Сапата объявил войну Уэрте как узурпатору, однако он не подчинялся Каррансе и считал северных конституционалистов лишь союзниками в борьбе против общего врага. Какой-либо координации действий между повстанцами на юге и севере не существовало. Программой борьбы Сапаты по-прежнему был «план Айялы», но после перехода Ороско на сторону Уэрты крестьянский вождь провозгласил лидером революции себя самого. Вскоре Сапате удалось наладить некое подобие дисциплины в собственных отрядах, получивших название «Освободительная армия Юга и Центра». Численность сапатистов было трудно определить в каждый конкретный момент, так как большинство партизан еще и занимались сельским хозяйством. Они собирались лишь для выполнения конкретной боевой задачи, после чего рассеивались.
После отзыва Роблеса Сапата перенес свою ставку в соседний штат Герреро и стал готовиться к крупной операции. Предполагалось захватить один из ключевых городов юга страны, чтобы преподнести диктатору сюрприз накануне намеченных на 26 октября 1913 года президентских и парламентских выборов. Как и конституционалисты, сапатисты эти выборы бойкотировали, что, в чем мы убедимся чуть позже, было, в общем-то, на руку Уэрте.
4 октября 1913 года ставка Сапаты издала приказ, по которому разрозненные партизанские отряды преобразовывались в некое подобие регулярной армии.253 Командиры отрядов должны были присвоить всем своим подчиненным звания. Причем, например, капрал одного отряда был обязан подчиняться старшему по званию любого другого отряда (ранее никто из бойцов не признавал над собой вообще никого, кроме своего командира). На марше и в бою солдаты и офицеры непременно должны были находиться в боевых порядках своих частей. Боец не мог отлучиться с поля боя без письменного разрешения командира. Были ужесточены наказания за самочинные реквизиции. Войскам предписывалось уважать крестьянскую собственность.
Повстанческие силы Сапаты были единственными, имевшими четкую программу социальных реформ, прежде всего в аграрном вопросе. При штабе Сапаты постепенно сложился кружок радикальных интеллигентов, которые продолжали разрабатывать проекты переустройства основных сторон мексиканской действительности после свержения Уэрты. Однако Сапата запретил любые экспроприации, за исключением земельной собственности «врагов революции», которые на практике содействовали режиму Уэрты. Точно такой же порядок существовал и в рядах северных конституционалистов, причем там экспроприации применялись гораздо шире, чем в Морелосе.
Правительственные силы фактически покинули Морелос в начале октября 1913 года, когда был отозван (сперва в отпуск, а потом и окончательно) палач штата генерал Хувенсио Роблес. Крестьяне Морелоса провожали офицера-карателя народными балладами. В одной из них были такие слова:
Бог простит тебя, Хувенсио Роблес,
За столько варварства и бандитизма,
За столько постыдных и ужасных дел,
Что ты совершил в нашей местности!
Осенью 1913 года после взятия Вильей Торреона Уэрта сознательно ослабил гарнизоны в Морелосе, Герреро и Пуэбле, чтобы бросить лучшие части на север. Федеральным частям юга страны было дано приказание удерживать крупные города и обеспечивать безопасность основных железных дорог.
Взятие Торреона побудило Сапату направить представителя к северным конституционалистам, чтобы совместными усилиями добиваться от США присвоения повстанческим силам статуса воюющей стороны.254 20 октября 1913 года Сапата обратился к нации с манифестом, где говорилось, что «победа близка, и борьба подходит к концу». 24 октября он послал Франсиско Васкесу Гомесу в США письмо, в котором давал тому право представлять в Америке освободительное движение Юга и просил организовать получение кредита на закупку оружия.
Действия сапатистов и их сторонников на юге осенью приобрели наконец скоординированный характер. Сапата поручил ряду своих командиров по-прежнему беспокоить федеральные гарнизоны в Морелосе. Причем Сапата требовал одновременных рейдов против различных гарнизонов - затем, чтобы федералы не могли, как раньше, свободно перебрасывать войска на участок, находящийся под угрозой. Сам же он постепенно стягивал лучшие силы в штат Герреро, чтобы захватить его столицу - город Чилпансинго. Партизанские командиры в Герреро к тому времени признавали общее военное руководство Сапаты. Штурм затягивался только по причине отсутствия достаточного количества боеприпасов.255
Итак, что бы ни писали столичные газеты, обычно завышавшие данные о потерях конституционалистов в разы, Уэрта подходил к новому 1914 году с весьма плачевными результатами именно в той области, где он не видел себе равных. С начала активных боевых действий на севере федеральная армия не владела инициативой (за исключением весенне-летнего периода в Коауиле). Фронт все ближе и ближе приближался к центру страны, а война приобрела характер противоборства двух регулярных армий. Так как конституциона-
листы владели почти всей мексикано-американской границей, они бесперебойно, пусть и формально незаконно, получали оружие и боеприпасы из США. С каждой неделей соотношение сил становилось все более неблагоприятным для федералов.
