Если учесть, что с момента обретения независимости мексиканская экономика пребывала в лучшем случае в состоянии стагнации, то достижения Диаса действительно представляются значительными. Однако этот рост был неравномерным. Сельскохозяйственное производство, ориентированное на внутренний рынок, даже сократилось. В то же время средний ежегодный рост в горнодобывающей сфере превышал в конце XIX века 7%, а в производстве экспортных технических сельскохозяйственных культур - 6%.
Экономический рост объяснялся прежде всего резким увеличением иностранных капиталовложений. В 1884 году они составляли скромную сумму в 110 миллионов песо, а в 1911 году (последний год правления Диаса) превысили 3,4 миллиарда песо. 38% капиталовложений приходилось на США, 29% - на Великобританию, 27% на Францию.79 Если американские инвестиции росли постоянно на протяжении всего времени нахождения Диаса у власти, то британцы активнее инвестировали в 80-е годы XIX века и незадолго до свержения дона Порфирио.
Мексиканские власти старались по возможности уравновесить американское влияние европейским. На практике, однако, конкурентной борьбы между иностранными предпринимателями не было. Они просто делили между собой секторы и географические районы мексиканской экономики. Так, американцы естественным образом доминировали в северных районах, в то время как британцы - в центральных и южных. Англичане обошли американцев в добыче нефти, а те сконцентрировались на добыче цветных металлов. Французы лидировали в хлопчатобумажной промышленности.
Экономический бум в Мексике начался с активного строительства железных дорог. Когда Диас поднял мятеж против Лердо в 1876 году, боевой листок его войск носил характерное название «Железная дорога». Если в 1876 году в стране было только 700 километров железных дорог (в основном линия Мехико - Веракрус), то уже в 1885 году их протяженность превысила 6 тысяч, в 1900 году достигла 14 тысяч, а в 1910-м - 20 тысяч километров.8080% капитала, использовавшегося для железнодорожного строительства, поставляли США. Чтобы несколько уравновесить приоритет американцев, Диас привлек к железнодорожному строительству в Мексике в 1885-1910 годах 16 британских компаний.81
Для Мексики железные дороги имели еще более важное значение, чем, например, для России или США, потому что, в отличие от этих стран, в Мексике практически не было удобных внутренних водных путей. Но железные дороги, которые строили иностранцы, мало затронули уклад центральных сельскохозяйственных районов, где проживало большинство населения. Они шли в основном к американской границе и крупным портам и служили для вывоза за границу природных богатств страны.
К тому же все оборудование для строительства железных дорог закупалось за границей, и в Мексике так и не возникла современная металлообрабатывающая промышленность. Тем более что правительство и не ставило перед собой такой цели. Наконец, основную массу квалифицированного персонала железных дорог составляли иностранцы, прежде всего американцы. Так что и толчок развитию собственной рабочей аристократии железные дороги не дали.
Да и с финансовой точки зрения железные дороги давали мексиканскому бюджету не так много. Все проценты, дивиденды и прочие доходы в основной массе утекали за границу.
Наряду со строительством железных дорог правительство уделяло повышенное внимание модернизации мексиканских портов, с которыми эти дороги и соединяли основные места разработки полезных ископаемых. Миллионы песо были потрачены на расширение главного порта страны -
Веракруса. Со временем конкуренцию этой гавани стал составлять еще один порт Атлантического побережья - Тампико, рядом с которым обнаружили большие запасы нефти. В 1876 году Тампико мог принимать суда с осадкой не более 9 футов. Американские инженеры по заказу правительства углубили акваторию, и порт стал доступен для кораблей с осадкой в 25 футов. На рубеже веков у Мексики было 10 портов на атлантическом побережье и 14 - на тихоокеанском.
Развивалась и телеграфная сеть страны: ее протяженность увеличилась с 9 тысяч километров в 1877 году до 70 тысяч в 1900-м.
Тем не менее железные дороги дали несомненный толчок развитию мексиканской внешней торговли, что, в свою очередь, действительно умножило финансовые поступления в государственную казну. Экспорт Мексики за время «порфириата», как называли период правления Диаса, вырос в шесть раз, импорт - в три раза. Если внешнеторговый оборот составлял в 1876 году 50 миллионов песо, то в 1910 году - 488 миллионов. Коренным образом изменилась и товарная структура внешней торговли. В 1872 году более половины ввоза приходилось на текстильные товары. Но введенные позднее правительством Гонсалеса высокие импортные тарифы на текстиль привели к импортозаменяющему производству в самой Мексике (хотя многие текстильные фабрики находились в руках французов). Уже в 1890 году доля текстиля в импорте снизилась до 22%. Зато выросла доля оборудования, машин и промышленных полуфабрикатов.
