«Тропы песен» Брюса Чатвина. Это наиболее убедительный рассказ, содержащий привлекательные, но вводящие в заблуждение выдумки, как мы дальше увидим. Различные классические этнографии повествуют об обширных песенных циклах, найденных по всей Австралии. Во время этих обрядов аборигены вызывают ритм страны через песню или, точнее, выпевают ритм ходьбы по холмам, равнинам или руслам ручьев. Спетые ритмы легко переводятся в танец и представление. Люди фактически вытанцовывают свою родину. Считается, такие песни появляются из самой страны, а ее человеческие обитатели становятся хранителями и передатчиками эпических песенных циклов, которые в настоящее время находятся под угрозой во многих частях Австралии из-за смещения с земли.
В этих историях, как и во всех убедительных выдумках, было нечто большее, чем просто крупица правды. Однако тропы песен не описывают непрерывные тропы – как мы только что видели, Сестры могут летать от одного источника воды к другому, но не пересекать землю между ними. Тропы сновидений описывают священную карту, сосредотачиваются на аспектах ландшафта, наиболее важных для людей с точки зрения их предков и космологии, а также на более обыденных проблемах, например, где можно найти варана Гульда или дикий ямс. Тропы укрепляют то, что аборигены считают Законом. Истории сновидений охватывают весь спектр жизни: от повседневности до самых широких космологических проблем, от жизни вокруг источника воды до звезд на небе. Мораль встроена в такие истории, так же как и вопросы собственности, обязанности по хранению земли. Есть здесь и элементы мореплавания. У истории сновидений много слоев, и посторонние люди могут воспринять только те, что лежат на поверхности. На самом деле слова и песни – только одна часть более широкого целого. Лишь через хождение или жизнь и смерть в пределах страны можно постичь истинный смысл. Интеллектуальное восприятие мира должно сочетаться с полным чувственным и эмоциональным опытом, присущим всей человеческой жизни с ее загадками, конфликтами, удовлетворениями и потерями. Для многих из нас, кто частично видит землю с точки зрения ее цены и переезжает с места на место в течение всей жизни, трудно понять глубокую укорененность идентичности в земле, которую чувствуют многие аборигены.
Может показаться, что сновидение относится к прошлому, но для аборигенов это не так. Его точнее описывать как «вечное настоящее», в котором прошлое и настоящее сливаются. Это трудно понять в рамках линейной концепции времени. Связь народов (хорошая или плохая) усиливается через понятие тотемизма (английское слово происходит от алгонкинского, возможно, слова народа оджибве, которое обозначает родство). У каждой аборигенной группы есть растение или животное в качестве тотема. Например, считается, что человек приобретает некоторые характеристики черного какаду или скального валлаби, которые являются их тотемом. Такая связь подразумевается буквально и дает людям сопричастность с миром. (Самое бледное отражение этой практики есть в названии спортивных команд в честь животных или птиц – например, Медведи играют с Бобрами.) Для аборигенов эта неразрывная связь людей и окружающего мира ставит под сомнение наше представление о человечности как о некоем отдельном состоянии. По-моему, это и есть магия в самом глубоком и чарующем смысле слова. Силы жизни взаимосвязаны и переплетены, так что Юрла может быть мужчиной или похотливой, порождающей силой, а Сестры – женщинами или камнями.
Далеко к северу от троп сновидений, которые мы рассматривали, на севере Арнемленда, живет племя йолнгу. Его представители позволят нам подробно рассмотреть, как вера в предков и духов вырабатывается более локально. Около 5000 человек из племени йолнгу живут сегодня на старых миссионерских стоянках или в небольших центрах. Как и во многих других регионах континента, люди здесь балансируют между требованиями западной культуры и собственными. Жизнь йолнгу сосредоточена вокруг мардайина, возможно, лучше всего это слово можно перевести как «священный закон», который регулирует землевладение и обязанности по отношению к земле вместе с циклами песен и танцев, предметов и картин, воплощающих закон. Ховард Морфи в своем убедительном отчете о жизни и искусстве йолнгу пишет: «Клану необходимо знать мардайин, если его люди должны выполнять обязательства перед предками, которые доверили им заботу о своей земле»[100].
Сила, известная как маарр, жизненно важна для плодородия земли и людей. Маарр был дарован вангаррами, или предковыми существами, на заре времен, когда те перемещались по ландшафту. Маарр – всегда благотворная сила, приносящая успех в охоте или собирательстве и в целом гарантирующая благополучие. Каждый клан йолнгу имеет собственных вангарров, которые часто являются могущественными или опасными существами, такими как крокодилы, гадюки или различные виды акул. Изображение таких родовых фигур на коре или на крышке гроба умершего не представляет фигуру, а является предком, делая их присутствующими со всей силой. Подобные верования имеют отголоски во многих частях света, где предки оказывают глубокое влияние на живых. Сила предков также заключена в могущественных предметах, которые часто держатся в секрете и известны лишь старшим. Старики, совершившие за жизнь множество важных обрядов, накапливают столько силы, что сами становятся почти священными объектами. Такие люди стирают границы между обыденным и родовым мирами.
