р, поближе к своей границе, американцы двигаться могли. После письма Тревиньо пребывание американских войск в Мексике превращалось в полное посмешище. Они ничего не могли сделать Вилье, который вновь появился в южном Чиуауа. Не могли они и контролировать собственные коммуникации через мексиканские железные дороги, так как дороги эти были к востоку от колонии Дублан.
Першинг ответил Тревиньо довольно дерзко: он подчиняется только американскому правительству, а оно его движения никак не ограничивает. Командующий экспедицией пригрозил, что если его части будут атакованы мексиканской армией, то вся ответственность за последствия целиком ляжет на мексиканскую сторону.
Но Карранса не мог больше терпеть столь вызывающего поведения непрошеных гостей. Он отдал приказ о переброске в Чиуауа крупных контингентов и опубликовал ультиматум Тревиньо. В свою очередь, американские газеты, особенно из концерна медийного магната Херста, владевшего ранчо в северном Чиуауа, развязали активную антимексиканскую кампанию. Журналисты утверждали, что Вилья и Карранса заключили соглашение о совместной борьбе против американцев. Тем самым Карранса, дескать, поставил себя на одну доску с «бандитом» Вильей.
20 июня 1916 года госсекретарь Лансинг направил мексиканскому правительству грозную ноту, в которой предостерегал от любой попытки нападения на войска Першинга.[516] Таким образом, политический план Вильи, казалось, сбывался. Американцы пришли в Мексику, чтобы расправиться с ним, а теперь их основным противником стали войска Каррансы. Вилье же досталась роль счастливого смеющегося третьего.
Першинг получил сведения, что в районе Вилья-Аумада (основной базе снабжения карательной экспедиции на железной дороге в Эль-Пасо) к востоку от его ставки собралась крупная мексиканская армия примерно в 10 тысяч человек. Столько же или даже больше мексиканцев концентрировались с запада, подтягиваясь из Соноры. Увеличивались и силы самого Тревиньо, который прикрывал возможные пути наступления американцев на юг. Таким образом, Першинг чувствовал, что готовится полное окружение его группировки.
При неблагоприятном соотношении сил (мексиканцев, по данным американской разведки, насчитывалось больше как минимум в два раза) и перекрытии путей снабжения исход возможного сражения был далеко не ясным. К тому же мексиканская армия представляла собой все-таки не отряды почти безоружных индейцев или филиппинских повстанцев, с которыми привыкла сражаться армия США. Почти все солдаты правительственных сил Каррансы имели опыт вооруженной борьбы, включая и крупные бои. К тому времени у Каррансы под ружьем числились около 120 тысяч солдат и офицеров – более чем в два раза больше, чем во всех сухопутных войсках США.
Першинг решил направить на восток сотню кавалеристов под командованием капитана Бойда, чтобы разведать намерения мексиканцев в Вилья-Аумаде. Бойда строго предупредили, чтобы он не ввязывался в бой. Утром 21 июня кавалеристы Бойда подошли к городку Каррисаль, который прикрывал подступы к Вилья-Аумаде. Там уже заняли боевую позицию более 400 солдат правительственных сил. Бойд направил в Каррисаль парламентера с требованием пропустить его отряд через город. В ответ командующий мексиканским гарнизоном просил передать, что здесь нет никаких вильистов, но если американцам нужен враг, то его гарнизон таковым и является.
На переговоры с Бойдом прибыл генерал Феликс Гомес, который вежливо, но твердо заявил, что имеет приказ не допустить дальнейшего продвижения американского отряда.[517] Бойд просил переводчика передать «сукиному сыну», что он все равно пройдет через город. Но Гомес в переводе не нуждался. Сохраняя вежливость, он ответил, что в таком случае американцам придется пройти через его труп.
Бойд стал пленником собственной пропаганды, рисовавшей мексиканцев расово неполноценными по сравнению с гордыми англосаксами. Капитан ожидал легкой победы. Он спешил своих кавалеристов и бросил их в атаку. Уже вскоре от мексиканского огня погибли 10 человек, а остальным пришлось поспешно отступить. К пущему позору 23 американцев захватили в плен. Гомес сдержал свое слово – он был в числе 45 погибших мексиканцев. Был убит и Бойд. На счастье остатков его отряда, мексиканцы не стали его преследовать.
Першинг узнал о разгроме своего отряда под Каррисалем из США, так как у него самого связи с Бойдом не было. Каррансисты же сразу передали новость о своей победе в США, где ее услышал потрясенный Фанстон. Он обрушился на Першинга с критикой: почему командующий карательной экспедицией даже спустя 24 часа после боя ничего о нем не знает? Сам Першинг, естественно, решил, что инициатива в сражении исходила от мексиканцев, и немедленно стал строить планы по оккупации всего Чиуауа, включая столицу штата. Не зная о довольно слабых боевых качествах, проявленных кавалеристами Бойда, Першинг считал, что возьмет Сьюдад-Чиуауа без всяких проблем. Но Фанстон, похоже, оценивал ситуацию гораздо реалистичнее. Он строго приказал Першингу оставаться на позициях в колонии Дублан. Тем более что вскоре стало ясно: не мексиканцы, а американцы начали бой.
