Со скандала началась и деятельность временного правительства. Оно выделило шесть миллионов песо на погашение расходов, связанных с революцией.[165] Счет на 700 тысяч песо сразу же предъявил брат Мадеро Густаво. Деньги эти действительно были истрачены на подготовку восстания, но закавыка состояла в том, что Густаво получил их путем незаконных финансовых операций. Имелся даже ордер на его арест, выписанный еще при Диасе. Тем не менее правительство первым делом удовлетворило нужды Густаво, и газеты стали наперебой обвинять Мадеро в кумовстве.
Но эти проблемы были цветочками по сравнению с положением в Морелосе. Когда Мадеро 7 июня 1911 года прибыл в Мехико под овации многотысячной толпы, он встретился с Сапатой и пообещал тому посетить его штат. На встрече Сапата ясно заявил, что он боролся прежде всего за аграрную реформу, под которой революционный вождь понимал возврат крестьянам отнятых у них при Диасе земель.[166]
В это время столичные газеты начали разнузданную травлю сапатистов, обвиняя их в массовом терроре, изнасилованиях и грабежах. Сапату называли «Аттилой», его бойцов – «ордами», а его воззвания – «указами» (причем использовалось именно русское слово). На самом деле Сапата, как и Вилья, поддерживал в войсках жесткую дисциплину, что признавали даже проживавшие в Морелосе иностранцы. 12 июня Мадеро принял в столице Морелоса Куэрнаваке парад 4 тысяч сторонников Сапаты и провел переговоры как с ним, так и с до смерти напуганными плантаторами и сахарозаводчиками. Характерно, что вождь революции вообще не рассматривал возможность назначения Сапаты временным губернатором Морелоса или командующим войсками штата, хотя именно Сапата был реальным хозяином положения и без помощи Мадеро разбил в ходе восстания правительственные войска. Как мы уже говорили, Мадеро считал и Сапату, и Вилью полуграмотными варварами, маврами, сделавшими свое дело. Он предложил Сапате начать демобилизацию повстанческих отрядов, обещая прислать для охраны порядка революционеров из соседних штатов. Сапата согласился. Временным губернатором был назначен человек, явно устраивавший местных плантаторов.
В первый же день демобилизации оружие сложили более 700 сапатистов.[167] Но столичные газеты продолжали смаковать бесчинства вооруженных крестьян, и Мадеро вызвал Сапату для объяснений в Мехико. Тот немедленно явился и заверил, что ситуация в Морелосе отнюдь не критическая. Однако временное правительство постоянно нагнетало обстановку, ябедничая Мадеро, что Сапата якобы уже поднял вооруженный мятеж. А ведь после сцены с Вильей и Ороско в Сьюдад-Хуаресе Мадеро и так относился к революционным вождям с некоторым недоверием. К тому же он, истый либерал, был противником любого вмешательства военных в политику.
К этому времени де ла Барра и Уэрта уже вели свою игру, пытаясь столкнуть Мадеро с Сапатой. Временный губернатор Морелоса Карреон всячески противился реализации достигнутого между Сапатой и Мадеро соглашения о направлении в Морелос для охраны порядка революционных частей из других штатов. Сапата был вынужден несколько замедлить демобилизацию своих бойцов, так как они были единственной силой, поддерживавшей общественный порядок. Газеты продолжали голословно обвинять Сапату в неповиновении временному правительству.
Наконец Мадеро встал на сторону образованного класса и еще раз вызвал Сапату к себе. Тому надоели бесцельные поездки, и он отправил к Мадеро брата. Мадеро потребовал беспрекословного подчинения временному правительству. 10 августа 1911 года реакционеры могли праздновать победу: вместо революционных войск в Морелос был направлен контингент старой федеральной армии во главе с Уэртой.[168] Приказ генералу гласил: разоружить повстанческие отряды, если потребуется – силой. Таким образом, новая, почти революционная власть санкционировала расправу с повстанцами, которую отказался одобрить даже Диас. Уэрта немедленно начал проводить в Морелосе тактику выжженной земли. Сапата в ответ отменил демобилизацию, и его отряды стали оказывать сопротивление карательным войскам.
Мадеро тяжело переживал неожиданно вспыхнувший конфликт. Он добился от правительства приказа Уэрте приостановить наступление на 48 часов, чтобы разобраться в ситуации. Но Уэрта давно уже выполнял только те приказы, которые хотел. Его части продолжали теснить сапатистов. Сапата обвинил Мадеро в нежелании претворять в жизнь принципы революции, но одновременно пообещал, что в случае вывода из Морелоса федеральных войск обеспечит порядок в штате в течение суток. 18 августа Мадеро прибыл в Морелос и выступил перед сапатистами. Как всегда, Сапата и Мадеро быстро договорились. Новым временным губернатором назначался убежденный революционер Эрнесто Хэй. Командующим войсками в штате становился брат Франсиско Мадеро Рауль. Федеральные войска стягивались к столице штата и подлежали выводу за его пределы. Уэрта был в отчаянии: ему опять не дали добить взбунтовавшихся крестьян. Генерал уже не смог простить Мадеро компромисса. Пока тот вел переговоры с Сапатой, Уэрта, как ни в чем не бывало, продолжал наступление на революционеров, и у Франсиско это вызвало бешенство.
