Кровавое падение Теночтитлана в 1521 году под натиском солдат Кортеса было ранним эпизодом массовой гибели и переселения по всему континенту. Однако эти процессы не уничтожили местные культуры, а вызвали вместо этого массовые преобразования. Люди стали принимать новые формы веры, такие как христианство, через призму старых, так что пресуществление богов и людей в форме хлеба, который нужно преломить, нашло случайное, но мощное эхо в хлебе и вине католической мессы.
Анимизм: более поздняя магия
Многие люди на обоих американских континентах живут в мире, где все очеловечено. Анимизм в Америке наиболее известен среди людей, которые охотятся и собирают, но в какой-то степени встречается и среди всего населения на континенте. Для многих амазонских племен, например, все вещи являются человеческими. Многочисленные мифологии утверждают более раннее состояние, когда все было человеческим, включая артефакты, ручьи, скалы и т. д. Через различные процессы отчуждения вещи стали выглядеть по-другому, принимали различные внешние формы. Это не стирало внутреннюю человечность – важен был не человек как вид, а человечество как состояние. Более того, если все вещи попадают в социальную сферу человеческого мира, то не может быть никакого различия между культурой (как продуктом людей) и природой (как действием нечеловеческих сил). Все есть одновременно природа и культура. Тапир или ягуар считают свое тело менее важным, чем человеческое ядро его существа. Для тапира его водоем полон маниокового пива, а упавшее дерево – его дом; для ягуара кровь – маниоковое пиво и так далее. И, наоборот, агрессивный человек, хороший в охоте, но более сомнительный по отношению к спокойствию деревни, проявляет родство с ягуаром. Западный взгляд рассматривает телесные различия как принципиальные, тогда как для многих амазонских народов форма тела маскирует внутреннее сходство во всем мире.
Следует отметить, в качестве отступления, что в западных взглядах люди рассматриваются как животные, эволюционировавшие от обезьян (действительно, наша субстанция рассматривается как состоящая из атомов и молекул, общих с другими вещами, включая и те, которые не считаются живыми). Однако у нас также есть душа или ум, отличающие нас в моральном и интеллектуальном смысле от всех других животных. Великий французский антрополог Клод Леви-Стросс рассказывал такую забавную историю: в первые годы испанского колониализма в Америке миссионеры задавались вопросом, есть ли у индейцев душа и, следовательно, являются ли они полностью людьми[95]. Индейцы, напротив, топили захваченных европейцев и оставляли их тела гнить, чтобы посмотреть, такие ли они, как их собственные тела. Возможно, у европейцев были другие, менее тленные тела, и это указывало на то, что те были духами. Для любой из сторон внешние проявления могут быть иллюзорными.
Во всех частях континента ставились философские вопросы. Племена оджибве, живущие к западу от Великих озер, на границе между современными США и Канадой, рассматривали все вещи как личностей, которые могут также появляться в различных обличьях животных, как метеорологические явления, такие как гром или ветер, как небесные тела – например, Солнце, и даже в виде материальных объектов, таких как камни, которые мы без колебаний рассматривали бы как неодушевленные[96]. Самыми могущественными из нечеловеческих личностей являются Солнце, Четыре ветра, Громовая птица, принимающая форму грома или ястреба, и так называемые Повелители всех видов животных, воплощающие в утонченной и вечной форме качества, проявляющиеся в отдельных животных. Из людей только шаман может превратиться из человека в животное и вернуться обратно, и даже для них это чреватый опасностями процесс. Нечеловеческие личности обозначаются термином родства «дедушка». Деды могут помогать людям, действовать как своего рода духовный наставник или защитник; чтобы человек обладал силой, ему нужна такая дедовская помощь. Правильного духовного наставника девочки или мальчики находили себе в период полового созревания, когда занимались поиском видения через уединение, пост и молитву. Поиски видения широко практиковались на равнинах, принимая различные формы в различных группах.
Когда человек умирает, его тело перестает работать и затем разлагается, но его внутренний дух перевоплощается в животное или еще чаще в птицу. Тела воспринимаются как одежда, а одежда может дать силу людям – одежда шамана помогает сделать их магическими. И, наоборот, люди также придают силу одежде, движениям тела, оживляющим одежду. В языках Южной Америки и коренных народов Карибского бассейна существуют связи между словами, которые относятся к одежде и телу. В обоих случаях одежда или тело могут скрывать внутреннюю сущность, отличную от внешнего облика, но в обоих случаях одежда и тело могут давать возможности. Например, человек в теле ягуара будет способен двигаться так же быстро и яростно, как любой ягуар. В меньшей степени это может быть справедливо и для человека, одетого, как ягуар.
