всей Логики Гегеля. Следовательно, никто из марксистов не понял Маркса ½ века спустя!!» (2, т. 29, стр. 162).
В своем главном философском труде «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин определил своеобразие тех задач, которые поставила новая историческая эпоха перед марксистами в области философии. Если Маркс и Энгельс, как уже отмечалось, в силу полемики с историческим идеализмом и необходимостью освоения для материализма новой сферы главное внимание обратили на проблемы диалектико-материалистического понимания истории, то в новых исторических условиях борьбы буржуазной философии против марксизма, в условиях начавшейся научной революции особую важность приобрели проблемы теории познания. Углубленная разработка вопросов диалектики, применение диалектики к пониманию процесса отражения нашли специальное выражение в «Философских тетрадях», представляющих собой в этом плане развитие идей, данных Лениным в работе «Материализм и эмпириокритицизм».
Если Ленин говорит об особой важности разработки проблем гносеологии в начале XX в., то это не значит, что марксистская философия исчерпывается постановкой сугубо теоретико-познавательных вопросов в кантианском духе. Марксизм категорически отвергает кантианское понимание гносеологии как узкое, одностороннее, ложное, поскольку оно рассматривает познание как нечто замкнутое в сфере субъективного сознания. С марксистской точки зрения теория познания открыта в универсальную сферу объективного мира, законы которого и воспроизводятся в теории познания. В свете этого становится понятным, почему Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» все основные проблемы и понятия философии диалектического материализма рассматривал также как гносеологические. Лишь завзятый догматик мог бы обвинить Ленина на этом основании в гносеологизме, ибо весь комплекс гносеологических проблем Ленин рассматривает в неразрывном единстве с диалектико-материалистическим пониманием всех проблем бытия, всего окружающего нас материального мира.
Теорией познания в специально научном смысле является и психологическое учение об умственном развитии индивида, и физиология органов чувств, и даже лингвистика. К теории познания в широком смысле слова эти дисциплины, несомненно, относятся. Но теория, раскрывающая, каким образом, при каких условиях достигается объективно-истинное познание, соответствующее объективным закономерностям действительности, какова логика процесса познания, т.е. теория, изучающая универсальные законы развития действительности и воспроизводящего его мышления, является философской теорией познания, совпадающей в марксизме с диалектикой.
Развитие естествознания, существенно изменившее теоретическое отношение человека к природе, и развитие капиталистического общества, в котором произошли существенные изменения в отношениях людей друг к другу, требовали углубленной разработки, развития, уточнения понятий марксизма, дабы они стали адекватными изменившейся общественно-исторической действительности, ибо «жизнь» понятий состоит лишь в их изменчивости; пытаться сохранить их аутентичность вне развития, вне соприкосновения с действительностью – значит изменить диалектике и следовать лишь догматически усвоенным схемам, под которые можно подогнать «все что угодно», т.е. впасть в произвол и субъективизм.
Развитие и совершенствование диалектического метода мышления проводились Лениным в связи с применением теории диалектики к анализу развития науки, закономерностей познания и революционного преобразования действительности. Теория диалектики сама является моментом совокупного движения теоретической системы марксизма в целом, в свою очередь как бы «подключенной» к практике революционного движения.
Большое место в теоретических исследованиях проблем диалектики в этот период занимает у Ленина изучение наследия Гегеля, к которому он обращался неоднократно и в других своих трудах, таких, как «Три источника и три составных части марксизма», «Карл Маркс», «О значении воинствующего материализма» и т.п. В «Философских тетрадях» Ленин находит возможным вновь – и для более глубокого освоения диалектики Маркса, и для дальнейшей разработки ее теории – обратиться к наследию Гегеля, к его «Лекциям по истории философии», к «Науке логики».
Напомним важное ленинское положение: «Диалектика и есть теория познания (Гегеля и) марксизма… (это… суть дела)» (2, т. 29, стр. 321). Смысл ленинской концепции совпадения диалектики, логики и теории познания выявляется лишь при учете того, что она является обобщением истории диалектики с позиций марксизма и обогащением теории марксизма в свете итогов истории научного познания.
Принципы, определяющие достижения гегелевской диалектики, включают идеи общественно-исторической природы субъекта познания, «идеи добра, действования», т.е. практики, историзма, основанного на этой практике. Эти принципы в той или иной мере были проанализированы уже Марксом. Ленин обращает внимание на их значение для теории познания, для изучения логики развития человеческого значения [так в книге; может быть, знания? – Изд.], для Логики с большой буквы.