19 августа из Морелоса Мадеро отправил де ла Барре две телеграммы, в которых признавал, что генералов Уэрту и Бланкета ненавидит все население штата. Он провидчески предрекал: оба эти генерала под любым предлогом могут начать мятеж против правительства. Также Мадеро требовал организации в штате Морелос местной комиссии по проведению аграрной реформы.[169]
Уже летом 1911 года популярность Мадеро, который готовился к президентским выборам, начала стремительно падать. Народ, тщетно ждавший социальных реформ, был недоволен временным правительством. Посол США в Мехико Генри Вильсон в депеше госсекретарю Ноксу так описывал положение в стране: «По всей республике – в городах, на рудниках, плантациях – трудящиеся классы бросают работу и энергично требуют повышения заработной платы и уменьшения рабочего дня. Во многих местах целые общины отказываются платить местные и федеральные налоги, заявляя, что революционная программа включает требование, согласно которому бедные должны быть освобождены от налогового бремени. Имеется также много случаев, когда поместья, законность владения которыми не подлежит сомнению, насильно захватываются большими группами бедняков, убежденных, что революция аннулировала все старые права на земельную собственность…»[170]
В июне – июле 1911 года Мексика впервые столкнулась с мощной забастовочной борьбой рабочих, хотя совсем немногие представители пролетариата участвовали в вооруженной борьбе за свержение Диаса. В петиции на имя президента де ла Барры рабочие требовали ограничить их трудовой день хотя бы 12 часами. Рабочие одной фабрики сообщали президенту, что работают с 5.30 утра до восьми вечера.[171] 3 июля Мехико парализовала забастовка трамвайщиков. Де ла Барра поручил губернатору столичного округа договориться с забастовщиками, и те добились повышения заработной платы на три цента в час. (Трамвайщики, работавшие в англо-канадской фирме, где зарплата начислялась в валюте, получали в час 10-15 центов.)
В конце июня 1911 года Мадеро пришлось обратиться с воззванием к гражданам Мексики, первым после свержения диктатуры Диаса. Однако воззвание это скорее разочаровало миллионы людей, так как Мадеро не обещал никаких социальных реформ. Например, он высказался против повышения заработной платы в промышленности, но посулил создать условия, при которых каждый сможет зарабатывать на жизнь «тяжелым трудом». Одновременно Мадеро насторожил и реакционную элиту, выступив за уничтожение всех политических привилегий правящего класса. Всем стало ясно: целью революции для Мадеро была только политическая демократия, и ничего больше.
Между тем назрел конфликт во временном правительстве, вызванный резкими разногласиями его главы – реакционера де ла Барры и лидера революционного крыла в кабинете Эмилио Васкеса Гомеса. Последнему, как уже упоминалось, пришлось подать в отставку. Но несколько генералов революционных войск открыто выступили в его защиту. Они настаивали на немедленном претворении в жизнь «плана Сан-Луис-Потоси», в частности на отставке де ла Барры и назначении временным президентом самого Мадеро. Последний встал на сторону своих бывших врагов и санкционировал отставку Васкеса Гомеса, а также арест возмущенных генералов.
Но больше всего прочего потрясли вчерашних сторонников революции июльские события в Пуэбле. 12 июля 1911 года в этот город должен был прибыть Мадеро, и у революционеров появились сведения, что на вождя революции готовится покушение. Сигналом к нему должны были стать стычки федеральной армии с бывшими повстанцами. Они и произошли, причем провокация со стороны федералов была налицо. Мадеро же выразил полную поддержку федералам, которые, по его мнению, пресекли беспорядки. Командующий федеральными войсками в Пуэбле генерал Бланкет удостоился личной похвалы Мадеро за «мужество и лояльность».
Соратников Мадеро, особенно Эмилио Васкеса Гомеса и его брата Франсиско, неприятно поразило и решение распустить перед выборами Партию противников переизбрания, потому что она, дескать, уже осуществила свою историческую миссию. Мадеро предлагал создать новую политическую силу – Конституционно-прогрессивную партию.[172] Одной из причин такой реорганизации было стремление Мадеро отделаться от братьев Васкес Гомес. Не случайно Франсиско Васкесу Гомесу уже не предложили баллотироваться в вице-президенты. Мадеро выдвинул на этот пост малоизвестного политика из Юкатана Хосе Марию Пино Суареса. Такое развитие событий больше всего насторожило революционеров Чиуауа, где братья Васкес Гомес пользовались авторитетом. Абрахам Гонсалес не смог исполнить личную просьбу Мадеро, который хотел, чтобы тот агитировал за Пино Суареса. По мексиканским законам вице-президента выборщики избирали отдельно, и Васкес Гомес выдвинул свою кандидатуру сам. Еще одним кандидатом стал временный президент де ла Барра.