вверху слева); Висим (VII–VIII века н. э.) (вверху справа); и бассейн реки Ухта (VIII–XI века н. э.) (внизу посередине). Как и другие подобные артефакты, они демонстрируют темы, связанные с зафиксированными в истории шаманскими традициями.
Пятый этап – шаманизм и анимизм
Современный шаманизм нельзя полностью проследить до палеолита, только в самом общем смысле – люди жили и исследовали одушевленную Вселенную. Относительно недавний шаманизм возник в особом культурном и политическом контексте сопротивления. Шаманы не смогли остановить основные процессы вторжения и грабежей, но возможно, их действия помогли обеспечить некоторую культурную преемственность перед лицом непрекращающейся угрозы. Культурная преемственность жизненно важна для тех, чей образ жизни в целом находится под угрозой. В Сибири, где людям приходилось отнимать жизнь, чтобы жить самим, шаманские практики часто являются частью мировоззрения охотника, но это означает, что за души животных, которых люди едят, требовалась духовная плата. Шаман может ходатайствовать перед существом, известным как дух-владелец животных, чтобы договориться о подобных сделках. Шаманские верования глубоко практичны и прагматичны, хотя посторонним они могут казаться мистическими. Существует рассказ XVII века о племени манси с северной оконечности реки Обь, которые сняли со статуи главного духа одежду и бросили ее в грязную яму, отказали духу в пище и питье в наказание за то, что он недостаточно работал на благо группы.
Шаманские практики, задокументированные в последние несколько столетий, развивались в определенном историческом контексте: при колониализме – либо в Сибири, либо в Северной Америке. Это были культуры, которые пошатнулись от воздействия болезней, земельных краж, чрезмерной эксплуатации рыбы, пушных зверей и добычи полезных ископаемых в регионе, и это помимо разрушения многих структур общества. Небольшие группы экспериментировали и пытались выработать новую роль в душных объятиях более широкой государственной культуры. С конца XVII века русские войска и поселенцы двинулись на восток от Уральских гор, условного барьера между Европейской Россией и Сибирью. Стремление к новым территориям, к пушнине и рыбе в северных широтах степного леса подстегивало это движение, как и поиски земель для возделывания дальше к югу. Аналогично случаям разрушительных процессов в Северной Америке результатом стала массовая гибель и культурное уничтожение коренных народов. Шаман, как человеческое воплощение чуждой и опасной идеологии, был мишенью для грубой силы со стороны русского колониализма, миссионерского рвения, а затем и коллективизации. Шаманов убивали, преследовали и подавляли с XVII по XX век.
Сегодня шаманизм возрождается. В нем смешиваются так называемые новые и старые практики для формирования чего-то и исторически обоснованного, и уместного в настоящем. Антрополог Дэвид Андерсон описывает посещение ороченов – группы эвенков и оленеводов, живущих на реке Витим, к востоку от озера Байкал[56]. Здесь он встретил Николая Арунеева, который прожил в городе несколько лет, но вернулся домой после пророчества о том, что станет шаманом. Николай общался в группе по адаптации осиротевших духов постсоветского периода, желавших оживить ландшафт. Его спорные усилия не были в полной мере оценены всеми представителями его небольшой группы. Возможно, из-за того, что Николай придумал новые церемонии, основанные на старых. Андерсон описывает жертвоприношение частично слепого оленя, убитого ударом топора по затылку (обычно это считается неуважительным жестом), которого затем освежевали и разделали необычным способом. Шкуру подвесили на раме, укрепленной на дереве, точно так же как одежду и вещи умерших людей. Хоть это и была новая церемония, она основывалась на старой фотографии, которую Николай видел в музее соседнего села Багдарин. Старые практики породили новые, но с помощью отличающихся средств.
Шаманы являются в своеобразном смысле громоотводами. Они пытаются управлять, дирижировать чем-то столь же мощным, как молния, принимают в свое существо все самые опасные энергии и силы, оживляющие общество вокруг, и направляют эти потенциально разрушительные энергии в творческое русло.
Богатая магическая экология степи
Несколько лет назад я работал в составе группы китайских и британских археологов, которые посещали места раскопок в Монголии вместе с монгольскими коллегами. В этот день мы пришли посмотреть на большой каменный памятник бронзового века в центре Монголии. Рядом с ним стояла небольшая статуя тюркского периода в условно человеческом облике, возведенная около 1500 лет назад и, возможно, помещенная рядом с памятником бронзового века, чтобы черпать силу из более древнего места. Пока мы стояли, разговаривали и фотографировали окрестности, заметили машину с семьей, которая ехала по лугу, вдали от дороги. В итоге машина остановилась у маленькой статуи. Из автомобиля вышли дедушка, двое маленьких детей и их родители. Семья удивилась, когда увидела нас там, и стеснялась что-либо делать, но через некоторое время, совершив довольно трудное путешествие на машине, не приспособленной для езды по бездорожью, они решили начать то, ради чего приехали.
