Однако Мадеро, похоже, не забыл своего унижения в Сьюдад-Хуаресе в мае 1911 года и был преисполнен решимости покончить с Ороско. Как только до Мехико дошли сведения о разгроме при Рельяно, было собрано экстренное заседание правительства. Министр обороны и глава внешнеполитического ведомства требовали назначить новым главнокомандующим федеральных войск на севере генерала Уэрту Мадеро сопротивлялся. Он прекрасно помнил, что именно Уэрта спровоцировал конфликт с Сапатой, к тому же подозревал генерала в симпатиях к Рейесу.
Президента все-таки убедили, и 1 апреля 1912 года главнокомандующим федеральными войсками на севере был назначен Уэрта.[192] На сей раз генерал диктовал свои условия. Он потребовал, чтобы президент ни в какой форме не вмешивался в его военные операции. Мадеро не оставалось ничего иного, как согласиться, и это едва не стоило жизни Панчо Вилье. Все же президент отправил в ставку Уэрты своего брата Рауля, который должен был присматривать за генералом.
Отряд Вильи тем временем вышел из небытия и захватил небольшой городок Парраль – единственный населенный пункт Чиуауа, который оставался в руках лояльных Мадеро сил. Как водится, Вилья немедленно обложил всех богатых людей контрибуцией, причем особенно пострадал «Банко де Минеро», управляющий которого под угрозой расстрела выдал 50 тысяч песо. В остальном Вилья поддерживал в своем отряде образцовый порядок. Он вообще очень заботился о материальной стороне жизни своих солдат, что не было характерно для многих партизанских командиров. В отряде имелись квартирмейстер, казначей и начальник санитарной части. Что бы ни происходило на поле боя, Вилья следил, чтобы его люди хорошо питались. Проходя мимо бивуачных костров, он вежливо спрашивал разрешения и пробовал солдатскую еду. Излишне говорить, что подчиненные боготворили своего начальника.
Прежде чем двинуться на юг, Ороско послал героя битвы при Рельяно генерала Инеса Салазара (тоже, кстати, сразу же после начала мятежа ограбившего филиал «Банко де Минеро») разделаться с Вильей. Отряд примерно в тысячу «алых» 2 апреля осадил Парраль.[193] Исход битвы решил американский пулеметчик-наемник, служивший у Вильи, некий Том Фаунтейн. Когда нападавшие пытались втащить на холм орудие, чтобы обстрелять Парраль, он метким огнем уложил всю прислугу и тянувших орудие мулов. Ороскистам пришлось отступить. Однако 4 апреля Салазар привел к Парралю уже 2500 бойцов, и на сей раз Вилья оставил город. Нападавшие не сумели сдержать своих эмоций и подвергли Парраль страшному разорению, что контрастировало с поведением отряда Вильи. Салазар пытался предотвратить эксцессы, но ничего не смог сделать. Том Фаунтейн спрятался на ночь в одном магазине, но хозяин выдал его ороскистам, немедленно расстрелявшим американца.
Мадеро был искренне взволнован верностью Вильи, которого обошел наградами и чинами после революции. Ведь тот не только отказался перейти на сторону Ороско, но и рисковал своей жизнью. В телеграмме президента на имя Вильи говорилось: «Панчо, я поздравляю тебя с проявленной преданностью. Дай бог, чтобы ты всегда вел себя как теперь. Проси у генерала Уэрты все, что тебе нужно. Он тебя всем обеспечит. Ты мне доставишь большое удовольствие, если будешь действовать в согласии с этим генералом».[194]
Вряд ли можно согласиться с историками, полагающими, что осада Парраля помешала Ороско взять Торреон и решила исход всей кампании. 12 апреля в Торреон прибыл Уэрта (в Мехико считали, что город уже взят ороскистами), быстро организовавший прочную оборону. Уэрта объявил, что если мятежники в течение 15 дней сложат оружие, то будут амнистированы. Генерал явно считал, что время работает на него. Он знал, что Конгресс США принял 14 марта 1912 года резолюцию, запрещавшую поставки оружия в те страны американского континента, где происходили внутренние волнения. Такая резолюция работала на мексиканское правительство, лишая Ороско оружия и боеприпасов.
18 апреля 1912 года Уэрта написал Мадеро длинное письмо, в котором говорилось, что войскам на севере требуется определенная передышка для реорганизации. Из Мехико была затребована дополнительная артиллерия. Уэрта уверял Мадеро, что сооруженные им оборонительные укрепления Торреона вряд ли понадобятся, а особенно дорожить ими смысла нет, так как они строились местными заключенными и, соответственно, не стоили федеральному правительству ни единого песо.
Федеральные войска, подчиненные генералу, стали называться «Северной дивизией» («Division del Norte»). Этой дивизии был придан и отряд Вильи. Согласно закону Вилья числился не служащим федеральных войск, а одним из командиров милиции штата Чиуауа, однако в военном отношении был обязан полностью подчиняться Уэрте.
Сначала между Уэртой и Вильей установились прекрасные отношения. Если Ороско казался Уэрте опасным радикалом, то Вилья – обычным бандитом, которого можно легко купить. По настоянию Уэрты Мадеро присвоил Вилье звание «почетного генерала», чтобы польстить самолюбию последнего.
