Тревиньо не только не пытался навести в штате порядок, но и сам вместе со своим братом участвовал в незаконных выгодных коммерческих операциях. Американцы оценивали уровень боеспособности каррансистской армии крайне низко, так как офицеры, в отличие от получавших скудное жалованье солдат, жили в роскоши и не интересовались боевой подготовкой. Тем более что, по мнению Тревиньо, «вильизм» в штате был полностью уничтожен. Так же считал и командующий войсками соседнего с Чиуауа штата Дуранго генерал Франсиско Мургуя.
Американцы в конце лета 1916 года тоже придерживались подобной точки зрения. Им удалось внедрить в ближайшее окружение Вильи своего агента.[521] Тот докладывал, что рана затягивается плохо, Вилья передвигается на костылях, а верховая езда доставляет ему нестерпимую боль.
И все же в середине лета Вилья опять начал борьбу. Вместе со своим отрядом он объезжал городки и деревни и выступал на главных площадях с речами. Оратором Вилья был не очень искушенным, но с лихвой компенсировал недостаток образования горячей убежденностью в правоте собственных слов. Он опять призывал вступать в его ряды, чтобы бороться с американцами. Длительное присутствие последних на мексиканской земле доказывало всю истинность его манифеста в ноябре 1915 года. Теперь, говорил Вилья, понятно, что Карранса готов продать США Сонору и Чиуауа. Речи сопровождались распределением среди населения захваченного на принадлежавших американцам асиендах продовольствия.
Рекруты-добровольцы стали снова пополнять ряды вильистских отрядов. Однако вскоре Вилье пришлось объяснять новым бойцам, почему он вопреки собственным речам не воюет с американцами, зато бьет каррансистов, которые тоже вроде не испытывают особых симпатий к войскам Першинга. Конечно, Вилья не мог прямо сказать, что сам спровоцировал карательную экспедицию, чтобы поставить «верховного главнокомандующего» в трудное положение. Он разъяснял, что пока предатель Карранса находится у власти, невозможно объединить всех мексиканцев на борьбу с извечным северным врагом. Вилья не трогал Першинга, во-первых, потому, что не сомневался в его способности быстро захватить столицу штата, а захватить и ее, и весь штат он хотел сам. Во-вторых, в случае успеха его стратегического плана – захвата Чиуауа и Дуранго и движения на юг по железной дороге на соединение с Сапатой – Вилье как командующему новой массовой армии неизбежно потребовались бы оружие и боеприпасы из США. Он понимал, что при кровопролитных столкновениях с войсками США ему даже при помощи контрабандистов не удастся в будущем получить доступ к американскому рынку оружия.
После пропагандистских выступлений последовали первые бои отряда Вильи с каррансистскими гарнизонами в Чиуауа. Сначала эти стычки не вызывали особого беспокойства Тревиньо, у которого были в Сьюдад-Чиуауа более 6 тысяч солдат. Первую победу вильисты одержали за счет военной хитрости. Командир каррансистского отряда в 600 человек Игнасио Рамос направил письмо одному из вильистских офицеров Николасу Фернандесу с предложением объединить усилия против американцев. Фернандес пригласил коллегу на переговоры, и там на каррансистов неожиданно напал вильистский отряд. Рамос сопротивлялся, но все-таки был вынужден отступить с 300 бойцами.[522]
Вилью обвиняли в предательстве. Однако и каррансисты совсем недавно обещали одному из офицеров Вильи амнистию, но расстреляли его, как только тот перешел на их сторону. Теперь и Вилья отбросил всякую гуманность по отношению к пленным. Офицеров Каррансы он расстреливал сразу. Солдатам предлагался выбор: либо присоединиться к вильистам, либо последовать за офицерами. Вильистский генерал Урибе отрезал часть уха всем отпущенным им пленным: захватив вновь, их расстреляли бы, немедленно узнав бывших каррансистов. Такая тактика, впрочем, не была особо успешной, потому что многие вчерашние каррансисты перебегали обратно к своим при первой же возможности.
Мелкие стычки с переменным успехом были лишь репетицией к новому началу общенациональной борьбы, которое Вилья решил приурочить ко Дню мексиканской независимости, 16 сентября. В этот день во всех крупных городах происходили народные гуляния. Тревиньо не видел никакого повода, чтобы не разрешить своим солдатам принять в них участие. Правда, ему докладывали, что Вилью видели поблизости от Сьюдад-Чиуауа, однако он не воспринял это сообщение всерьез. Ведь, в отличие от прошлых времен, у Вильи не было артиллерии, а на холме Санта-Роза, который господствовал над столицей штата, размещались пушки правительственных сил.
Вилья решил захватить Сьюдад-Чиуауа на короткое время своей излюбленной ночной атакой.[523] Он сознавал, что удержать город ему пока не удастся, однако успех рейда, несомненно, продемонстрировал бы отсутствие реального контроля правительственных сил над штатом. Но, в отличие от рейда на Колумбус, сейчас для атаки Вилье нужен был предлог, который поняли и одобрили бы его бойцы. Он разъяснил, что хочет освободить из городской тюрьмы находящихся там вильистов и ороскистов. Среди прочих в тюрьме сидел бывший генерал Ороско Салазар, который потерпел поражение от Вильи при Терра-Бланка в ноябре 1913 года. Если раньше Вилья сразу же расстреливал сторонников Ороско, то теперь он решил объединиться с ними. Салазар был знаменем «алых» после смерти Ороско, и Вилья с полным основанием рассчитывал, что он привлечет под общие знамена тысячи сторонников. Тем более что ороскисты были возмущены предательским убийством своего лидера в США.