Члены семьи достали маленькие емкости с молоком, водкой и рисом, а затем обходили статую кругом и делали ей подношения – выливали на нее жидкости и бросали рисовые зерна. Мы не хотели вмешиваться, поэтому не спрашивали, что они делают. Не было никакой причины, по которой они должны добровольно сообщать информацию экзотическим незваным гостям. Их действия имели повседневный, но решительный характер. Люди так выражали свое почтение к наиболее впечатляющей статуе. Наши монгольские коллеги не удивились и сказали, что подношения статуям были обычным делом по всей Монголии, особенно после обретения независимости от Советского Союза в 1990 году. Такие статуи воспринимаются монголами как живые существа и часто считаются связанными с семьей. Подношения, которые мы наблюдали, могли быть частью какой-то регулярной деятельности или просьбой о помощи во время определенных трудностей. У современной Монголии сложный магический ландшафт, он состоит из древних статуй, деревьев с привязанными к ним лентами как объектами шаманской деятельности, и природных мест, в которых обитают духи. Подобные волшебные пейзажи встречаются по всей Сибири.
Разнотравная степь кажется простой в экологическом отношении, где преобладают, как и следует из названия, травы. Однако на протяжении тысячелетий люди встраивали духов и духовные резонансы в природный ландшафт центра Евразии, что сделало его духовно насыщенным. Такой магический посев берет начало в далеком прошлом, которое не утратило силу и по сей день. Мы видели смятение местных жителей при раскопках пазырыкских гробниц и вывозе тел, потому что эти наши действия, как считалось, могли вызвать землетрясения и другие трудности. Большие гробницы, хиригсууры и оленные камни направляют движение и предоставляют места для сбора людей. Возросла специфическая структура заботы о ландшафтах и духовных силах, в которой шаманизм теперь играет важную роль. Шаманы могут действовать как посредники с миром духов в случаях затруднений, гнева или расстройства.
В истории степи за последние 2000 лет произошел сдвиг от господства кочевых конных народов, хунну или монголов, к оседлому населению, которое пришло из России и Китая, основало города в качестве новых постоянных пунктов и принесло на эту территорию мировые религии. За пределами Монголии число коренных жителей невелико и, судя по всему, сокращается. Впрочем, с 1990‐х годов шаманизм снова стал легальным. Сейчас, во время путешествий по этому региону, поражает, насколько явно деятельность шаманов проявляется в святилищах, рощах и использовании старых памятников. До прихода чужаков в степях практически и не было формализованной науки. Все религии возникли в других местах. То, что где-то еще называется тройной спиралью подхода к Вселенной, здесь подчинено магии. У конных народов степи долгая и сложная история, которая плохо изучена до сих пор, но тесно связана с магией. В связи с вторжением русских с запада и китайцев с юга последние 500 лет были травматичными для жителей степи. Оба пришлых народа с разной степенью серьезности пытались уничтожить магические и шаманские практики. Однако эта магия сегодня жива, здорова и достаточно влиятельна, чтобы побудить семью ездить через степь и делать подношения старой статуе. Этот пример демонстрирует, насколько ценными были и остаются такие идеи. Мы не сможем полностью понять степные культуры прошлого и настоящего, пока не постигнем их магию.
Глава 6Магические традиции в доисторической Европе(10 000 лет до н. э. – начало н. э.)
Магические вымыслы подкрепляются магическими фактами. Легенды о короле Артуре были впервые написаны в Раннем Средневековье, если брать за точку отсчета книгу Гальфрида Монмутского «История королей Британии» (Historia regum Britanniae), созданную около 1136 года, одну из самых полных и ранних исторических книг. Здесь мы встречаем Артура и волшебника Мерлина, а также другого главного героя – меч Артура по имени Экскалибур (вероятно, это латинизированная версия названия, в различных валлийских сказках меч называется Caledfwlch). Лишь позднее появляется Владычица озера, причем не только в рассказах Артура, но и в сказках из разных уголков Западной Европы. Именно она вручает Артуру меч из озера, и в некоторых версиях истории Экскалибур возвращается в воды после смерти Артура (рис. 6.1). Мы начнем наш рассказ о доисторической европейской магии на берегах озера в современном Йоркшире, где люди жили около 10 000 лет назад и аккуратно складывали части добытых животных и артефакты в мелководье на краю озера Фликстон. В те далекие времена еще не было ни мечей, ни металла, зато была притягательная толща вод. Необычайно длительная традиция бережного хранения важных предметов в земле и воде существовала в Европе с доисторических времен вплоть до Средневековья, как мы