Пока Гонсалес вел кровавую войну с сапатистами в Морелосе, Карранса решил окончательно поставить на место ставших ему ненужными былых союзников из организованного рабочего движения. Нельзя сказать, что Карранса ненавидел рабочих, хотя он и не испытывал симпатий к низшим слоям мексиканского общества. Когда они бастовали на частных предприятиях и выдвигали чисто экономические требования, Карранса не реагировал. Более того, многие его генералы на местах поддерживали требования рабочих. Однако их уже не удовлетворяли сокращение трудового дня и увеличение зарплаты. Ведь эту зарплату все равно платили бумажными песо, которые весной 1916 года почти ничего не стоили. Но вопрос инфляции был уже отнюдь не частным и никак не зависел от предпринимателей. Неудивительно, что забастовки все чаще и чаще стали проходить под антиправительственными лозунгами. А посягательств на свою власть Карранса не прощал никому. Он считал, что профсоюзы либо должны поддерживать правительство, либо их вообще не должно существовать.
К декабрю 1915 года строительные рабочие Мехико парализовали столицу и добились увеличения заработной платы на 150 процентов. К ним присоединились даже парикмахеры. На северо-востоке штата Мехико забастовали рабочие серебряных рудников, принадлежавших французам, американцам и англичанам. Рудники пришлось закрыть, и разыгрались настоящие уличные сражения между бастующими и штрейкбрехерами. Каррансе по внешнеполитическим соображениям никак не выгодно было дальнейшее обострение отношений с американцами, тем более что Вилья начал открытую борьбу с ними на севере.
Между тем анархо-синдикалисты из «Дома рабочих мира» стали настойчиво требовать введения рабочего контроля за ценами, производством и зарплатами.[505] 100–150 тысяч членов филиалов «Дома» по всей стране полностью поддерживали эти требования. Но с точки зрения Каррансы рабочие тем самым перешли черту, отделявшую их экономическую борьбу от борьбы за власть. Не случайно, что именно в январе 1916 года Карранса распустил «красные батальоны». Он готовился к силовому подавлению пролетариата и хотел заблаговременно лишить его возможности самообороны.
В ответ лидеры «Дома» перешли к прямым атакам на правительство Каррансы, критикуя «верховного главнокомандующего» на многочисленных собраниях и митингах. Тот же тон взяла и рабочая печать, которую во время борьбы с Вильей активно финансировали сами же конституционалисты. На улицы вышли разгневанные ветераны «красных батальонов», которые требовали национализации промышленности и борьбы с безработицей путем организации правительством общественных работ. Однако в начале 1916 года у Каррансы уже не было резона обхаживать рабочих, как тогда, когда он стремился направить их на борьбу с Вильей и Сапатой.
Войска Гонсалеса по образцу Уэрты провели в Мехико рейд против «Дома рабочих мира» и арестовали всех, кого там застали. Отдельные рабочие лидеры провели в тюрьме по четыре месяца. Однако «Дом» не был намерен сдавать свои позиции без боя. Образованная под его эгидой 90-тысячная федерация столичных синдикатов стала готовить генеральную забастовку, чтобы полностью парализовать деловую жизнь Мехико. В Веракрусе и Тампико прошли демонстрации, угрожавшие бесперебойной работе этих основных портов страны. Губернатор Веракруса в ответ объявил в городе осадное положение. Теперь рабочие, вероятно, вспоминали с ностальгией господство в Мехико «реакционеров» Сапаты и Вильи, которые ничем не мешали их повседневной борьбе.
22 мая 1916 года Мехико был охвачен всеобщей забастовкой. Электрики отключили свет.[506] Рабочие требовали освобождения лидеров «Дома» и возврата отобранного у них Гонсалесом здания (годом раньше Обрегон предоставил им одно из самых фешенебельных зданий столицы, в котором прежде размещался престижнейший клуб Мехико). Лишенная электричества столица осталась, соответственно, без телефонной связи и почти без питьевой воды. Застигнутый такой демонстрацией экономической мощи врасплох, командующий войсками Мехико генерал Хилл согласился встретиться с лидерами забастовки. Он сделал вид, что полностью солидарен с требованиями рабочих, и издал ультиматум, требуя от предпринимателей участия во встрече с трудящимися под его председательством. Считая, что забастовка закончилась победой, рабочие возобновили подачу электричества.
Однако вскоре стало ясно, что достигнутое повышение зарплаты опять съедено инфляцией. К середине 1916 года за один бумажный песо давали только два сентаво золотого (т. е. обеспеченного золотом) песо. Вдохновленный успехом майской забастовки «Дом рабочих мира» начал готовить новую всеобщую стачку в столице. Но на сей раз правительство уступать не собиралось. 31 июля 1916 года в Мехико началась еще более мощная забастовка, полностью парализовавшая столицу. Тысячи рабочих вышли на демонстрацию в центре города. Но правительство знало от своих информаторов о готовящейся забастовке и накануне под покровом ночи стянуло в Мехико войска.
