На первый взгляд, мысли Вильи, изложенные в этом письме, кажутся излишне оптимистичными. Откуда странный срок в шесть месяцев? На самом деле Вилья отнюдь не собирался сидеть сложа руки и ждать, пока Карранса поссорится с американцами. Он хотел спровоцировать между Мексикой и США войну, которая сметет Каррансу и объединит по-настоящему революционные силы. Ведь, в общем, у Вильи не было абсолютно никаких политических разногласий с Обрегоном и большинством генералов Каррансы. Будучи хорошим политическим тактиком, Вилья уже видел назревающий в лагере конституционалистов раскол. Большинство генералов и офицеров требовали реформ, прежде всего аграрной. Карранса же, несмотря на внешне радикальный декрет января 1915 года, за прошедшие после его издания 12 месяцев не распределил среди крестьян ни одного гектара земли. Наоборот, конфискованные революционерами в ходе гражданской войны латифундии возвращались их владельцам. Вилья предполагал, что максимум за полгода основной массе населения станет ясно: никаких реформ Карранса по доброй воле осуществлять не намерен. Только сильная оппозиция (а возглавить ее мог быть лишь Вилья) способна заставить «верховного главнокомандующего» опять взять радикальный курс. Однако в одиночку Вилья тогда уже не сумел бы свалить Каррансу. Для этого был необходим союз с Обрегоном. А этот союз, по замыслу Вильи, мог сложиться только на почве совместной борьбы с внешним врагом – США.
Уже первые шаги Каррансы в Чиуауа полностью оправдали прогнозы Вильи. Пока бывший главнокомандующий вооруженными силами Конвента отсиживался в горах вместе с наиболее преданными сторонниками, новые хозяева Чиуауа вели себя там, как на оккупированной территории. Карранса едва нашел подходящую кандидатуру на пост губернатора. Большая часть образованной политической элиты Чиуауа поддерживала либо Вилью, либо ороскистов. Ни тем ни другим Карранса не доверял. Даже Мануэль Чао, которого Карранса в начале 1914 года сделал губернатором в пику Вилье, оказался человеком порядочным и сохранял по отношению к последнему лояльность.
Новым губернатором штата стал его уроженец Игнасио Энрикес.[478] Каррансу он устраивал прежде всего «хорошим» происхождением. Отец Энрикеса был при Диасе «хефе политико» Сьюдад-Хуареса. Сам Игнасио получил образование в США и в революции Мадеро в 1911 году не участвовал. После переворота Уэрты он примкнул к конституционалистам, однако почему-то не остался в Чиуауа, а отправился в Сонору и стал офицером армии Обрегона. Когда в 1914 году Карранса перенес свою ставку в Чиуауа, Энрикес отвечал за личную безопасность «верховного главнокомандующего». Затем он возглавил «красные батальоны» и позже сообщал Каррансе, что на этом посту научился контролировать рабочих.
Став губернатором, Энрикес почти буквально взялся выполнять прогнозы Вильи. Начался возврат собственности помещикам. Если во многих штатах губернаторы хотя бы для вида создавали аграрные комиссии для изучения претензий деревень и отдельных крестьян (даже Карранса создал такую комиссию на национальном уровне), то Энрикес подобного органа в Чиуауа не образовал.
Правительство штата не реагировало на нужды рабочих, пытаясь поставить профсоюзы под свой контроль. В результате боевых действий закрылось большинство предприятий, и в штате был очень высокий уровень безработицы. Эта проблема еще более обострилась после массовой демобилизации вильистов. Они не получили обещанные им за службу земельные участки, а иного источника дохода у них не было. На государственную службу бывших вильистов старались не принимать. Одни голодали, другие отправлялись на заработки в США. Были недовольны и те, кто перешел в каррансистскую армию. Им очень плохо и нерегулярно платили. Офицеры были в основном из других штатов и нуждами солдат не интересовались. Считая Чиуауа оккупированной территорией, многие каррансистские офицеры прибегали к незаконным реквизициям. Занимались они и спекуляцией продуктами, что особенно возмущало голодающее население. Мука и мясо изымались со складов и через знакомых посредников реализовывались в США. Офицеры армии Каррансы часто не платили в ресторанах, наевшись там до отвала.
Энрикес мог бы смягчить недовольство, если бы провел местные выборы. Но и этого он не сделал, так как популярность Вильи была еще очень высока. Новая власть опасалась, что голосование принесет кандидатам-вильистам полную победу, которой они не смогли добиться на поле брани.
Но пока недовольство новой властью не выплескивалось наружу, и Энрикес сообщал Каррансе, что полностью контролирует ситуацию. Он даже отказывался от присылки в Чиуауа дополнительных воинских контингентов, считая, что вполне достаточно двух тысяч солдат и офицеров.[479] Правда, Энрикес вооружил многие деревни, создав там отряды «социальной защиты». Он почему-то полагал, что эти отряды самообороны станут надежной опорой правительства.