Однако Вильсон не мог оставить инцидент в Каррисале без всякой реакции: в США набирала обороты предвыборная кампания. Поэтому Каррансе 25 июня была направлена жесткая нота с требованием немедленно освободить американских пленных.[518] Одновременно министерство обороны США приказало войскам на границе разработать операцию по захвату всех мостов через Рио-Гранде, чтобы по ним в Мексику двинулась полноценная армия вторжения. Беда, правда, заключалась в том, что в США на тот момент не было под ружьем 200 тысяч солдат, необходимых для войны с Мексикой по расчетам самих же американских военных.
По Мексике прокатилась волна анитиамериканских демонстраций, многие из которых были организованы самим же правительством. Карранса хотел показать американцам, что и он тоже вынужден считаться с националистически настроенным общественным мнением своей страны. Однако он немедленно приказал Тревиньо освободить американских пленных, и 29 июня те прибыли на границу. Мексиканцы сняли с них форму, и некоторые пленники кутались в одеяла.
Посчитав, что общественное мнение удовлетворено, Карранса 4 июля 1916 года предложил американцам начать переговоры с целью преодоления напряженности в двусторонних отношениях. Вильсон быстро согласился: его мысли уже целиком занимала Германия и предстоящее вступление США в Первую мировую войну.[519] Была образована двусторонняя комиссия – на этот раз из гражданских лиц. С мексиканской стороны ее возглавил самый влиятельный из советников Каррансы – министр финансов Луис Кабрера. Американской делегацией было поручено руководить министру внутренних дел Лейну. Американцы преподносили в качестве важной дипломатической победы то обстоятельство, что комиссия должна была заседать на территории США.
Впервые двусторонняя комиссия собралась 6 сентября 1916 года в Нью-Лондоне, штате Коннектикут. Американцы опять говорили о чем угодно, кроме интересовавшей мексиканцев даты вывода войск Першинга. В частности, они требовали от Каррансы согласия на безусловную гарантию неприкосновенности жизни и собственности американских граждан в Мексике. Если правительство Мексики не справлялось бы с этим обязательством. США получили бы право ввода на территорию Мексики своих войск без предварительного уведомления. Естественно, Карранса не мог пойти на такие кабальные условия. Но он на сей раз и не торопился. «Верховный главнокомандующий» понимал, что США вступят в войну в Европе сразу же после переизбрания Вильсона на второй срок в ноябре 1916 года. А тогда они сами будут вынуждены убрать 11 тысяч своих солдат и офицеров из Мексики.
Однако неожиданно появился еще один фактор, с которым пришлось считаться и Каррансе, и Вильсону. На политическую арену вернулся еще не оправившийся от ранения Панчо Вилья. Этот человек довольно точно учел все благоприятные для него изменения во внутренней и внешней политике Мексики. Бой под Каррисалем показал мексиканцам, что американцев можно бить, и довольно успешно. Сотни ветеранов «Северной дивизии» были готовы снова взяться за оружие, тем более что их прежний вождь и Карранса вроде бы имели теперь общего врага.
На Вилью работали и изменившиеся настроения населения в самом Чиуауа. Как и предсказывал Вилья, для того чтобы жители штата прозрели, понадобилось примерно шесть месяцев. После ввода войск Першинга Карранса назначил командующим в Чиуауа генерала Хасинто Тревиньо. Тревиньо сделал губернатором своего брат Франсиско, и оба руководителя устроили в штате такой коррупционный режим, который даже по меркам того неспокойного времени был слишком уж наглым.
Если при Вилье многие коммерсанты чувствовали себя в безопасности (особенно когда «Северная дивизия» шла от успеха к успеху), то при каррансистах полностью исчезли постоянные правила игры. Принудительные кредиты были бы еще терпимыми, учитывая полностью обесценившиеся деньги. Однако каррансистские солдаты и офицеры ни за что не платили (Вилья же, как мы помним, требовал от своих солдат рассчитываться за все товары). Мало того, они просто грабили магазины и перепродавали дефицитные продовольственные товары в США целыми грузовиками. Полковник армии Каррансы Диас Гонсалес командовал гарнизоном в Эль-Валье, где располагались и 4 тысячи солдат Першинга. Поэтому американцы оказались свидетелями «нового порядка». Гонсалес просто арестовывал неугодных и освобождал их за выкуп. Если выкупа не было, арестованный исчезал.[520] Когда одна из элитных путан Маргарита Акоста отказала полковнику в своем обществе, он арестовал ее и расстрелял как шпионку Вильи. Конечно, без всякого суда. Заодно расстреляли сестру и служанку жрицы любви. Как настоящий рэкетир, Гонсалес требовал, чтобы все, проходящие через «его» город, имели «пропуск». Пропуск этот, естественно, надо было купить. Тех, кто не воспринимал такой порядок всерьез, бросали в тюрьму. Те, кто прогонял через Эль-Валье скот, должны были платить Гонсалесу по 5 долларов «пошлины» за каждую голову.