Подобное толкование исходит из двух ошибочных предпосылок: во-первых, оно неправомерно отождествляет макроприбор с познающим субъектом, в то время как прибор является физическим телом и результаты его воздействия с другими телами носят объективный характер; во-вторых, это толкование недооценивает значение того факта, что описание изученных квантовой механикой процессов на более глубоком теоретическом уровне, при помощи волновой функции, дает возможность выделить изучаемый объект из его окружения и детерминистически описать изменения его состояния. Разумеется, описание квантовомеханических процессов при помощи классических понятий менее адекватно, чем их описание на более глубоком познавательном уровне. Однако в данном случае речь идет не о порождении субъектом познавательного содержания, а об относительных, диалектических характеристиках знания, которое все более точно воспроизводит объект.
История диалектики, о необходимости анализа достижений которой как конструктивном способе построения теории диалектики постоянно говорил Ленин, дает как бы «пробные системы», модели, варианты диалектического подхода к действительности, которые имеют аналогии в современной науке. Так что обращение к методологическим вопросам современной науки вытекает из самого духа ленинских рассуждений о теоретическом значении истории диалектики.
Весьма важное значение для дальнейшего раскрытия диалектики субъективного и объективного имеет ленинское понимание взаимоотношения вещи и разнообразных форм ее проявления. Как известно, объект выступает перед познающим субъектом теми или иными своими сторонами, аспектами, под тем или иным «углом зрения». Вместе с тем перед научным познанием стоит задача воспроизведения свойств объекта «самого по себе», а не в его отношении к той или иной «точке зрения» субъекта.
Формулируя в «Философских тетрадях» элементы научной диалектики, В.И. Ленин в качестве первого, исходного элемента выделяет «объективность рассмотрения», поясняя свою мысль словами: «не примеры, не отступления, а вещь сама в себе» (2, т. 29, стр. 202).
По мысли Ленина, тенденция познания осмыслить реальный объект как «вещь саму в себе», независимо от той или иной субъективной перспективы выражается в стремлении понять объект как некоторое единое системное целое, как диалектическую конкретность, в стремлении связать все познанные «фрагменты» действительности (разные системы отношений, в которых выступает объект) в единую объективную систему, выступающую разными сторонами перед познающим субъектом. Осуществление указанной тенденции предполагает изучение форм взаимодействия каждого предмета с другими предметами (последнее выступает в данном случае как «условия познания» первого предмета), в том числе и с самим познающим субъектом, в той мере, в какой субъект выступает как предметное тело. Поэтому необходимым условием объективности знания становится осмысление роли субъекта в производстве знаний. Диалектика субъекта и объекта выражается, в частности, в том, что субъект вообще способен осознать себя лишь в системе объектов, т.е. либо в системе объективной взаимосвязи и взаимодействия природных физических тел, либо в системе объективированных, опредмеченных результатов своей деятельности (приборы, орудия, знаки языка и т.д.). Развитие знания, таким образом, предполагает умение субъекта рассматривать себя в качестве объекта, т.е. умение объяснить ту или иную субъективную «точку зрения» посредством «проекции» объекта на субъект; причем это объяснение дается в рамках объективной системы отношений реальности как единого системного целого, т.е. «вещи самой в себе». Таким образом, чем глубже постигается объект, чем более объективный характер носит знание, тем выше степень самосознания, т.е. осознания субъектом своего места в объективной структуре реальности.
В этой связи важно подчеркнуть, что, согласно Ленину, различные цели субъекта не творят те или иные характеристики объекта, а лишь выявляют разнообразные присущие ему аспекты. При этом субъект не только открывает разнообразные стороны объекта в практике оперирования с ним, но и относит все эти стороны к одному и тому же объекту, осознавая тем самым их внутреннюю связанность друг с другом в единой структуре.
Мышление эклектика, отмечает Ленин, не способно проанализировать связь различных аспектов друг с другом и с той системой отношений, в которые включен объект. Диалектическое, научное мышление осознает возможность различных форм выявления «ракурсов» объекта в зависимости от той или иной системы отношений. При этом, чем в большей степени в знании фиксируется не только существующая форма объекта, но и его возможные «проекции» в других ситуациях, тем полнее, объективнее знание. В науке увязывание различных «проекций» объекта в единую структуру осуществляется, как правило, путем выявления внутреннего механизма (сущности), взаимодействие которого с внешними условиями выражается в виде той или иной «проекции».
