жденных. Горожане порекомендовали американскому консулу в Дуранго вооружить и находившихся там его соотечественников. Тот благоразумно отказался.
20 апреля повстанцы перерезали телеграфную связь Дуранго с тихоокеанским портом Масатлан, и осада стала полной. Революционным войскам был отдан приказ, запрещавший любые грабежи в городе после его захвата. Финансовые проблемы планировалось решить, как обычно, с помощью добровольно-принудительного заема среди зажиточных слоев. 23 апреля конституционалисты пошли на штурм, который продолжался двое суток. Сразу же после начала боев правительственные войска захватили в плен двадцать повстанцев и расстреляли их на месте. В ходе штурма некоторые жители Дуранго (естественно, небогатые) стали стрелять в спину оборонявшимся. В ответ на это «социальная оборона» провела задержание и расстрелы подозреваемых. Эти меры вызвали понятную ярость среди нападавших, и бои велись с возраставшей обоюдной жестокостью. 25 апреля у повстанцев почти иссякли боеприпасы. К тому же на выручку осажденным подоспел один из командиров Ороско с 400 опытными бойцами. Революционерам пришлось снять осаду и отойти в горы.211
Успехи Обрегона в Соноре были, конечно, неприятны для Уэрты, но все же он не считал пока этот штат ключевым театром боевых действий. Сонора лежала на отшибе, отделенная от соседнего Чиуауа труднопроходимыми горами. И только из Чиуауа открывался кратчайший путь по железной дороге на Мехико. Обрегону надо было либо идти длинным и плохим путем на юг вдоль тихоокеанского побережья, либо наступать через горы на Чиуауа. Поэтому контролю над Чиуауа Уэрта придавал первостепенное значение, так как, не захватив его, революционеры не могли угрожать Мехико. С другой стороны, из того же Чиуауа правительственные войска могли наносить удары на запад по Соноре и на восток - по Коауиле.
Исходя из этих соображений, Уэрта разработал план борьбы с Каррансой. Опираясь на Чиуауа, популярный там Ороско должен был быстро разгромить Каррансу в его родной Коауиле. Потом он мог заняться и Обрегоном, с которым он уже сражался в 1912 году. (Обрегон командовал тогда войсками штата Сонора, брошенными против «алых» Ороско.) План был весьма неплох, но не учитывал один фактор - Панчо Вилью.
Узнав об убийстве Мадеро, возмущенный Вилья (зная Уэрту, он не сомневался, что именно тот отдал преступный приказ) немедленно решил вернуться в Чиуауа и предоставить себя в распоряжение Гонсалеса. Но тут его настигла еще более страшная весть - об убийстве самого Гонсалеса. Вилья поклялся отомстить за человека, которого безраздельно уважал. Но как? Правительственные войска, казалось, твердо держат Чиуауа под контролем. Конечно, опять, как ив 1910 году, образовались мелкие партизанские отряды, совершавшие набеги на небольшие города. Однако в сражениях с федеральными войсками эти группы не имели шансов.
Вилья посетил находившегося в Аризоне губернатора Соноры Майторену и попросил у него совета.212 Один из лидеров конституционалистов этого штата Бенджамен Хилл настойчиво предлагал Вилье присоединиться к Обрегону. Но Вилья в Соноре воевать не хотел, прекрасно понимая, что там у него нет никакой популярности и он вряд ли сможет привлечь к революции столько людей, как в родном Чиуауа. Майторена тоже не был заинтересован в том, чтобы Вилья появился в его штате, так как опасался своенравного и вспыльчивого командира, только недавно бежавшего из тюрьмы. Поэтому Майторена лишь ссудил Вилью тысячью долларов. На эти деньги Вилья снял себе номер в отеле в Эль-Пасо. Живя там, он каждый день наслаждался местным мороженым - своим любимым лакомством.
В ночь на 6 марта 1913 года пограничную реку Рио-Гранде перешел маленький отряд из девяти всадников. У людей Вильи - именно он командовал этой группой - было по винтовке и 500 патронов на каждого, два фунта кофе, два фунта сахара и фунт соли.
До прихода Вильи в Чиуауа против федеральных войск дрались мелкие отряды повстанцев, среди которых выделялись бойцы Мануэля Чао, бывшего школьного учителя. 24 февраля 1913 года отряд Чао при помощи местных жителей взял город Санта-Барбару. Однако соседний Парраль взять не удалось - к гарнизону подошло подкрепление.
Но пока что такими силами Уэрту было не напугать. В Коауиле 7 марта 1913 года потерпел первое поражение в стычке с федералами сам Карранса.213Через две недели он попытался атаковать столицу собственного штата Салтильо, но был отброшен, потеряв более 400 человек убитыми и пленными. Использовав эти успехи правительственных сил, Уэрта объявил в середине марта полную амнистию для всех восставших, кто в течение 15 суток сложит оружие. К Обрегону в Сонору был послан специальный эмиссар, но вернулся ни с чем. Не удались и переговоры с самим Каррансой: тот пригрозил, что впредь будет арестовывать всех парламентеров Уэрты. Чтобы показать свою непримиримость, Карранса объявил о введении в действие декрета Хуареса времен войны с французами, по которому любые сторонники антинародного правительства (т.е. теперь - сторонники Уэрты) подлежали смертной казни.