Еще в 1877 году две трети мексиканского экспорта приходились на традиционное серебро, по производству которого страна занимала первое место в мире.82 Ведь только серебро ввиду его высокой цены на мировом рынке можно было рентабельно добывать отсталыми методами и перевозить к портам на мулах. В 1910 году доля серебра в вывозе упала до 46,4%. В то же время вырос экспорт меди, свинца, нефти, сизаля (техническое волокно). При этом благодаря новым методам обработки руды добыча серебра и золота в абсолютном размере серьезно выросла. В 1877 году было добыто серебра на 25 миллионов песо, а в 1908 - на 85 миллионов. В 1901 году Мексика занимала первое место в мире по добыче серебра, второе - по добыче меди и пятое -по добыче золота.
Становясь сырьевым придатком развитых стран, Мексика стремительно наращивала вывоз полезных ископаемых и технических сельскохозяйственных культур. Если в конце XIX века общемировой экспорт рос в среднем на 3,6% в год, то мексиканский - на 5-6%.83
Сдвиги в мексиканской внешней торговле во многом были результатом кардинальных изменений в мировой экономике конца XIX века.
Изобретение телеграфа, телефона и автомобиля резко повысило в Европе и США спрос на цветные металлы. С началом XX века флоты основных мировых держав стали переходить с угля на нефть, запасы которой в Мексике оказались очень большими.
Однако в силу географических условий Мексика не смогла избежать полной экономической зависимости от США во внешнеторговой сфере. Диас с горечью воскликнул: «Бедная Мексика! Она так далека от бога и так близка к Соединенным Штатам». В начале XX века на США приходилось более 70% мексиканского экспорта, и страна очень болезненно ощущала любые перемены в американских таможенных тарифах.
Американцы, как уже отмечалось, сосредоточились именно на разработке мексиканских месторождений цветных металлов. Как и в случае с железными дорогами, все управленческие должности и многие места высококвалифицированных рабочих в американских фирмах занимали граждане США. Многие североамериканские инвесторы держали на рудниках собственную полицию, также состоявшую из американцев. В 1898 году полковник американской армии Уильям Грин за 47 тысяч песо купил у вдовы бывшего губернатора штата Сонора земли с богатыми залежами меди. Затем он разместил ценные бумаги своего рудника на нью-йоркской бирже и стал миллионером. Вскоре на его руднике работали более 3500 человек, добывавших и выплавлявших значительную долю мирового производства меди. Грин продолжал скупать окрестные земли и открыл скотоводческий бизнес. В его угодьях паслось более 40 тысяч голов крупного рогатого скота. К руднику полковника Грина мы еще вернемся.
В 1891 году, когда началось производство свинца в Мексике, оно составляло 38 тысяч тонн. Уже в 1900 году эти объемы удвоились. Производство меди в 1891 году составляло 6483 тонны, в 1901 году - 28 тысяч тонн, а в 1910-м - уже 52 тысячи.
61,7% всех инвестиций в горнодобывающую промышленность Мексики приходилось на США, в то время как британцы контролировали в начале XX века 55% инвестиций в нефтедобывающем секторе. Известный американский предприниматель Эдвард Догени (ему принадлежали нефтяные поля в Калифорнии) приобрел 600 тысяч акров земли в районе Тампико. Вскоре его «Мексикэн Петролеум Компани» добыла первую нефть.
С другой стороны, правительство Диаса явно предпочитало американцу британского промышленника и инженера Пирсона, который ранее модернизировал Веракрус и осушил болота в окрестностях Мехико, избавив жителей столицы от постоянных эпидемий. Пирсон получил концессии в районе перешейка Теуантепек, где он строил железные дороги. Однако там нефти не оказалось, и Диас предоставил Пирсону концессии в районе Веракруса и в штате Табаско. Пирсон в знак благодарности включил сына диктатора Порфирио-младшего в совет директоров своей нефтяной компании «Эль
Агила».84 Американцы с явным неудовольствием следили за успехами Пирсона, и Диас почувствовал это, когда под ним зашаталось президентское кресло.
Следует подчеркнуть, что для США, которые в начале XX века еще были нетто-импортером капитала, инвестиции в Мексике играли несравненно более важную роль, чем для британцев. Из всех иностранных инвестиций США на долю Мексики приходилось 46%, в то время как только 5% английских капиталовложений были направлены в эту страну.
В 90-е годы протекционистские тарифы способствовали становлению мексиканской промышленности, производящей предметы потребления. Благодаря мудрой политике губернатора штата Нуэво-Леон, уже знакомого нам Бернардо Рейеса, предоставлявшего промышленности существенные налоговые льготы, в Монтеррее возник первый и единственный мексиканский сталелитейный завод, который производил в 1911 году около 77 тысяч тонн стали и чугуна. Монтеррей стали называть мексика