кальпуллис, производных от термина на языке науатль – языке ацтеков). В каждом кальпулли были храм, дом священника, дом воина и так называемый «дом молодежи» для воспитания юношей и девушек. Каждый кальпулли содержал местную рабочую силу для поддержания улиц и каналов прихода, люди поклонялись богам в местных храмах, а также устраиивали более масштабные обряды в центральных храмах города.
В центре величия Теночтитлана находился главный храм, длина одной его стороны составляла около 500 метров. К храму относилось более восьмидесяти сооружений, в которых жили боги, а также служившие им мужчины и женщины. Примерно в 60 метрах от центра возвышалась Великая пирамида, на вершине которой находились храмы-близнецы бога войны Уицилопочтли и бога дождя Тлалока. За этим участком находился главный дворец правителя, тлатоани («Тот, кто говорит»), со зданиями, окруженными садами и бассейнами. Во дворце хранились сокровища, привезенные в город в качестве дани или военной добычи со всей империи ацтеков. Священная космология, материализовавшаяся в этом городе, нашла отражение в более скромных формах в небольших городах. Именно она придавала связность верованиям и действиям по всей долине Мехико и за ее пределами.
Частично проблема понимания верований и практик ацтеков возникла под влиянием одного документа – «Общая история о делах Новой Испании», который был составлен францисканским монахом по имени Бернадино де Саагун в XVI веке. Эта работа (иногда известная как «Флорентийский кодекс», по его наиболее хорошо сохранившейся копии – цифровой версии, которая сейчас доступна в сети) была составлена примерно через тридцать лет после завоевания ацтеков. Саагуну помогали представители общей с ацтеками этноязыковой общности науа, которые приняли христианство. Текст был написан на науатльском и испанском языках, также существовало более 2000 иллюстраций художников среди науа. «Общая история» дает замечательное описание ацтекской космологии, культуры, общества и естественной истории, хотя все это рассматривается в основном через призму Европы.
Захватчиков, как известно, впечатлили многие увиденные детали. Берналь Диас, пехотинец из армии Кортеса, писал: «Эти огромные города, пирамиды и здания, поднимающиеся из воды, казались волшебным видением из сказки об Амадисе. Действительно, некоторые из наших солдат вопрошали, не было ли все это сном», – и в конце пронзительно добавлял: «Но сегодня все, что я видел тогда, свергнуто и разрушено; ничего не осталось».
Государство ацтеков действительно похоже на сновидение, но сновидение это жесткое, требовательное, дезориентирующее. Многим из нас сейчас трудно представить, каково было бы жить в таком театральном государстве, где церемония и представление, часто требующие участия зрителей, были нормой. Человеческое тело, живое или мертвое, находилось в центре церемониальных событий. Кровопускание, восходящее к ольмекам или более ранним предшественникам ацтеков, было обычным делом – люди резали себе язык, уши или бедра обсидиановыми лезвиями или магическими шипами, чтобы снабжать богов человеческой кровью, которой те жаждали. Большие запасы крови получали в результате огромного количества человеческих жертвоприношений, обычно от военнопленных, в центральных храмах Теночтитлана. Служители несли чаши с кровью к главным статуям божеств в городе и мазали им губы.
Вопрос о том, как люди связаны с космологическими силами, был решающим в мире ацтеков. Силы Земли и мира духов пронизывали друг друга, отзывались эхом между человеческим и священным мирами, с животными и людьми в человеческом мире, найденными в более могущественных деталях в священном царстве. И в «Общей истории», и в ацтекских текстах встречаются имена богов, таких как Чихуакоатль («Женщина-змея/Мать Земли»), Уицилопочтли («Бог Солнца/войны») и Тлалок («Бог дождя»). Существовали ли боги в четко определенной форме, был ли у ацтеков фиксированный пантеон, сегодня сложно сказать, и мы скорее должны больше размышлять об этом мире в терминах священных сил, связанных качеств и пучков взаимодействия, комплектов возможностей, обозначенных скоплениями имен. Изображения богов показывают явную избыточность их атрибутов. Уицилопочтли ассоциировался с колибри и иногда изображался именно так. Когда он принимал человеческий облик, на его голове был шлем с сине-зелеными перьями колибри. Лицо Уицилопочтли было черным или полосатым, и он держал в руке синюю змею Сюкоатль (рис. 8.12). Ксиукоатль, известный как бирюзовый или огненный змей, сам по себе является общим элементом ацтекской иконографии и, когда его держал Уицилопочтли, принимал форму копьеметателя, или атлатля, с копьями Уицилопочтли в виде молний. Королевская диадема ацтекских правителей, сделанная из бирюзы, была хвостом Ксиукоатля, и в одной впечатляющей церемонии бумажная версия Ксиукоатля в танце спускалась вниз по главным пирамидам с факелами, чтобы представить его огонь.