В других штатах также брались за оружие и новые, и старые группы повстанцев. В штате Герреро опять, как и в 1910 году, восстали братья Фигероа. Стычки с правительственными силами были отмечены в Веракрусе и штате Табаско. Хотя не все повстанцы признавали своим вождем Каррансу, зато все они не признавали президентом Уэрту.
В середине апреля 1913 года Уэрта тоже решил продемонстрировать непримиримость и силу и послал в Морелос против Сапаты генерала Хувенсио Роблеса. Уэрта считал, что с партизанами он справится скорее. Роблес, прибыв в Морелос, разогнал правительство штата, чего никогда не делал даже Диас. Арестованный губернатор был отправлен в Мехико. На его место назначили временного военного губернатора, никак не стеснявшего главкома в его действиях. Роблес по-прежнему проводил свою излюбленную тактику выжженных деревень и массового переселения сельского населения в импровизированные концлагеря.
Сапата ответил на прибытие Роблеса захватом города Хонакатепек, где взял в плен генерала правительственных войск Игинио Агилара.214Продемонстрировав политическую мудрость, Сапата помиловал офицера (Агилар даже хотел присоединиться к сапатистам). Движение Сапаты обрело второе дыхание, и его партизаны контролировали уже не только сельскую местность самого Морелоса, но и некоторые территории соседних штатов
Пуэбла и Герреро. К лету войска Роблеса удерживали только крупные города и были не в состоянии помешать спокойному передвижению партизанских сил в Морелосе. Выдавая желаемое за действительное, Роблес объявил об окончательной победе и в начале сентября вернулся в Мехико.
9 мая 1913 года на север во главе 1200 бойцов выступил Ороско. Он должен был усилить федеральные силы в Чиуауа и бить отряды конституционалистов там, где он их обнаружит. Ороско не подвел Уэрту, одержав к началу июля несколько побед над восставшими, причем одну из них под Бачимбой, где его самого когда-то разбил Уэрта. Штат Чиуауа в середине лета казался полностью зачищенным.215 Однако как только Ороско продолжил движение на север, у него в тылу опять появились партизаны. Одним из отрядов командовал уже знакомый нам Томас Урбина (именно из-за этого человека годом раньше Уэрта едва не расстрелял Вилью).
Урбина, за которым тянулась недобрая слава жестокого командира, решил отомстить федералам за апрельское поражение под Дуранго и все таки захватить этот город. 13 июня 1913 года он прибыл под Дуранго и взял на себя общее командование примерно 4 тысячами партизан. В это время с учетом прибывших ороскистов и увеличившихся отрядов «социальной защиты» гарнизон Дуранго уже превысил 2500 человек. Ороскисты предпринимали активные рейды по окрестностям, и вскоре их командир доложил, что партизаны разгромлены и покидают штат. Он ошибался. Командующий федералами генерал Кампос был менее оптимистично настроен и сообщил в Мехико, что не может полностью положиться на свои собственные войска, а значительная часть населения Дуранго сочувствует революционерам.
18 июня 1913 года, пока Ороско приводил свои силы в порядок в Тор-реоне, Урбина начал массированное наступление на Дуранго и на следующий день захватил этот город при поддержке местных жителей. В отместку за расстрелы своих товарищей в апреле революционеры подвергли город страшному разграблению. Без суда были расстреляны многие участники «социальной защиты». Когда иностранцы пожаловались Урбине на бесчинства его бойцов, тот не только отказался провести расследование, но и не стал предоставлять иностранным подданным никакой защиты. Америеканский посол Вильсон использовал события в Дуранго для того, чтобы еще раз потребовать от президента США признания правительства Уэрты, хотя бы как меньшего из двух зол. Вильсон сообщал в Вашингтон явные небылицы. Например, о массовом самоубийстве изнасилованных повстанцами 50 девушек из лучших семей Дуранго. Характерно, что американский консул в самом Дуранго, подробно описав действительно имевшие место бесчинства Урбины, ничего не упомянул ни об одном изнасиловании.
В Вашингтоне к тому времени уже почти перестали обращать внимание на депеши Вильсона, повторявшие официальные победные коммюнике Уэрты. Там отдавали предпочтение донесениям американских консулов из основных городов Мексики, так как они были гораздо более беспристрастными.
Между тем антиправительственные силы в соседнем Чиуауа подчинялись уже Вилье, который, в свою очередь, признал верховное руководство Каррансы.216 Это Вилью ни к чему не обязывало, поскольку «первый главнокомандующий» под ударами правительственных войск был вынужден уйти из родного штата и по тылам врага пробирался в Сонору, находившуюся под твердым контролем его сторонников. Сам Карранса не хотел видеть Вилью на посту командующего силами конституционалистов Чиуауа. Он отдавал предпочтение другому лидеру повстанцев штата - Мануэлю Чао, бывшему учителю, который, в отличие от Вильи, демонстрировал безусловную лояльность по отношению к «верховному главнокомандующему». К тому же Каррансу возмущало, что командиры Вильи не уважают частную собственность, занимаясь постоянными реквизициями.