В начале июня 1912 года преследование ороскистов несколько замедлилось, так как у Уэрты возникли проблемы со снабжением. Между тем сам Ороско решил дать федералам еще одно крупное сражение. Неприятели сошлись около городка Бачимбы южнее столицы штата Чиуауа в начале июня. Дело опять решило преимущество правительственных войск в артиллерии. Уэрта, явно насмехаясь над дилетантом-президентом, поручил его брату Эмилио Мадеро во главе бригады добровольцев отрезать Ороско пути к отступлению. Эмилио не смог выполнить приказ.
1 июля Ороско был вынужден перевезти образованное им правительство штата Чиуауа из столицы в Сьюдад-Хуарес.63 8 июля Уэрта без боя занял столицу и передал власть Абрахаму Гонсалесу. Однако между ними сразу же возникли серьезные разногласия. Если Гонсалес требовал сурового наказания для мятежников, особенно тех представителей финансовой олигархии штата, которые материально поддерживали Ороско деньгами, то Уэрта, напротив, выступал за более мягкое отношение к помещикам Чиуауа, утверждая, что те были вынуждены ссужать ороскистов деньгами. Гонсалес написал Мадеро, но тот встал на сторону Уэрты, предписав прощать всех, кроме прямых зачинщиков мятежа. К явному неудовольствию Гонсалеса, президент Мадеро разрешил вернуться в Чиуауа Луису Террасасу, который бежал в США сразу же после начала мятежа Ороско.
И все же отношения между Мадеро и Уэртой продолжали ухудшаться. Президенту доносили, что клан Террасаса уже начал искать подходы к Уэрте, чтобы сделать из него нового Ороско. К тому же, по мнению Мадеро, Уэрта специально не выказывал рвения в преследовании разбитых ороскистов, что-
бы сохранить в их лице возможных союзников для самостоятельной политической игры. Гонсалес сообщал Мадеро, что Уэрта вот-вот поднимет мятеж. В свою очередь, Уэрта требовал немедленного снятия Гонсалеса с поста, так как в противном случае население Чиуауа якобы не поддержит центральную власть. Мадеро решил, в конце концов, встать на сторону безусловно преданного ему Гонсалеса. В октябре 1912 года Уэрта прибыл в Мехико, чтобы подвергнуться операции по удалению катаракты. Находясь в клинике, он узнал, что освобожден от командования «по собственной просьбе».
После поражения под Бачимбой Ороско вел уже практически партизанскую войну, и Уэрта мог подолгу бывать в Мехико, поручая командование «Северной дивизией» своим заместителям. Как мы увидим позже, в столице у генерала были куда более важные дела. В середине августа федеральные войска взяли Сьюдад-Хуарес, а в сентябре последний город, который еще удерживали «алые», - Охинагу. Ороско бежал в США.
Так к началу октября 1912 года был ликвидирован самый опасный для правительства Мадеро мятеж.177 Но ликвидировал его человек, который в то время и сам уже лелеял планы переворота. Пока же Уэрта смог при революционном правительстве почти выполнить свою программу, которую предлагал Диасу весной 1911 года. Сапата был окружен в Морелосе, Вилья сидел в тюрьме. А самый талантливый в военном отношении революционер Паскуаль Ороско стал политическим эмигрантом. Теперь, по мнению Уэрты, должна была наступить очередь самого президента республики.
Мадеро не случайно отстранил Уэрту от командования именно в октябре 1912 года.
Не успели еще отгреметь последние выстрелы мятежа Ороско, как против президента поднял оружие Феликс Диас, племянник свергнутого диктатора. О поразительной политической наивности Мадеро говорит тот факт, что он поставил Диаса командовать гарнизоном стратегически важного мексиканского порта Веракрус. Хотя, возможно, дело здесь было в другом: став президентом, Мадеро стремился доказать господствующему классу, что революция закончилась и теперь он собирается опираться на традиционную олигархию.
10 октября Феликс Диас тайно покинул Веракрус и уже через неделю снова занял этот город как глава нового мятежа.178 Гарнизон не оказал никакого сопротивления мятежникам, которых Диас набрал на родине дяди в Оахаке. Диас немедленно обратился к США с просьбой признать за ним статус воюющей стороны - ведь он контролировал ведущий порт Мексики.
Собственные политические амбиции Феликс отрицал и обещал провести честные президентские выборы после того, как жизнь в стране нормализуется. Мадеро считал мятеж Диаса крайне опасным, так как считал, что у него есть сильная поддержка в армии. Однако на призыв к восстанию не откликнулся ни один крупный гарнизон федеральных войск. Наоборот, вскоре Диас был окружен в Веракрусе лояльными Мадеро войсками. Патрульные суда только зарождавшихся тогда мексиканских ВМС тоже приняли сторону законной власти и заблокировали Диаса с моря.
Однако американский временный поверенный Шайлер было спас Диаса, потребовав от Мадеро воздержаться от атаки Веракруса, в результате которой может пострадать собственность граждан США. Для подкрепления дипломатического демарша США направили к Веракрусу один крейсер. Пока Мадеро уговаривал иностранных дипломатов разрешить его войскам навести порядок, газеты по всей Мексике язвительно ругали президента за бездействие.