Специфической формой, в которой в «Науке логики» проявляется обнаруженная Гегелем связь логики и диалектики, является взаимосвязь метода и содержания логической науки. Философия, по мнению Гегеля, должна иметь собственный, имманентный ее содержанию метод. Попытку теоретической разработки особого метода философии, отличного от методов частных наук и имеющего значение всеобщего метода научного познания, Ленин оценивал как заслугу Гегеля. Логика, в представлении Гегеля, есть не что иное, как изображение метода во всей его всеобщности, как абсолютного и универсального.
Специфика подлинной логики, по мнению Гегеля, состоит в том, что обоснование ее предпосылок и метода должно протекать внутри нее или, вернее, логика должна быть по своему содержанию познанием своих предпосылок и их обоснованием. То, что входит в состав обычной логики, с точки зрения Гегеля, является лишь частью содержания логической науки и получает обоснование в ее пределах: так называемые законы мышления – в объективной логике, все остальное – в субъективной логике. «Если логика, – верно замечает Гегель, – должна требовать, чтобы давались доказательства, и если она хочет нас научить, как доказывать, то она ведь прежде всего должна быть способной доказывать свое особое, ей лишь присущее содержание, должна была бы быть способной усмотреть необходимость этого содержания» (87, т. I, стр. 88). Категории и формы мышления должны быть выведены, раскрыты в их переходах, взаимосвязи, развитии. В логике, по мнению Гегеля, объект и способ его исследования не отличны друг от друга; способ исследования есть развитие и развертывание самой природы объекта. Недостаток прежней логики, в том числе и кантовской, Гегель усматривает в том, что она ограничивалась описанием и внешней связью обнаруживаемых в речи форм мышления, поэтому-то она и проходила мимо предметного содержания мышления. Надо вдохнуть жизнь в мертвые формы. А это можно сделать только посредством диалектики.
В диалектике как ритме и методе логического поступательного движения содержание логики развертывается в объективно-доказательную систему, а не просто совокупность уверений. Важен путь, движение; по Ленину, «гвоздь» в этом, а не в конечном итоге, данном заранее в начале. Развитие логики как содержательной науки достигается благодаря осознанию диалектической природы процесса мышления, его объективной структуры. Именно совпадение диалектики и логики лишает последнюю формального характера. И ее предметом оказываются не пустые формы мысли без предмета и не вещи сами по себе, а их суть, всеобщее в них. Но всеобщее в вещах не есть понятие, являющееся чем-то первичным. Если, например, роза определяется как растение, то «быть растением» равносильно для Гегеля понятию растения. Отбрасывая идеалистические наслоения, Ленин расшифровывает правильную мысль, скрытую в фундаменте гегелевских рассуждений. «Не вещи, а суть вещей», пишет Гегель, составляет содержание логики. Ленин поясняет: это значит, что логика изучает всеобщее в вещах, закономерности их движения, образующие содержание логики мышления. Для правильного понимания позиции Гегеля в вопросе о предмете и содержании логики и ее разумного смысла определяющее значение имеют два указания Ленина. Выписывая гегелевское определение логики как содержательной науки, Ленин отмечает: «Гегель… требует логики, в коей формы были бы gehaltvolle Formen[6], формами живого, реального содержания, связанными неразрывно с содержанием» (2, т. 29, стр. 84). Не останавливаясь на этом, Ленин продолжает мысль, высказывая развернутое суждение о логике как науке, которое должно быть ведущим в понимании уже самого Ленина, а не Гегеля. Освоение диалектики Гегеля лишь как отправного пункта построения теории диалектики составляет суть ленинского подхода, который, как говорилось в начале главы, и является темой нашего исследования. «Логика есть учение не о внешних формах мышления, а о законах развития „всех материальных, природных и духовных вещей“, – пишет Ленин, добавляя ко взятым в кавычки словам, воспроизводящим слова Гегеля, чисто марксистское пояснение, – т.е. развития всего конкретного содержания мира и познания его, т.е. итог, сумма, вывод истории познания мира» (2, т. 29, стр. 84). Акцент делается на резюмирование в логике истории познания.
Гегелевское положение о логике как теории процесса познания истины было новым словом в истории логики. Оно неразрывно связано с признанием в философии Гегеля тождества учения о бытии и учения о познании, одинаково диалектических по своему содержанию. Настаивание на действительности, объективности мышления подчас вплотную подводит Гегеля к диалектическому материализму: надо только отсечь «идеалистическую косу», говорил Ленин еще в «Материализме и эмпириокритицизме», т.е. представление о мышлении вне, помимо и до реальной действительности. Но идеализм не остается лишь простой добавкой к «рациональному зерну», он, проникая в содержание логики, искажает, деформирует его. В особенности это сказывается на полностью противоречащем принципу развития призна