Уицилопочтли также несет зеркало и щит, украшенные орлиными перьями (орел указал, где должен быть расположен Теночтитлан, в истории, связанной с его основанием). В главном храме статуя Уицилопочтли была завернута в хлопчатобумажную ткань и украшена золотом, драгоценными камнями. К этой каменной фигуре часто относились как к богу, а не как к его изображению. Во время главных церемоний Уицилопочтли в декабре из амаранта и меда делали его маленькие фигурки, которые позже разбивали и съедали участники церемонии. Существует также сложный класс существ, известных как иксиптлы, двойники или представления богов в виде людей, статуй или хлебов, которые рассматривались как активные, пользующиеся некоторыми силами божеств. Человеческие аватары богов приносились в жертву в конце ритуалов. Размывание границ между различными классами сущностей, такими как боги, каменные статуи, люди или растительная материя, является ярким примером непрерывности Вселенной между вещами, которые мы могли бы считать неодушевленными, живыми, включая людей, и божественными. Значительная часть интеллектуальной жизни ацтеков состояла в том, что они следовали за сходствами и трансформациями по всему миру, выискивали новые связи или значения, которые могли бы принести пользу или предотвратить опасность. Божественные силы существовали в мире людей, а также в отдельных, но связанных измерениях.
Рисунок 8.12. Уицилопочтли, бог Солнца или войны, изображен в верхней середине этой страницы. Из «Бурбонского кодекса».
Предсказание будущего, как и для многих народов, было важным, хотя и трудоемким. Ацтеки, как и другие центральноамериканские народы, в частности майя, разработали сложный календарь с четкими циклами времени, которые переплетались таким же образом, как и в Китае времен государства Шан. С одной стороны был солнечный календарь, сюитль, состоящий из восемнадцати «месяцев», каждый из которых состоял из двадцати дней и заканчивался пятью неблагоприятными днями. Это связано с ритуальным календарем, тональпоалли, который состоял из двадцати знаков в фиксированной последовательности, связанных с числами от одного до тринадцати и дававшим имена, такие как «Одна ящерица» или «Двенадцать смертей», отдельным дням. Это послужило основой для «священной книги дней», тоналаматля, которая использовалась для предсказаний. Еще более усложняло дело то, что каждый день имя и число возглавлялись определенным божеством. Одним из результатов такой сложной системы было другое понимание причины и следствия: событие, происходящее в период, предшествующий другому, необязательно рассматривалось как причина того, что последовало. Два календаря завершили свои перестановки в течение 52‐летнего цикла, известного как Связка лет. Дни с одним и тем же названием, повторяющиеся через большие промежутки времени, имели сходные характеры и последствия, создавали эхо сходства в течение длительных периодов времени. Переход от одной Связки лет к другой был опасным и пороговым временем.
Жрецы проводили предсказания, например о рождении ребенка. Они хотели сообщить что-то о том, как сложится дальнейшая жизнь, но было также много других специалистов по ритуалам (часто называемых «колдунами» согласно «Общей истории» – это, возможно, христианский уклон, поскольку есть все признаки, что такие колдуны были официально санкционированы). Некоторые из них были целителями, а другие предсказывали будущее или обеспечивали защиту от различных форм колдовства. Для предсказаний или гаданий обычно использовались зеркала, часто из полированного обсидиана. Чаши с водой также использовались, поскольку специалист пытался различить элементы будущего на поверхности, которую он созерцал. У зеркал долгая история на территории Мезоамерики, их ранние формы изготавливались из полированного железного пирита. Железные или обсидиановые зеркала ассоциировались с Солнцем, обладали связями с Уицилопочтли. Имя божества Тескатлипока означает «Дымящееся зеркало», и на изображениях одна его нога заменяется зеркалом, а другая располагается на затылке. Обсидиановое зеркало было метафорой власти и правления, с обсидиановыми и полированными золотыми зеркалами, найденными в Великом храме в Теночтитлане. Ацтекское обсидиановое зеркало стало частью оборудования, которое применялось елизаветинским магом Джоном Ди для предсказания будущего и установления связи с ангелами, как мы увидим в следующей главе, то есть связи между двумя мирами магии.
Многообразие магии, разработанной ацтеками, было частью долгой мезоамериканской истории. Интеллектуальный мир ацтеков не был основан на абстрактной теории или на общих положениях о том, как устроен мир. Вместо этого мы сталкиваемся с крайне материальным миром, сосредоточенным на человеческом теле. Боль занимает здесь центральное место во многих переживаниях – невозможно представить, каково, например, протянуть веревку с маленькими обсидиановыми лезвиями через отверстие в языке – это глубоко чуждо многим из нас, ведь наши тела защищают от всех форм боли. Интенсивные физические ощущения запечатлевали в теле реальность опыта вместе с его эмоциональными и интеллектуальными измерениями, делали участие и магию частью этой реальности.