Но Вилья был отнюдь не простачком. Со временем он понял, что целью Уэрты является не только разгром Ороско, но и отстранение от власти в Чиуауа Абрахама Гонсалеса.
Операции Уэрты против Ороско сначала задержала вспыхнувшая среди его солдат эпидемия, а затем – мятеж среди добровольцев, отказавшихся сражаться против ороскистов. Уэрта быстро подавил волнения и отправил мятежников под охраной в Мехико.
Между тем в начале мая 1912 года ценой напряжения всех сил федеральным войскам удалось приостановить наступление ороскистов в Коауиле, а 22–23 мая Уэрта нанес Ороско при том же Рельяно сокрушительное поражение. Битва продолжалась двадцать часов, и только превосходство правительственных войск в артиллерии склонило чашу весов на их сторону. Мятежники потеряли 650 человек, примерно в шесть раз больше, чем «Северная дивизия». Уэрта направил Ороско телеграмму с предложением сдаться, но тот ответил, что предпочтет смерть. Столичные газеты захлебывались от восторга по отношению к Уэрте. Один из братьев Мадеро, Эмилио даже предложил президенту повысить Уэрту до дивизионного генерала. Однако Мадеро не только не повысил его, но и отказал в поощрениях офицерам, которых тот рекомендовал.
Генерал был раздосадован. Мадеро объяснил ему, что намерен наградить всех, кто этого достоин, только после окончательного разгрома Ороско. В конце мая президент полагал, что войска Уэрты слишком медленно преследуют отступавших ороскистов. Генерал ссылался на то, что мятежники взрывают железнодорожные пути и мосты на пути продвижения правительственных войск. Однако Мадеро не принимал этот аргумент и требовал, чтобы Уэрта отрезал Ороско пути отступления на север.
Президент, к неудовольствию главкома, стал вмешиваться в его прерогативы. Когда заместитель Уэрты генерал Бланкет запретил солдатам брать с собою в поезд своих жен, так называемых солдадерас (для мексиканской армии того времени – дело обычное), чтобы усилить мобильность войск, Мадеро лично отменил этот приказ. Вдобавок президент пожаловался молодым офицерам действующей армии на нерешительность их начальников, что в глазах Уэрты было вопиющим нарушением субординации.
После второго сражения при Рельяно войска Ороско уже не владели инициативой. Обострились и противоречия в рядах восставших. Эмилио Васкес Гомес, прибывший 5 мая в Сьюдад-Хуарес из США, объявил о формировании временного правительства.[195] Однако Ороско приказал арестовать конкурента и отпустил его только после того, как Васкес пообещал уехать обратно в Америку.
Ободренный успехом, Уэрта решил, что, нанеся удары Сапате и Ороско, он вполне может разделаться и с третьим героем революции 1911 года – Панчо Вильей. Офицеры Уэрты стали нарочно задевать самолюбие Вильи, чей горячий нрав был широко известен. Уэрта лишь ждал необдуманного проступка со стороны своего подчиненного.
В начале мая помощник Вильи Томас Урбина реквизировал на асиенде, принадлежавшей англо-американской компании, лошадей. Посол США в Ме хико Вильсон заявил решительный протест, хотя госдепартамент рекомендовал ему не лезть на рожон: большинство капитала компании принадлежало британцам, а те протестовать не собирались, видимо, не считая инцидент серьезным. Вильсон в свойственной ему высокомерной манере объяснил госдепартаменту, что английский посол в Мехико известный лентяй, и поэтому ему-де пришлось взять инициативу в свои руки.
Инцидент был мгновенно использован Уэртой, который приговорил Урбину к расстрелу. Вилья и другие командиры иррегулярных войск пригрозили выйти из борьбы, если Урбина будет казнен. Уэрте пришлось отступить, так как Ороско был еще силен.[196]
В начале июня 1912 года Уэрта наконец добрался и до самого Вильи. Тот конфисковал арабского скакуна, который приглянулся одному из офицеров Уэрты. Офицер по наущению командующего потребовал немедленно вернуть ему коня. Вилья не выдержал и 3 июня прислал Уэрте телеграмму, где сообщил, что его отряд Вильи выходит из-под командования генерала и покидает «Северную дивизию». Уэрта немедленно вызвал офицера Гильермо Рубио Наварете и, объявив ему, что Вилья поднял мятеж, велел немедленно расстрелять того за неповиновение. Вилью спасло только то, что Наварете оказался честным человеком. Окружив лагерь Вильи своими солдатами, офицер убедился, что никаких приготовлений к мятежу там не ведется. Поэтому он решил не выполнять приказ и вернуться в штаб Уэрты.
Вилья же, проснувшись и увидев, что его лагерь окружен федеральными солдатами, почуял недоброе и сам направился в штаб Уэрты, чтобы оттуда по телеграфу связаться с Мадеро. Но Уэрта, даже не созывая военного трибунала, приказал немедленно расстрелять Вилью. Его опять спас Наварете. Он увидел, что плачущий Панчо обнимает сапоги одного из офицеров и, рыдая, просит пощады. (Позднее Вилья писал, что разыграл всю эту комедию, чтобы выиграть время.) Через пару минут революционера уже поставили к стенке, и расстрельная команда готовила оружие для экзекуции. Наварете отменил приказ о расстреле на свой страх и риск.