Солдаты, неожиданно напав на митингующих, рассеяли их на мелкие группы. Снова был захвачен «Дом», опять арестованы его руководители. Одновременно Доктор Атль пригласил лидеров забастовки на встречу с Каррансой в Национальный дворец. Карранса приказал арестовать гостей и обвинил их в государственной измене на основании своего любимого декрета Хуареса от 1862 года. 2 августа в Мехико было объявлено осадное положение.[507] Лидеру электриков Эрнесто Веласко приставили к голове пистолет, и он был вынужден показать солдатам, как восстановить в городе электроснабжение.
«Дом» был закрыт (в прошлый раз, как мы помним, его закрыл Уэрта в мае 1914 года) и в столице, и в других городах страны. Теперь военные власти на местах не стеснялись применять силу для подавления локальных забастовок. Карранса указал рабочему классу Мексики его место в новом государстве.
Пока Карранса занимался сапатистами и профсоюзами, американцы продолжали в Чиуауа охоту за Вильей. Они узнали о его ранении, а также о том, что Вилью отвезли на юг штата в район города Парраль. Парраль был известным центром поддержки Вильи еще со времен революции против Диаса. Першинг решил перенести свою ставку южнее: из колонии мормонов Дублан в Намикипу. Оттуда он выслал еще дальше на юг кавалерийский отряд майора Томпкинса. Тот был уверен, что в Паррале захватит Вилью живьем. По пути на юг 10 апреля 1916 года конники Томпкинса разбили в городе Сан-Сарагоса небольшую группу вильистов, которые грабили местную фабрику.[508] Майор отдал всю добычу обратно владельцам. На подступах в Парралю отряд американцев встретил мексиканский офицер Антонио Меса, пообещавший, что в городе проскакавших десятки миль всадников накормят и обеспечат фуражом.
Однако когда на горизонте показался Парраль, стало ясно, что американцев там видеть не желают. Командующий гарнизоном каррансистов генерал Лосано вежливо, но твердо предложил отряду уйти из города и обещал показать удобное место для отдыха. Улицы города были запружены враждебно настроенными мексиканцами, кричавшими «Вива Вилья!» и «Вива Мехико!». Томпкинс решил пошутить и крикнул в ответ: «Вива Вилья!» Раздался смех. Когда Лосано отвел сотню американцев к северу от города, майор заподозрил неладное. Предложенное Лосаной место было окружено с трех сторон холмами, а на них занимали позиции вооруженные люди с мексиканскими флагами. Томпкинс отказался расположить свой отряд в этом месте, но понял, что боя уже не миновать. Как только Лосано покинул американцев, началась стрельба. Только плохие снайперские навыки мексиканцев помогли американцам избежать серьезных потерь. Одного из них убили, двоих ранили. Сами карранситы потеряли в бою около 40 человек. Тем не менее Томпкинсу пришлось отступить от Парраля. Этот город в 350 милях от границы оказался самой южной точкой, до которой продвинулась карательная экспедиция Першинга.
Американцам приходилось полагаться на конные разъезды, потому что их допотопные самолеты оказались скорее обузой, чем подспорьем. Радиус их действия не превышал 50 миль, и в первый день экспедиции они даже не смогли за один перелет нагнать конницу Першинга. Вскоре самолеты стали ломаться. Годились они разве на то, чтобы передавать сообщения отдельным отрядам. Когда два самолета доставили сообщение от Першинга командующему мексиканскими войсками в Сьюдад-Чиуауа, мексиканцы исцарапали и прожгли машины окурками. А когда Першинг запросил в Вашингтоне более современные самолеты, ему ответили, что вся американская авиация уже находится в его распоряжении. В то время на западноевропейском театре боевых действий в воздушных боях участвовали уже сотни самолетов с обеих сторон. Но военное ведомство США проявляло поразительную беспечность, не считая авиацию серьезным средством борьбы, хотя именно американцы братья Райт изобрели, как полагают на Западе, самолет.
Бой у Парраля поставил Мексику и США на грань войны.[509] Першинг опасался, что Карранса может прервать его линии снабжения, которые сильно удлинились после того, как американец перенес свою ставку в Намикипу Чтобы поддерживать с Вашингтоном радиосвязь, пришлось отойти назад к границе. Потом через систему радиорелейных вышек удалось наладить связь между Намикипой и колонией Дублан.
21 апреля 1916 года мексиканские генералы Лосано и Эррера прибыли на переговоры с командиром американского авангарда под Парралем полковником Брауном. Мексиканцы предложили американцам отойти на 40 миль к северу, поскольку их присутствие в окрестностях Парраля только увеличивает и так высокую популярность Вильи в этой местности. Браун показал на стоявший за его спиной американский флаг и безапелляционно отчеканил, что этот флаг сдвинется с места лишь после приказа его командования. Однако уже на следующий день Першинг отдал соответствующий приказ, и американцы отошли на север.