В свете этих положений диалектической логики представляет интерес анализ основных постулатов распространенного до недавнего времени за рубежом идеалистического философско-методологического направления операционализма, разработанного американским физиком-экспериментатором П. Бриджменом. Согласно операционализму, содержание теоретического понятия тождественно множеству операций измерения. Настойчиво подчеркивая, что каждому понятию соответствует только одно множество операций, что каждый новый способ измерения дает новое понятие, фиксируя внимание на связи процедуры измерения с определенной уникальной системой отсчета, П. Бриджмен совершенно логично приходит к выводу о недопустимости с этих позиций говорить о разных способах измерения одних и тех же величин или о разных способах экспериментального выявления одних и тех же величин или одних и тех же теоретических понятий. Вполне понятно, что с точки зрения операционализма нельзя говорить об объекте самом по себе, вне той или иной используемой субъектом измерительной процедуры.
Между тем современная наука вопреки операционалистским рецептам все в большей степени признает огромное значение таких теоретических понятий, которые позволяют переходить от одного множества операций изменения к другому множеству. Виднейшие представители современного естествознания все более подчеркивают логическую функцию инвариантных (т.е. устойчивых, относительно независимых) характеристик и так называемых понятий сохранения в качестве критерия распознавания объективного знания (знания, которому соответствуют реально существующие объекты) и отличения его, с одной стороны, от субъективных иллюзий и заблуждений и, с другой – от таких логических построений, которые не носят содержательного характера, а представляют собой формы записи, условные сокращения.
Известный немецкий физик М. Борн, решительно выступая против субъективно-идеалистической философии операционализма, подчеркивая, что наука должна воспроизводить объективную реальность, существующую независимо от сознания, считает, что ключом к понятию реальности не только в физике, но и в любой сфере познания является понятие инварианта группы преобразования. «…Инварианты – суть понятия, о которых естествознание говорит так же, как на обыкновенном языке говорят о „вещах“, и которым оно присваивает названия тех же, как если бы это были обычные вещи» (54, стр. 283). Большинство измерений в физике, считает М. Борн, относится не к самим предметам, а к их проекциям на другие предметы.
Следует, однако, заметить, что попытка отождествлять построение объективного знания с выявлением инвариантных характеристик объекта наталкивается на серьезные философские затруднения, и в рассуждениях М. Борна о «критерии реальности» характер этих затруднений становится очевидным. Создается впечатление, что, несмотря на намерение М. Борна противостоять субъективизму, произведенное им отождествление совокупности инвариантов с воспроизводимой в знании реальностью заставляет его рассматривать «проекции» в качестве чего-то нереального, существующего лишь в отношении физика с его измерительными приспособлениями. Но дело в том, что приборы являются вполне реальными физическими телами. Результаты их взаимодействия с другими телами (так же как и вообще свойства, возникающие в процессе взаимоотношения вещей), т.е. «проекции», должны существовать объективно-реально. К тому же инвариантность не является абсолютной характеристикой того или иного свойства, а выявляется лишь в определенной системе отношений: то, что инвариантно в одной системе, не обязано быть инвариантным в другой, а тем более во всех возможных системах. Исходя из этого, справедливо указывалось на логическую уязвимость «критерия реальности», предложенного М. Борном. В физическую картину мира входят как инвариантные, так и неинвариантные величины. И те и другие имеют реальный смысл и выражают определенные стороны объекта.
Отмеченные трудности преодолеваются, если принять разработанное Лениным диалектико-логическое понимание отношения «вещи самой в себе» и ее аспектов, ее «проекций» в разных ситуациях, если устранить метафизическое противопоставление инвариантного и неинвариантного, меняющегося, если признать, что сохраняющиеся характеристики выявляются лишь через изменчивость и существуют не рядом с изменчивыми, а выступают как связь разнообразных изменчивых аспектов предмета, его «проекций», как система различных способов взаимодействия предметов с другими предметами. Вместе с тем развитое теоретическое познание характеризуется поисками таких способов перехода от одной системы к другой, которые давали бы возможность формулировать всеобщие законы. Обнаружение какой-либо новой системы, в которой законы и отношения, до сих пор считавшиеся всеобщими, инвариантными, не действуют, является стимулом для поиска новых сохраняющихся характеристик и т.д.
При этом необходимым условием объективности знания становится осмысление роли измерительных операций, используемых субъектом приборов, его системы отсчета, способов кодирования знания в той или иной системе знаков и отличения кода от содержания знания, т.е. осмысление роли субъекта в производстве знания, места деятельности субъекта в объективной системе «вещи самой в себе».