У каждого клана есть определенные части территории, связанные с зачатием духов, которые происходят от предков. После смерти человека его дух направляется обратно в эти резервуары духовной силы через соответствующие церемонии и предметы. Существа предков дают силу для создания жизни и роста, которые должны быть возвращены в мир предков после смерти. Районы Австралии, в которых аборигенные церемонии, искусство и представления разрушились из-за того, что люди были изгнаны со своих земель или убиты, считаются осиротевшими ландшафтами или местами, о которых не заботятся и в которых потоки духовной силы прекратились до тех пор, пока церемония не сможет возобновиться. В городах и районах, густо населенных неаборигенами, будет трудно начать церемонии снова, хотя это и не исключено.
Такие верования имеют глубокую историю, хотя аборигены сомневаются в общей идее истории и предпочитают рассматривать вечную природу верований и представлений, которые глубоко укоренились на месте. Белые люди оккупировали континент с 1788 года с наибольшим населением на юго-востоке, в современном Новом Южном Уэльсе, Виктории и Тасмании. Здесь история, которую мы видели в Америке, разыгралась снова – с невыразимыми страданиями для коренных народов, поскольку 80 % или даже более умерли от оспы, гриппа или простуды из-за отсутствия иммунитета. Белые люди пришли с примитивными воззрениями и чувством собственного превосходства, подкрепленного идеей, что их религия и наука превосходят магические верования аборигенов. Болезни часто опережали белых поселенцев и переходили от одной группы аборигенов к другой. Поскольку туземцы не оказывали им сопротивления, во многих районах первые сообщения о жизни аборигенов были именно о группах, уже пострадавших от последствий новых для себя болезней. Это укрепляло идею, что у аборигенов был образ жизни, который позволял им только выживать. Однако тщательное сведе́ние воедино исторических записей дает некоторое представление о том, какой была жизнь аборигенов.
По первым европейским описаниям Австралия представляла собой зеленые ландшафты – открытые пастбища, усеянные деревьями. Для аборигенов пастбища были полезны, так как они давали семена, а также луковицы и клубни. Основные источники мяса для аборигенов, такие как кенгуру и валлаби, питались травой. Пастбища культивировались сжиганием, но пейзаж не был чисто или главным образом прагматичным, и в последних отчетах люди говорят об очистке страны с помощью огня. Огонь рассматривался как друг, со своими церемониями и великими знаниями, лежащими за пределами его использования.
Таблица 8.3
Общая хронология Австралии от первоначального заселения до колонизации белыми людьми
Из-за быстрого истребления аборигенов, контактировавших с белыми, бо́льшая часть австралийского ландшафта возвращается в лес к середине и концу XIX века, когда этот ландшафт был очищен и давал европейцам ложное представление о том, какой была страна (превосходный отчет о практике ухода за землей аборигенов содержится в книге «Самое большое поместье на Земле» (The Biggest Estate on Earth) Билла Гаммажа). Теперь есть убедительные доказательства, что огонь использовался аборигенами на протяжении 60 000 лет их жизни на территории Австралии. Эта теория опровергает идею, что австралийский ландшафт сегодня является в основном естественным, из которого группы охотников‐собирателей брали то, что им предлагалось (см. табл. 8.3, в которой приведена общая хронология). Хотя аборигены не занимались сельским хозяйством путем посадки и сбора урожая или выпаса скота, уход за землей аборигенов был долгосрочным, систематическим и направленным на поддержание отношений со страной как физически, так и духовно.
Для аборигенов важна не только земля, но и море. Океаны Австралии невероятно продуктивны и богаты, поэтому неудивительно, что некоторые из самых поразительных особенностей археологии – большие насыпи раковин, или миддены, были хорошо исследованы вокруг Сиднея, Северной территории и Квинсленда. Ранние исследования мидденов проводились с крайне функциональной позиции. Люди изучали, какие виды мидденов собраны, насколько они могут информировать об изменении условий береговых и речных систем по мере стабилизации уровня моря за последние 4000 лет или около того, сколько мяса в раковинах и т. д. Все эти вопросы справедливы, но в последнее время, отчасти из-за того, что археологи работают более тесно с коренными народами или коренные народы обучаются как археологи, такие вещи, как миддены, были переосмыслены.