Между тем Обрегон в Мехико вновь открыл «Дом рабочих мира» и выделил на его функционирование значительные средства. Он говорил на понятном большинству рабочих лидеров «социалистическом» языке, обещая коренное улучшение положения «пролетариата». Взамен Обрегон (как до него и Уэрта) требовал политической поддержки рабочих в грядущем противостоянии с «силами реакции». Таковыми Обрегон считал отряды
Вильи и Сапаты, якобы состоявшие из темных крестьян, зараженных религиозными предрассудками и ненавидевших горожан. Анархистские лидеры «Дома» полностью разделяли его взгляд на крестьянство как на реакционный элемент общества, ищущий смысл жизни лишь в частной собственности на землю. Поэтому «Дом», популярность которого после репрессий Уэрты сильно выросла, без колебаний встал на сторону прогрессивного «социалиста» Обрегона. Отныне Обрегон располагал не только собственной военной силой, но и политической поддержкой одного из самых боевых и многочисленных городских слоев мексиканского общества.
Карранса внимательно следил за политическими амбициями Обрегона, но не мог перед лицом мощной «Северной дивизии» отказаться от единственного своего генерала, способного хотя бы противостоять отлаженной военной машине вильистов.
Не успели войска конституционалистов вступить в Мехико, как вспыхнули бои между вчерашними союзниками в Соноре.308 Там губернатор Майторена давно уже копил силы, чтобы выступить против командующего верными Обрегону частями полковника Кальеса. Майторена не был прогрессивным реформатором, но справедливо опасался, что Обрегон хочет отстранить его от власти, и полагал, что в этих условиях может пойти на союз только с Вильей, располагавшимся со своей армией в соседнем Чиуауа. Вилья прекрасно помнил, что именно Майторена в свое время ссудил его деньгами и таким образом сделал возможным начало партизанской войны в начале 1913 года. Впоследствии Вилья охладел к Майторене, так как не хотел портить из-за него отношения с Обрегоном, которого считал единственным равным себе по военному таланту генералом армии конституционалистов. К тому же в феврале 1913 года Майторена повел себя действительно не самым благородным образом, фактически эмигрировав в США. Однако Анхелес убедил Вилью поддержать законного губернатора Соноры, тем более что тот фактически перешел в открытую оппозицию по отношению к Каррансе.
Вилья поддерживал Майторену только из тактических соображений, потому что последний явно вел собственную игру. Когда Вилья предложил направить ему на помощь 3 тысяч своих бойцов, что быстро разрешило бы военный конфликт в штате, Майторена отказался, так как не хотел видеть в Соноре «чужие», пусть и дружественные отряды. Он лишь соглашался принять от Вильи оружие.
16 августа 1914 года войска Майторены начали боевые действия против сил Кальеса, чтобы выдавить их из Соноры.309 Обрегон, конечно, не мог спокойно смотреть на то, что творится в его штате. Оставался один выход: договориться с Вильей, без поддержки которого Майторена в военном отношении значил не очень много. Карранса предлагал Обрегону направиться в Сонору вместе с преданными войсками и силой подавить сторонников Майторены. Однако Обрегон разгадал провокацию «верховного главнокомандующего». Такое развитие событий неизбежно вело к военной конфронтации с Вильей, а Обрегон надеялся договориться с командиром «Северной дивизии», который не претендовал, в отличие от Каррансы, на президентское кресло.
К удивлению многих, 21 августа 1914 года Обрегон отправился на переговоры с Вильей в Чиуауа только с эскортом в 15 человек.310 24 августа Вилья устроил Обрегону торжественную встречу. Командир «Северной дивизии» прямо сказал, что лишь от них с Обрегоном зависит сейчас будущее Мексики. Обрегон предложил Вилье вместе отправиться в Сонору и положить там конец кровопролитию. Вилья был готов на все, чтобы заключить союз с Обрегоном, и оба генерала в сопровождении Каротерса отправились в Сонору на поезде через США. В Америке оба военных вождя были торжественно приняты бригадным генералом Джоном Першингом, который командовал расположенной на мексиканской границе 8-й кавалерийской бригадой. Вилья явно демонстрировал Обрегону свою популярность в США.
Майторена был неприятно поражен прибытием Обрегона и Вильи, так как последний всего пару дней тому назад заверял в письме, что с Обрегоном в Сонору не поедет. На переговорах Вилью впечатлило именно то, чего не хватало ему самому, - умелое полемическое искусство Обрегона. Тот потребовал от Майторены, постоянно именовавшего Обрегона предателем, представить доказательства его вины. Майторена молчал, и тогда уже Вилья потребовал от своего союзника: «Отвечайте на вопрос, сеньор губернатор!» Майторена смог лишь выдавить, что не привык сразу отвечать на вопросы.