Но 22 октября правительственные войска заняли исходные позиции для атаки, а на следующий день почти без боя заняли город. Сторонники мятежников потом утверждали, что командующий правительственными войсками генерал Бельтран добился успеха путем предательства. Якобы он направил к Диасу под белым флагом парламентеров, которые и арестовали главу мятежников. Однако мятежники, вероятно, и сами отнюдь не горели желанием умирать за непонятные цели человека с ненавистной многим мексиканцам фамилией. К тому же Диас оказался «паркетным генералом», не приспособленным для серьезных боевых действий. Германский посланник в Мексике контр-адмирал фон Хинтце побывал в Веракрусе и сообщил американскому коллеге, что численность войск Диаса оказалась сильно преувеличенной и он даже не решился полностью оккупировать Веракрус. Полевые позиции сил Диаса немец назвал «идиотскими» и свидетельствующими об отсутствии серьезных военных знаний. Вдобавок у путчистов было мало боеприпасов, а артиллерия отсутствовала вообще.
Парадоксальную оценку провалившемуся мятежу дал ослепленный ненавистью к Мадеро американский временный поверенный Шайлер в своей депеше в Вашингтон. По его мнению, провал мятежа сильно осложнил общую ситуацию. «Временный успех только усугубит проблемы... Администрация Мадеро абсолютно неспособна обеспечить даже подобие мира и порядка».66 Шайлер хотел, чтобы во все крупные мексиканские порты прислали американские военные корабли, которые должны были оставаться там «неопределенное время». Даже госдепартамент счел сообщения Шайлера алармистскими и ответил, что не видит причин для удовлетворения его просьбы. Все
же несколько кораблей ВМС США были приведены в боевую готовность на случай осложнения положения в Мексике.
Заметим, что когда ранее Мадеро потребовал у правительства приостановления конституционных гарантий в некоторых охваченных мятежами штатах, реакционная оппозиция сразу же обвинила президента в диктаторских замашках, сравнивая его с Порфирио Диасом..
Под давлением «общественного мнения», которое подогревали американский посол и оппозиционные газеты, Мадеро совершил роковую ошибку, стоившую ему впоследствии жизни. Феликс Диас как офицер, поднявший оружие против правительства, подлежал расстрелу за измену родины, и это все понимали. 23 октября его взяли в плен, а 25-го военный суд вынес смертный приговор. Мадеро отказался помиловать Диаса. Даже тогда, когда об этом его попросила делегация женщин, выступая от имени родственников осужденных. Президент вполне логично ответил: у тех, кого убили мятежники, тоже были жены и дети.
Но тут Мадеро стал жертвой им же самим установленных строгих демократических порядков, которые реакция очень умело использовала в своих целях. Верховный суд, при «порфириате» не осмеливавшийся поднять голо-зы, вдруг вынес странное решение: Феликс Диас не подлежит суду военного трибунала, вопрос требует дальнейшего рассмотрения. Газеты, большинство которых в Мехико стояли на антипрезидентских позициях, обрушились на Мадеро за якобы двойные стандарты. Мол, пленных ороскистов или сапати-стов отпускают, а бедного Диаса хотели сразу же расстрелять. Мадеро очень болезненно относился к любым обвинениям, связанным с его якобы антидемократическим поведением. Поэтому в ноябре власти заявили, что в случае суда к Феликсу Диасу не будет применена смертная казнь.
Короткий срок, в течение которого Мадеро находился у власти, конечно же, был заполнен не только мятежами. Хотя помимо описанных на страницах этой книги крупных восстаний произошло и много мелких, давно стершихся даже в памяти самих мексиканцев.
Военные мятежи не могли не сказаться на финансовом положении Мексики. Чтобы пополнить федеральный бюджет, Мадеро распорядился 3 июня 1912 ввести первый в истории страны налог на добычу нефти - 20 сентаво за тонну (или 0,015 доллара за баррель). Несмотря на явную скромность налога, американские нефтяные компании поспешили объявить его « конфискационным ».179
Мадеро прекрасно понимал, что, несмотря на весь свой классический либерализм, ему придется заняться и социальными проблемами страны, основной из которых была аграрная. Как уже упоминалось, он был горячим сторонником копирования американского опыта и оттого полагал,
что в Мексике необходимо создать слой мелких и средних землевладельцев, сродни североамериканским фермерам. Будучи северянином (а на севере свободной земли хватало), он имел весьма смутные представление о нуждах индейских общин густонаселенных центра и юга Мексики. Те же просили не раздела земель, а возвращения в общинную собственность деревень угодий, отторгнутых у них асиендами во время правления Диаса. Мадеро же считал общинное землевладение отсталым. Аграрная реформа, которую он замыслил, весьма походила на столыпинскую в России. Не случайно, что обе реформы - и Мадеро, и Столыпина - с треском провалились, так как абсолютно не учитывали пожеланий самого крестьянства.