В первые месяцы 1916 года казалось, что уверенность Энрикеса в своих силах вполне обоснована. О Вилье не было ни слуху ни духу. Все населенные пункты штата полностью контролировались правительственными силами.
Действительно, положение Вильи в начале 1916 года казалось незавидным. Вместо нескольких десятков тысяч солдат у него остались всего пара сотен бойцов. Однако эти люди были безусловно преданы своему командиру и готовы сражаться на смерть. Большинство полевых командиров, в отличие от прежних дней, составляли не местные революционные вожди со своими собственными силами, а выросшие из простых солдат или «дорадос» офицеры. Всем они были обязаны уже только Вилье.
Вилья же приступил к активным антиамериканским действиям с первых дней нового 1916 года, не дожидаясь истечения предсказанных им в письме Сапаты 6 месяцев. В этом отношении интересы опять ставшего партизанским командиром Вильи совпали с интересами правительства кайзера Вильгельма в далеком Берлине.
Германо-американские отношения обострялись день ото дня. Американ ские фабрики активно снабжали оружием и боеприпасами Англию, Францию и Россию. Поэтому немцы были вынуждены топить своими подлодками американские суда, формально нейтральные, однако перевозившие военные грузы. В свою очередь, для Вильсона эти действия немцев служили желанным предлогом для подготовки американского общественного мнения к вступлению в войну на стороне Антанты.
Между тем немцы хотели сделать все возможное, чтобы связать американцам руки на южной границе США. Сначала, как уже упоминалось, они сделали ставку на Уэрту Однако американская контрразведка выявила германские контакты бывшего мексиканского диктатора, и он окончил свои дни в тюрьме. После провала этой операции на немецкое посольство в США вышел некий Феликс Зоммерфельд. Этот бизнесмен был немцем по происхождению и одно время закупал для Вильи в США оружие и боеприпасы. Но Вилья подозревал его в коррупции, причем справедливо: Зоммерфельд предлагал некоторые партии оружия, предназначенные вильистам, армии Каррансы. С началом Первой мировой войны дела у Зоммерфельда пошли плохо. Американские оружейные фабрики переключились на заказы Антанты и не хотели иметь дел с немцем (всех немцев из-за развязанной правительством США антигерманской пропаганды в Америке считали германскими агентами). Тогда Зоммерфельд предложил немецкому посольству организовать интервенцию США в Мексику с помощью Панчо Вильи.
Дипломаты согласились и сообщили о предложении в Берлин. Надо отметить, что в то время многие американские генералы тоже выступали за интервенцию. В отличие от кровопролитной войны в Европе, экспедиция в Мексику казалась увеселительной прогулкой. Опыт оккупации Веракруса, казалось, полностью подтверждал такой прогноз. К тому же с помощью маленькой победоносной войны можно было убедить Конгресс США резко увеличить военные расходы и численность армии в целом.
Немцы решили помочь американским генералам. По информации Зоммерфельда, военная интервенция США в Мексику сразу же сказалась бы на американских военных поставках в Европу. Большинство контрактов фирм США со странами Антанты содержали положения об их немедленном разрыве, если бы США оказались вовлеченными в какой-нибудь военный конфликт. Докладная германского посольства в США о возможных контактах с Вильей через Зоммерфельда была полностью одобрена рейхсканцлером Готтлибом фон Яговым.[480] Даже если интервенция в Мексике не прервет американские военные поставки в Европу, хотя канцлер был уверен в обратном, она все равно отвлечет внимание США от Старого Света. В особенности от Англии, на сторону которой все больше и больше склонялся Вашингтон.
Есть сведения, что немецкие агенты в Америке оказывали Вилье финансовую помощь и якобы чуть ли не приказали ему напасть на США. Из такого рода рассуждений обычно делают вывод, что Вилья был платным германским агентом. Это конечно, не так. В определенном смысле Вилья вел в 1916 году такую же игру, как Ленин годом позже. Оба они использовали немцев для достижения своих собственных целей, на данном конкретном историческом этапе не противоречивших целям Германии. Но будущее свое и Вилья, и Ленин видели уже в полном отрыве от мнения Берлина. Большевистская революция привела к революции в Германии в ноябре 1918 года – сомнительно, что это входило в планы немецкого генерального штаба. Если бы Вилья пришел к власти к Мексике, он вряд ли объявил бы войну США, как на это рассчитывали немцы, поскольку понимал экономическую зависимость своей страны от северного соседа. Вилья решил напасть на территорию США не потому, что этого хотели немцы, а потому, что это было в его собственных интересах.
По ту сторону мексиканско-американской границы, как уже упоминалось, были тоже не прочь затеять небольшую войну. В конце 1915 – начале 1916 года для этого, казалось, имелись очевидные причины. В Техасе и Нью-Мексико по-прежнему распускались слухи о готовящемся восстании граждан США мексиканского происхождения. Программой этих повстанцев, которых никто так толком и не видел, был возврат Мексике всех отторгнутых у нее в XIX веке территорий. Вся эта программа, как водится, была сформулирована в очередном «плане» – «плане Сан-Диего».