Тяжело шли дела у Уэрты и на внутриполитическом фронте. Как мы помним, в результате посольского пакта Феликс Диас не вошел в правительство, но оставил за собой право его формирования. Любые кадровые перестановки в кабинете подлежали согласованию между Уэртой и Диасом. Однако изначальный состав кабинета продержался недолго, хотя чисто с профессиональной точки зрения первое правительство Уэрты было не столь уж и плохим. (Правда, посланник американского президента Линд уподобил его «стае волков».) Да и отъявленными реакционерами многие министры отнюдь не являлись. Например, министр финансов Торибио Эскивель Обрегон в свое время рассматривался Мадеро как кандидат на пост вице-президента. Министр внутренних дел Альберто Гарсия Гранадос занимал этот же пост в переходном правительстве де ла Барры в 1911 году. Военный министр Мондрагон слыл артиллеристом-теоретиком, хотя его слабостью была безудержная коррупция. Еще при Диасе он в корыстных целях просил немцев увеличить цену приобретаемых Мексикой орудий. Не изменил Мондрагон своим привычкам и во время пребывания на посту главы военного ведомства при Уэрте.
Тот же с самого начала своего правления стал активно вмешиваться в деятельность всех министерств, не оставляя членам кабинета никакого пространства для самостоятельной работы. При этом диктатора интересовали не столько политические взгляды министров, сколько личная их преданность. А так как большинство министров считали себя обязанным назначением Феликсу Диасу, то Уэрта уже к осени 1913 года полностью заменил состав кабинета. Однако и новые министры его не удовлетворяли - правительственная чехарда лишь набирала обороты. За все 17 месяцев пребывания Уэрты у власти на 9 министерских постах сменились 32 человека. Причем особенно головокружительной была карусель вокруг Министерства иностранных дел, хотя стабильность внешнеполитического ведомства была необходима для активной работы по получению кредитов, денег и оружия из-за рубежа.70 Первый министр иностранных дел, бывший временный президент де ла Барра удержался на своем посту до июля 1913 года. Его преемник Федерико Гамбоа (американцы надеялись, что именно он станет новым президентом страны) усидел в кресле до сентября. За ним последовали Керидо Моэно (октябрь 1913-го - февраль 1914 года), Хосе Лопес Портильо (февраль - май 1914-го) и, наконец, Франсиско Карвахаль (июль 1914 года).
Уэрта имел также обыкновение тасовать министров по различным постам. Один и тот же человек мог быть поочередно министром образования, внутренних дел и экономического развития. Такая же чехарда (что было еще опаснее для государственного управления) наблюдалась и на постах заместителей министров - то есть тех, кто занимался всей текущей работой ведомств.
Причина, по которой Уэрта отставлял того или иного чиновника, могла быть и серьезной, но чаще разногласия касались не столь уж и глобальных вопросов. Диктатору не нравилось, что с ним вообще осмеливаются спорить. Например, Мондрагон летом 1913 года ушел в отставку вроде бы за дело - слишком явными были военные успехи конституционалистов. Его заменил генерал Бланкет, арестовавший Мадеро в феврале 1913 года. При нем ситуация не улучшилась, но, поскольку Уэрта считал Бланкета полностью лояльным, тот продолжал исполнять обязанности главы военного ведомства вплоть до окончательного краха режима.
Зато министр внутренних дел Гранадос был снят с должности в апреле 1913 года лишь потому, что выразил несогласие с планом президента по размещению одного из контингентов «руралес».256 Когда преемник Гранадоса был назначен Уэртой без консультаций с Феликсом Диасом, последний выразил протест, но диктатор оставил его без внимания.
В марте 1913 года Феликс Диас официально объявил о выдвижении своей кандидатуры на пост президента Мексики. Заключенный им с Уэртой «посольский пакт» не содержал конкретной даты голосования, но подразумевалось, что выборы состоятся в кратчайшие сроки. В апреле Уэрта пообещал провести президентские выборы в течение ближайших двух месяцев, однако Конгресс отказался объявлять дату новых выборов. Диас в знак протеста отозвал свою кандидатуру. Но 1 мая 1913 года парламент все-таки назначил выборы на последнее воскресенье октября, и Диас опять стал готовиться к выдвижению кандидатуры. Его сторонники в это время никак не могли сойтись в мнениях насчет кандидатуры вице-президента. Одни полагали, что вторым лицом в данной обстановке обязательно должен быть генерал, и предпочитали Мондрагона. Другие надеялись, что в стране все еще популярно имя Рейеса, и предлагали его сына Родольфо (тот занимал пост министра ю