В конце концов, под давлением Вильи и при посредничестве США311был достигнут выгодный Обрегону компромисс. Майторена признавал генерала Обрегона верховным главнокомандующим всеми военными силами Соноры, а он Майторену - законным губернатором. Кальес в военном отношении подчинялся Майторене. Обрегон был доволен, поскольку намеревался отдать Майторене какой-нибудь заведомо оскорбительный для того приказ, а затем снять губернатора за его невыполнение. Но Кальеса, прижатого Майтореной к американской границе, компромисс не устроил: полковник, в свою очередь, ждал от губернатора подобной же провокации.
Однако мексиканская общественность видела в вернувшихся из Соноры Вилье и Обрегоне истинных миротворцев, предотвративших братоубийственный конфликт среди революционеров. Большое впечатление Вилья (а ведь именно он поступился интересами своего союзника ради восстановления мира в стране) произвел и в Вашингтоне. Когда 1 сентября 1914 года он вместе с Обрегоном возвращался в Чиуауа через США, генерал Першинг передал командиру «Северной дивизии» послание госсекретаря США, где выражалась признательность за «восстановление порядка в Соноре». Американцев, естественно, беспокоила тамошняя ситуация, ведь бои между Майтореной и Кальесом шли прямо на границе.312 «Ваши терпеливые усилия в этом вопросе нашли очень высокую оценку со стороны государственного департамента и президента».
Ради мира в стране Вилья был готов пойти и дальше. Он понимал, что амбиции Майторены превратились в серьезное препятствие на пути достижения взаимоприемлемого компромисса между основными военачальниками конституционалистов. 3 сентября 1914 года Вилья обещал Обрегону, что будет содействовать замене Майторены на посту губернатора нейтральным лицом. Но теперь он хотел обсудить с Обрегоном и основной вопрос - кто и как будет править Мексикой.
План Вильи оставался тем же, что совсем недавно он изложил Вильсону. Карранса должен был стать временным президентом и не принимать участия в будущих выборах. То же самое относилось и ко всем генералам революционной армии. Общенациональному голосованию предшествовали выборы в штатах. По подписанному в июле Торреонскому пакту съезд всех военных командиров конституционалистов должен был утвердить программу социальных реформ будущего правительства. Обрегон солидаризировался с этими предложениями - ведь они выключали из политической борьбы и Вилью, и Каррансу - и пообещал довести их до сведения последнего.
«Верховный главнокомандующий» согласился со всем, кроме самого главного: он не хотел быть временным президентом и, соответственно, собирался участвовать в будущих президентских выборах.313 Пытаясь перехватить инициативу, Карранса объявил о созыве в Мехико 1 октября обещанной им в Торреоне хунты лидеров конституционалистского движения. Но если Вилья имел в виду только командиров, причем тех, под началом которых было много бойцов (в зависимости от численности отрядов и распределялись бы голоса на будущем съезде), то Карранса разослал приглашения и временным губернаторам штатов, назначенным некогда им самим. При таких условиях будущая хунта явно теряла свой репрезентативный характер.
Противники Вильи обвиняли его в милитаризме: почему судьбы страны должны решать именно военные лидеры? Однако все генералы или полковники армии конституционалистов (за исключением разве что Анхелеса) в недавнем прошлом были гражданскими людьми. Их авторитет, как правило, базировался на личных достижениях в борьбе против Уэрты, а не на дипломе военной академии. В этом смысле подход Вильи был абсолютно демократичен и поэтому весьма популярен в стране. Только те, кто низвергнул диктатуру, а не те, кто получил должности благодаря высокой протекции, имеют право вершить историю Мексики.
13 сентября Карранса заявил Обрегону, что все вопросы, касающиеся кандидатуры будущего президента, должна решать созываемая им репрезентативная хунта, а не два генерала, пусть и очень авторитетных в стране. Карранса не без оснований рассчитывал, что на будущем съезде получит прочное большинство.
Вилья был раздосадован, узнав о фактическом отказе «верховного главнокомандующего». Получалось, что он сдал Обрегону Майторену и ничего не получил взамен. Причем Вилья даже не был уверен в том, что Обрегон ведет самостоятельную игру, а не просто выигрывает время для Каррансы с его карманной хунтой.
Генералу Хиллу, который согласно выработанному компромиссу должен был с верными Обрегону войсками заменить Кальеса на посту командующего в штате Сонора, Вилья отдал указание прибыть из Соноры в Чиуауа. Тот указания Вильи просто проигнорировал, и в Соноре опять начались мелкие стычки между силами Хилла и Майторены.
Обрегон послал Вилье успокоительное письмо, но по сути ему было сказать нечего. Поэтому Обрегон опять решил поехать в Чиуауа, чтобы снова попытаться договориться с Вильей, и эта поездка едва не оказалась в его последней.