Исследование не может ограничиться чувственно-данной нерасчлененной конкретностью, которая выступает лишь как непонятное, неосмысленное целое. Маркс в «Капитале» исходит из того всеобщего, основного отношения, которое образует предпосылку капитала и воспроизводится в дальнейшем как всеобщее отношение капиталистического производства, его экономическая клеточка – из товара. Товарное производство – историческая предпосылка и исходный пункт капитала. Это – гениальное решение задачи: найти, вычленить исходное отношение, из которого «выводится» вся система положений данной науки.
Ленин подчеркивает значение принципа противоречия как источника развития в «Капитале», и особенно в первой его главе: «У Маркса в „Капитале“ сначала анализируется самое простое, обычное, основное, самое массовидное, самое обыденное, миллиарды раз встречающееся, отношение буржуазного (товарного) общества: обмен товаров. Анализ вскрывает в этом простейшем явлении (в этой „клеточке“ буржуазного общества) все противоречия (respective зародыши всех противоречий) современного общества. Дальнейшее изложение показывает нам развитие (и рост и движение) этих противоречий и этого общества, в Σ[7] его отдельных частей, от его начала до его конца» (2, т. 29, стр. 318).
Ленин постоянно сопоставляет абстрактно-спекулятивный ход мысли и развития категорий Гегеля и конкретно-диалектический, вскрывающий закономерности развития капиталистической формации ход мысли Маркса. Конкретность есть прежде всего конкретность предмета и затем уже логическая характеристика знания о нем. Явление и сущность – характеристики объекта и ступеньки его познания. Качество, количество, мера, тождество, различие и т.д. есть характеристики реального объекта – товара, стоимости, прибавочной стоимости, капитала. Маркс раскрыл на примере политической экономии рациональный смысл гегелевской субординации категорий, заключающийся в том, что она (субординация) обобщает ход человеческого познания, совпадающий с законами мышления. Но если для Гегеля развитие от бытия к сущности есть «самодвижение понятия», то для Маркса это познание исторического, действительно совершающегося процесса. Притом на каждом шагу в исследование включаются в переработанном виде данные наглядного созерцания, факты. Каждый шаг исследования проверяется практически осуществлявшимся движением.
Понимание диалектики как логики и теории познания было по сути дела позицией Маркса и Энгельса, но Ленин развернул и теоретически раскрыл это понимание. Поэтому положение о совпадении диалектики, логики и теории познания составляет вывод из всей истории диалектики и в то же время вывод из развития ее в самой марксистской философии.
Смысл этого положения заключается в преодолении обособления учения о бытии от учения о познании и логики, в утверждении диалектики как единой философской науки, которая изучает выявляемую в ходе исторического развития знания объективную диалектику вещей, составляющую содержание логики мышления.
Этим определяются единство и совпадение по содержанию законов объективного мира и законов познающего мышления. В законах науки нет никакого иного содержания, кроме содержания реальной действительности, содержания ее объективных законов, выражающих ее сущность. Законы мышления, формулируемые в активной деятельности познающего субъекта, есть не что иное, как переработанные в человеческой голове законы самого материального мира. Но вместе с тем совпадение содержания законов мышления и бытия есть их глубокое, внутреннее единство, но не тождество. В законах мышления отражаются закономерности бытия, материального мира, всегда остающиеся первичными по отношению к мышлению и всем его формам.
Подмена понятия единство понятием тождество было подвергнуто решительной критике Лениным. Вскрывал смешение этих понятий Богдановым, он отмечал: «Общественное бытие и общественное сознание не тождественны, – совершенно точно так же, как не тождественно бытие вообще и сознание вообще. Из того, что люди, вступая в общение, вступают в него, как сознательные существа, никоим образом не следует, чтобы общественное сознание было тождественно общественному бытию» (2, т. 18, стр. 343).
Возникновение и все последующее развитие мыслительных форм происходит на основе общественно-трудовой деятельности человека. Специфика труда и всей чувственно-предметной деятельности, возникающей на его базе, состоит в том, что в нем процесс обмена веществ с природой совершается опосредованно, через торможение непосредственных, инстинктивно-эмоциональных реакций, через подчинение способа деятельности природе объекта. В труде осуществляется единство практического и теоретического отношения человека к действительности, переход «логики» бытия в логику познания. «Деятельность человека, составившего себе объективную картину мира, изменяет внешнюю действительность, уничтожает ее определенность (= меняет те или иные ее стороны, качества) и таким образом отнимает у нее черты кажимости, внешности и ничтожности, делает ее само-в-себе и само-для-себя сущей (= объективно истинной)» (2, т. 29, стр. 199).
