Недавняя работа Иэна Макнивена в Торресовом проливе побудила переосмыслить курганы с ракушками. Эта 150‐километровая полоса моря и островов отделяет Австралию от Новой Гвинеи и включает богатый тропический регион с лабиринтом коралловых рифов, изобилующих рыбой, моллюсками, черепахами и дюгонями (морское млекопитающее весом около 400 килограммов). Найдено множество различных курганов, некоторые в основном состоят из костей дюгоней, другие – из раковин и рыбьих костей, а третьи все еще содержат более широкий комплект обломков. Макнивен указывает, что множество различных отношений способствует составу кургана: отношения между людьми и нечеловеческими видами, которые имеют тотемический или космологически заряженный аспект; отношения между мужчинами и женщинами при сборе, приготовлении и потреблении пищи; и отношения между индивидом и группой в процессе инициации. В целом материал, найденный в мидденах, освещает все важные аспекты истории группы.
Курганы состоят не из мусора, то есть ненужного материала, от которого нужно было избавиться, а из культурно заряженных предметов, к которым необходимо было относиться с осторожностью как к носителям важнейших историй и отношений. Поскольку люди занимались повседневными делами в деревнях на островах, таких как Мабуяг в Торресовом проливе, миддены являлись постоянным напоминанием о прошлых важных событиях, а также указывали на будущие церемонии и важные события, то есть связаны с рутиной повседневной жизни. В городе Вейпа, на западном побережье полуострова Кейп-Йорк, скопились многометровые курганы – монументальные напоминания о жизненно важных отношениях между людьми, нелюдями и предками.
В Австралии также находится один из самых больших массивов наскального искусства в мире. Хотя существуют значительные скопления по всему тропическому северу и пустынному центру, наскальное искусство встречается по всему континенту. Археологические свидетельства указывают на длительные связи, причем некоторым наскальным мотивам, вероятно, тридцать тысяч лет, и они все еще используются сегодня. Каменные орудия, главный источник свидетельств из Австралии, были наполнены эстетическими и духовными качествами через цвет, блеск и мощь их источника, бросали вызов доисторическому человеку, более близкому к пониманию отслаивания и режущих свойств камня, чем к его космологическому значению.
Наскальное искусство со временем меняется, но также демонстрирует непрерывность – с различными стилями, возникающими на протяжении многих тысячелетий. Наскальная живопись сочетает в себе геометрическое и образное. Ее трудно датировать, но сочетание анализа меняющихся стилей, наложения изображений и некоторых абсолютных дат позволяет разработать правдоподобные последовательности. Ранние фазы искусства в Арнем-Ленде изображают давно вымерших существ. Последующая, «динамическая» фаза демонстрирует людей, несущих оружие, носящих одежду и часто прыгающих или бегущих, а еще позже людей с чертами ямса. Все эти стили, вероятно, применялись до конца ледникового периода, и только в более поздних стилях древние художники рисовали таких существ, как крокодилы и пресноводные рыбы, которых можно найти и сегодня. Самые ранние стили дают нам окно в плейстоценовую жизнь Австралии, представленную через космологическую линзу. Большие, сложные головные уборы так называемых динамических фигур стиля указывают на формы личного украшения и церемонии, неизвестные из более поздних периодов, демонстрируют, как много мы потеряли из-за сложной истории аборигенов Австралии – как древней, так и недавней.
Тропы песен сегодня
Вати Ньиру был умным человеком, оборотнем, который мог превращаться в привлекательные кусты или тенистые деревья, чтобы соблазнять женщин. Иногда его мощное вожделение создавало дугу удивительных цветов, простирающуюся прямо по небу, радугу желания, дугу над женщинами, шпионившую за ними.
Белый человек не мечтает, Он идет другим путем, Белый человек, он идет другим путем, у Него есть дорога, принадлежащая ему самому.
Аборигенные и неаборигенные группы в Австралии часто сближаются под влиянием стереотипов, правда о которых похоронена из-за чрезмерного или неправильного использования. Суждения неаборигенов слишком часто полны штампов и проистекают из расовых предрассудков. Считается, что аборигенные группы не способны организоваться так, чтобы справиться с трудностями современного мира; при этом игнорируются последствия более чем двухвекового колониального разорения и переселения. Примечательно, что более широкое австралийское общество ценит аборигенные стили жизни именно за их духовность, воплощенную в искусстве, которое сейчас обладает значительной денежной ценностью на международном рынке. Искусство аборигенов впечатляет визуально, но и изобилует любопытными историями, связями со страной и сновидением. Поэт Лес Маррей писал, что Австралия «питалась» поэзией на протяжении десятков тысяч лет. Истинность этого утверждения можно увидеть в первой цитате выше, но по иронии судьбы общий термин «тропы песен» стал сокращением для обозначения привязанности аборигенов к земле, популяризированный не только белыми людьми, но и английским писателем Брюсом Чатвином. Он также знал из книг и бесед, что по всей стране есть следы, которые описывают ее особенности, ресурсы и опасности. Затем он объединил песни и следы сновидения, чтобы создать понятие «тропы песен». Люди могли перемещаться по континенту в песне, посвященной стране, которую они никогда не видели.