Вилья написал письмо генералу Тревиньо, обещая пожать ему руку в столице штата 16 сентября. Согласно одной из легенд (вряд ли достоверных) Вилья, переодевшись, лично ходил на разведку в город. Уже вечером 15 сентября 1916 года под видом посетителей праздничных торжеств в Сьюдад-Чиуауа стали просачиваться вильисты.[524] Всего Вилья собрал для атаки около 1700 бойцов. По плану один отряд должен был захватить тюрьму, а другой – напасть на дворец губернатора и военные казармы. Ночью весь город наполнился криками: «Вива Вилья!» Охранники тюрьмы не успели оказать сопротивления и были перебиты. Сами вильисты потерь не понесли. Они освободили около 200 политических заключенных. Вилья обнял своего недавнего смертельного врага Салазара и произнес: «Я пришел сюда только с одной целью – предотвратить твой расстрел».
Услышав стрельбу, Тревиньо впал в панику и укрылся под защитой артиллерии на холме Санта-Роза. Вилья же инспектировал дворец губернатора, который еще совсем недавно был символом его безраздельной власти в штате. Он вышел на балкон, где в декабре 1915 года прощался с жителями столицы. Толпа внизу скандировала: «Вива Вилья!» Вилья произнес краткую речь, пообещав вскоре освободить весь штат от американцев и Каррансы. «Я вернусь через несколько дней!» Однако успех вильистов был омрачен некоторой несогласованностью в действиях двух основных групп. Планировалось, что те, кто займет дворец губернатора, уйдут из города, как только смолкнет стрельба в районе тюрьмы (это должно было послужить им сигналом, что тюрьма взята). Но стрельба продолжалась, так как ее вели рассеявшиеся по Сьюдад-Чиуауа каррансисты. Поэтому, когда основная часть отряда покинула город, другая часть осталась и была окружена. Только с большими потерями вильистам удалось соединиться со своими главными силами.
В докладе Обрегону Тревиньо расценил атаку Вильи как собственную блестящую победу. Ведь противник продержался в Сьюдад-Чиуауа только до 10 часов утра.[525] Однако все население штата думало иначе. Ведь Вилья, всеми считавшийся уже отыгранной картой, спокойно захватил центр Чиуауа, который обороняло около 9 тысяч каррансистов. Многие мексиканцы опять поверили в непобедимость командующего «Северной дивизией». Поверили в нее и американцы, отмечавшие усилившийся приток добровольцев в отряды Вильи.
К тому же после рейда на столицу штата вильисты одержали еще целый ряд побед. Из Сьюдад-Чиуауа отряд направился в городок Сан-Андрес, который Вилья брал еще во времена борьбы против Диаса. Тамошний начальник каррансистского гарнизона полковник Суаса решил обмануть противника. Он укрепился в городе вместе с 60 бойцами (такая малочисленность должна была сыграть для вильистов роль приманки). Большая же часть гарнизона (300 бойцов) была заранее отведена из города, чтобы напасть на Вилью, когда он будет сражаться с гарнизоном. Однако засадный отряд напасть не решился, и после нескольких часов боя Суаса сдался. Все пленные были расстреляны. Вилья раздобыл телеграфный код гарнизона и отправил соседнему каррансистскому отряду срочную телеграмму с требованием прибыть на помощь осажденному гарнизону Сан-Андреса. Лейтенант, командовавший тамошними каррансистами, сначала не поверил, так как один из бежавших из Сан-Андреса солдат уже рассказал ему о гибели Суасы. Но Вилья по телеграфу приказал расстрелять этого солдата как паникера и срочно идти в Сан-Андрес. Лейтенант так и сделал, и 25 его солдат были взяты в плен и расстреляны.
Вилья действительно не церемонился с пленными, тогда как раньше он всегда щадил рядовых. По всей видимости, он был возмущен расправой над вильистами, которых взяли в плен при атаке на Сьюдад-Чиуауа. Перед расстрелом пленных заставили собственноручно копать себе могилы, что по тому времени считалось вопиющей бесчеловечностью.
После Сан-Андреса вильисты двинулись на горнорудный центр Кусиуирачик (именно туда на работу ехали американцы, которых расстреляли в январе 1916 года). Вилья предупредил о своем наступлении командира каррансистского гарнизона, и тот решил сам уйти из города. При отступлении каррансисты открыли огонь по приблизившимся к городу всадникам. После ожесточенного боя выяснилось, что под обстрел попал другой каррансистский отряд, который как раз шел гарнизону на выручку. Когда недоразумение обнаружилось, подошел Вилья и легко разбил оба отряда. В живых оставили только военный оркестр, который отныне сопровождал вильистов и играл в занимаемых ими населенных пунктах.