В противовес созерцательному материализму, понимавшему познание как пассивный, зеркально-мертвый акт, Ленин показывает, что знание детерминируется не только решающим воздействием объективных социально-исторических факторов, но и в значительной мере внутренними, имманентными, собственными закономерностями. Последние представляют «накопленный опыт», воспроизведение сущности и закономерностей развития объективного мира, освоения их в ходе чувственно-предметного преобразования мира. При этом человеческое познание определяется данными причинами не только по содержанию, но и по форме, по логической структуре и организации процесса познания.
Исходным для понимания внутренней диалектики процесса познания, его активности, производной от практики, является раскрытие взаимоотношения субъекта и объекта, занимающее принципиально важное место в системе ленинской разработки диалектики как логики и теории познания.
Ленин подчеркивает, что активность познающего субъекта выражается не только в том, что само воздействие объекта на субъект осуществляется в процессе общественно-исторической практики, но и в том, что отражение, идеальное воспроизведение объекта является творческой познавательной деятельностью. Объект дан познающему человеку уже в его ощущениях (см. 2, т. 18, стр. 130 – 131). Вместе с тем он выступает на этой стадии познания как бы в скрытой невыявленной, непроанализированной форме. Поэтому адекватное воспроизведение объекта в мышлении предполагает преобразование исходных данных познания, а идеальное воссоздание объекта выступает как результат применения субъектом определенных способов познавательной деятельности, логических операций.
«Мышление, восходя от конкретного к абстрактному, – писал Ленин, – не отходит – если оно правильное… от истины, а подходит к ней» (2, т. 29, стр. 152).
Важно подчеркнуть, что использование субъектом логических операций не означает творения, «построения» объекта, как считали кантианцы, содержание познавательных операций черпается не из глубин субъекта, а определяется объектом. Вырабатываемое субъектом знание постоянно соотносится с объектом, проверяется через материальную практическую деятельность (опыт, эксперимент). Движение познания от исходных чувственных данных к идеальному воссозданию объекта в виде системы понятий, от эмпирического уровня знания к теоретическому уровню не означает «отхода» от объекта, а выступает как движение по «слоям» самого объекта – от поверхностных к более глубоким.
Процесс познания с самых начальных этапов «нацелен» на объект, подчеркивает Ленин. Вместе с тем движение познания в глубь объекта можно трактовать как движение от субъективной идеи к объективной истине: «От субъективной идеи человек идет к объективной истине через „практику“ (и технику)» (2, т. 29, стр. 183).
Под субъективной идеей, субъективным знанием Ленин понимает в данном случае не «чистое самосознание», оторванное от реального мира, и не плод капризной фантазии субъекта, которая проецируется на реальный мир. Раскрывая диалектику субъективного и объективного, их взаимопереходы, Ленин под субъективной идеей имеет в виду такое знание, содержание которого определено объектом, но в котором объективные отношения между элементами содержания не выявлены достаточно полно, всесторонне. Все более всестороннее познание отношений объекта является бесконечным процессом. Движение познания характеризуется повышением степени объективности знания.
В то время как метафизическая мысль абсолютно противопоставляет субъект и объект, субъективное и объективное, Ленин раскрывает диалектическую относительность этой противоположности. Диалектика и в данном случает выступает как самая гибкая и точная теория познания. «Различие субъективного от объективного есть, – указывает В.И. Ленин, – НО И ОНО ИМЕЕТ СВОИ ГРАНИЦЫ» (2, т. 29, стр. 90).
«Логические понятия субъективны, пока остаются „абстрактными“, в своей абстрактной форме, но в то же время выражают и вещи в себе… Человеческие понятия субъективны в своей абстрактности, оторванности, но объективны в целом, в процессе, в итоге, в тенденции, в источнике» (2, т. 29, стр. 190).
Развитие познания сопровождается обнаружением субъективных моментов в тех представлениях, которые до определенного времени могли приниматься в качестве абсолютно адекватных объекту (и содержание которых могло отождествляться с содержанием самого объекта). Реакция метафизического мышления на такого рода явления нередко выражается в догматическом отождествлении нового понимания с сущностью объекта самого по себе и низведении старого, менее адекватного представления об объекте на положение чистой субъективности. Ленинское понимание диалектики субъективного и объективного обнаруживает сегодня исключительную методологическую значимость, особенно в связи с теми дискуссиями, которые ведутся за рубежом вокруг логического позитивизма, который, являясь прямым наследником махизма, претендовал на роль философии современной науки. Ленинское понимание этой диалектики имеет прямое отношение и к спорам вокруг философского истолкования квантовой механики. Как известно, в квантовой механике показано, что описание изучаемых этой наукой процессов при помощи понятий классической физики не раскрывает специфику ее объекта, в частности не позволяет отделить изучаемый объект от прибора, посредством которого он исследуется (при применении классических понятий экспериментальная ситуация в микромире характеризуется в целом посредством так называемых «дополнительных» описаний). Данный факт был истолкован идеалистически настроенными физиками и философами как обнаружение принципиального субъективизма квантомеханического описания, как невозможность познать объект квантовой механики сам по себе.