Такие способы бытия многим из нас кажутся чуждыми, но, может, они не такие уж и странные. Мы ведь даем нашим питомцам имена, считаем их членами семьи и думаем, что у них есть своя личность. В более ограниченном смысле такие вещи, как автомобили, могут быть названы и известны через их личности, как и вещи, с которыми мы очень хорошо знакомы, такие как инструменты ремесленника, которые, хотя и не названы, можно понимать как имеющие индивидуальные характеры. Сказки и другие выдумки, в которых фигурируют животные, считаются неправдой, но тем не менее оказываются полезными в работе над деталями того, что значит быть человеком. Действительно, различные животные регулярно воплощают человеческие черты, так что лиса хитра, свинья жадна, а собака верна. Важные выдумки словно «обернуты» вокруг животных и помогают нам понять не их, а самих себя, что не так уж далеко от точки зрения народа оджибва.
Неодушевленные предметы представляют для нас еще больший вызов. В языке оджибва кодируется различие между одушевленными и неодушевленными вещами. Антрополог Ирвинг Хэллоуэлл, работавший с народом оджибва, живущим у реки Беренс в канадской провинции Манитоба, записал следующий вопрос и ответ: «Однажды я спросил одного старика: „Все ли камни, которые мы здесь видим, живые?“ Он долго размышлял, а потом ответил: „Есть и такие“. Этот вдумчивый ответ произвел на меня неизгладимое впечатление»[97]. Камни грамматически одушевлены в языке оджибва, как и в других алгонкинских языках, и Хэллоуэлл очень хотел разобраться почему. В западном мировоззрении мы пришли к категоризации вещей на основе их сущностных и инвариантных свойств. Вселенную можно разделить на вещи, которые являются живыми, и вещи, которые не являются живыми, хотя и с некоторыми пограничными случаями, немного сложными для решения, такими как вирусы. Классификации оджибва имеют другую основу, проистекающую из опыта. Некоторые камни, как известно, двигались: Хэллоуэлл повторяет историю о камне, который катился за человеческим «владельцем» и имел отметину, похожую на рот. Он мог двигаться таким образом, что имитировал речь. Такой камень явно был живым, в то время как другие могли и не быть живыми, или, по крайней мере, никто никогда не видел, чтобы те двигались. Требовалось повышенное внимание, чтобы отделить одушевленные вещи от неживых – это нельзя было определить на основе общих классификационных принципов. Термин оджибва, наиболее близкий к «живому» или «одушевленному» – bema.diziwa.d, – можно перевести как «продолжающийся в состоянии жизни». По-видимому, такое состояние может прекратиться, или, наоборот, вещи, которые никогда не считались живыми, могут оказаться таковыми.
Этот факт может показаться странным для чужаков, но представители народа оджибва уделяли меньше внимания классификации и были наблюдательны, что также, очевидно, важно в других человеческих традициях. Движущиеся камни являются частью мира, который активен, растет и меняется. Опять же, западному мышлению было бы трудно допустить, что камни движутся, однако мы действительно признаем движение во всех объектах на атомном уровне, пусть большинство из нас не имеет прямого опыта движения атомов, и мы также понимаем, что континенты движутся из-за сил циркуляции земной коры. В промежутках между этими очень маленькими и очень большими движениями мы все признаем, что камни разрушаются под воздействием воды и ветра, меняют свою форму и, возможно, положение под воздействием таких сил. Для западных людей очень важно понятие природы. Для многих в мире, включая коренных американцев, это не так. Туземцы не думают, что могут знать заранее о способностях вещей. Только находясь с ними и действуя согласованно, они узнают об этих способностях. Нам может быть трудно принять подобное, но такой взгляд тоже кажется вполне разумной позицией.
Существует ли мир вне нас, на расстоянии от людей, или он существует внутри нас и мы внутри него? Это большой и важный вопрос, поставленный практикой и философией коренных американцев, которые в своем ответе обычно подчеркивают переплетенную природу людей и мира. Переплетение принимает много форм: чтобы получить некоторое представление об этом разнообразии, давайте шире посмотрим на Америку и на некоторые из историй коренных американцев.
Вдоль западного побережья Канады и США, от границы между Аляской и Британской Колумбией до северной оконечности Калифорнии, встречаются группы людей, которые употребляют дикую пищу. Для них особенно важен лосось. Эти люди живут в длинных домах, исследуют сложные космологии и практикуют специфическое драматическое искусство. Эти культурные формы начали складываться около 2500 года до н. э. на основе данных заболоченных участков в устье реки Фрейзер, где сохранилось ткачество и плетение корзин, имеющие некоторое сходство с более поздними формами. Примерно с 800 года до н. э. обнаруживаются первые признаки так называемого формлайн-арта (то есть искусства, основанного на непрерывных плавных линиях, которые определяют формы вещей и также обеспечивают элементы их внутреннего убранства). Участок у озера Озетт в штате Вашингтон был покрыт оползнем около 1