Для аборигенов белые не имеют понятия о сновидении, и это их поражает. Как следствие, аборигены часто удивляются тому, что они считают извращенной духовностью большей части австралийского общества. Знания о мире изобилуют и преподаются в школах и университетах, но это абстрактное знание, и оно не сосредоточено на земле. У обычных людей также нет никакого чувства ответственности ни за знание, ни за его моральные последствия. Присущие сновидению песни или тропы песен – это не просто история создания, а также история того, как люди связаны с землей, с теми обязанностями, которые на них возложены, и с наилучшими средствами их выполнения. Магия аборигенного общества связывает людей и землю воедино. Земля включает в себя не только почву, камни и воду, но и все растения и животных, сплетенных в одно неделимое целое. Тропы песен могут существовать как следы по всему континенту: или в пределах одного региона, или как подробные рассказы о владениях одного клана.
Чужакам легко романтизировать прошлый образ жизни аборигенов, стремиться к тому, чтобы человеческие группы были едины с миром, в котором жили. Действительно, в значительной степени аборигены были более вовлечены в мир, который являлся не столько миром вокруг них, окружающей средой, сколько миром внутри. Люди были открыты как разрушительным силам мира, так и его созидательным аспектам – засухам в пустыне, яду змей, конфликтам внутри и между группами, – и их отношение к стране было не просто романтическим, доброжелательным единством. Что значит быть аборигеном в современной Австралии – актуальный и трудный вопрос, тесно связанный с мыслями о том, как аборигенная культура может дополнить и изменить самоощущение Австралии. Нет никаких сомнений, что обычаи и верования аборигенов указывают на дополнительные измерения бытия, часто трудные для нашего понимания во всей их глубине и тонкости, однако они предлагают наиболее обоснованную альтернативу образу жизни в нынешнем обществе Австралии и во многих других частях мира. Также очевидны и творческие возможности, которые предлагает глубокая связь с миром, и то, насколько мир уменьшился в результате грабежей против аборигенной магии за последние два столетия.
Магическое участие во времена лишения собственности
Один пожилой человек с острова Пилило в Папуа – Новой Гвинее рассказал мне об истории местных кланов. Он описал череду человеческих поколений и закончил словами: «Мы все вышли из этой скалы», – и указал на очень большой валун на берегу моря. Это была не фигура речи, а форма бытия. Ее следует понимать буквально. С тех пор она остается со мной. Люди живут в окружении живых существ, которые могут быть людьми в некотором роде, даже если они принимают форму камня или растения. Идентичность в настоящем утверждается путем отслеживания цепочек связей, комплектов генеалогий, которые связывают человеческие поколения и закрепляют их в более широком мире.
По всей Африке, Америке и Австралии люди в прошлом и настоящем культивировали способы участия в самых разнообразных формах. Мы могли бы установить спектр влияния от относительно эгалитарных групп охотников‐собирателей в Америке, Африке и Австралии до высоко структурированных политических форм позднего железного века и средневековой Африки или ацтеков, инков и их предшественников. Люди в эгалитарных группах не полностью равны между собой: пожилые люди имеют больше контроля над церемонией, чем молодые, а мужчины – больше, чем женщины. Секретность также окружает коллективную магию группы, так что многое не рассказывается посторонним – то есть тем, кто не был полностью посвящен в местные формы знания и кто способен понять лишь только части целостного мировоззрения, никогда не видя целого. Предметы и картины используются для того, чтобы духовные силы присутствовали на церемонии и действовали как средство связи или порталы в духовный мир. В некоторых случаях, как только церемония заканчивается, духи уходят: аборигены могут пройти по песчаной картине, к которой еще совсем недавно относились с большим почтением. Потоки силы имеют решающее значение, и как только духи покидают вещи, артефакты могут потерять священную ауру.
В государственных обществах Африки и Америки магические отношения были совершенно иными. Правители удерживали власть отчасти благодаря высшим связям с космологическими силами, лишь иногда персонифицируемыми как боги. Умиротворение этих сил создавало постоянную потребность в жертвоприношениях: у ацтеков требовался массовый приток человеческой крови. Боль – постоянное признание магических сил – люди очень часто причиняли самим себе, и многие из нас с трудом могут это осознать, не говоря уже о том, чтобы практиковать. Инки приносили в жертву людей при вступлении в новую власть и в другие времена, когда нужда была велика. Такие сделки с более могучими силами были постоянными и хорошо развитыми, а также регулярно происходили в некоторых частях Африки. Жертвоприношения в этих формах неизвестны у аборигенов Австралии и могли являться формой магии, неотъемлемой частью политической иерархии и власти.