света. Печень – с востоком и Деревом, сердце – с югом и Огнем, легкие – с западом и Металлом, почки – с севером и Водой, селезенка или желудок – с центром/союзом и Землей. Все эти аспекты динамически связываются как с годовым сезонным циклом, так и с циклами жизни человека. Зима, север, Вода и рождение уступают место весне, востоку, дереву и переходному возрасту, затем созреванию, югу, Огню и зрелому возрасту, и, наконец, наступает увядание – осень, запад, Металл и старость. Также происходит процесс обновления вокруг относительно неизменного центра и земли, которые можно рассматривать как Дао (или «Путь»). К началу империи Хань существовал ряд ежегодных ритуалов, связанных с даосизмом, который следует за этим циклом. В этот период становления китайского государства даосский мистицизм уведомлял о деятельности императора, а также вдохновлял мессианские крестьянские восстания в позднеханьский период. И официальная культура, и оппозиционная ей контркультура пытались подключиться к потоку энергии Вселенной, которая распознавалась даосской традицией.
Теперь уже глупо утверждать, что подобный ряд связей полностью сформировался в позднем неолите. Однако мы можем увидеть некоторых предшественников более поздней мысли в том, как именно люди работали с материалами – в массовом масштабе и благодаря тонкому техническому мастерству в обработке нефрита или бронзы. Кто-то, призванный работать над поселением Шимао, помогал добывать камни в каменоломнях, обрабатывать и вставлять их в стены, прятать нефритовые фигурки и перемещать землю в огромных количествах. Коллеги этих людей в Лянчжу рыли канавы и каналы, перемещали землю и сажали растения. Они, вероятно, были вынуждены выполнять этот чрезвычайно тяжелый труд, но также и разделяли некоторые мировоззрения, лежащие в основе всей этой игры с субстанциями. Понятия энергии и потока, скорее всего, возникли в период неолита и проявились в развитии экстраординарных навыков изготовления керамики и скульптуры из нефрита. Квалифицированные рабочие лепили глиняную посуду и создавали нефритовые изделия, а также производили огромные объемы дерева, текстиля и лака – все важные аспекты «театра» этих мест, призванные демонстрировать, что власть правителя формирует мир таким образом, чтобы мир мог изменить космос. Создавая такие огромные объекты, люди формировали чувство собственной действенности и определенных возможностей в конкретных магических мирах. Жители Шимао и Лянчжу работали с крайне материальными космологиями, более поздние отголоски которых просматриваются в изощренности бронзового производства или изготовления «терракотовой армии». И правда, как мы уже увидели, подношения предкам исходящих паром жидкостей, получившие серьезное развитие в ритуалах бронзового века, могут иметь окончательные истоки в палеолите.
Мы познакомились с потаенной историей китайской магии в палеолитической и неолитической жизни, поэтому теперь можем вернуться к космологиям бронзового века, зная больше об их прошлом и лучше себе представляя их будущее.
Предки бронзового века
Теперь мы видим, что волшебный мир, в котором жила и умерла Фу Хао, обладал долгой историей. Для жителей государства Шан смерть была не вымиранием и медленным забвением, а скорее сменой состояния, переходом из мира живых в царство мертвых. Государство Шан и все последующие китайские культуры жили по первичному обращению к умершим. Предки внутри рода гарантировали благополучие живых. Чем могущественнее родословная, тем сильнее предки. Правящие дома Шан и Чжоу в течение примерно тысячи лет поддерживали регулярный диалог с умершими с помощью двух основных средств. Первое – это гадания с использованием костей оракула, а второе – пиршества, центральное место в которых занимал очень сложный и часто богато украшенный набор бронзовых сосудов с едой и питьем. Китайская культурная жизнь всегда имеет второй слой и измерение сложности: например, умершие в своих гробницах пировали с другими предками. Ритуальный комплект, который доставили в гробницу Фу Хао, как мы уже видели, позволял ее слугам готовить пиры, которые она затем могла возглавлять. Теоретически и в других гробницах разных эпох поддерживались дальнейшие разговоры, связи и мольбы, создавая какофонию отношений между умершими в разных поколениях. Живые также устраивали пиры, отчасти для поддержания доброй воли, чтобы, когда во время гадания предку будет задан вопрос, этот предок был задобрен и помог достичь желаемого результата.
Последний фрагмент истории поможет нам сориентироваться между нагромождением мегаобъектов позднего неолита и новым сложным миром бронзы. Культуры бронзового века Эрлитоу, Эрлиган, а затем и Шан, а также все, сосредоточенные в долине реки Хуанхэ, олицетворяют драматические изменения по сравнению со многими обычаями, которые существовали раньше. Основные памятники здесь еще больше и еще внушительнее, чем в позднем неолите с его храмами, дворцами, масштабным ремесленным производством и целым рядом захоронений от сказочно богатых до куда более скромных. Бронза пришла в этот мир из степи. Сначала это было небольшим дополнением к миру артефактов, но начиная с государства Шан сформировалась в бронзовые сосуды, колокола и оружие, которые до сих пор поражают воображение и привлекают сложностью формы и украшений, а также огромными размерами. Мастерство, организованность и усилия, вложенные в эти бронзовые предметы, указывают на их центральное место в элитарной культурной жизни, что, в свою очередь, еще больше демонстрирует силу предков, а также ритуалы заступничества, с ними связанные.