За последнее время Обрегон детально изучил тактику и характер своего главного противника. Особенностью Вильи были массированные атаки, которые подавляли волю противника к сопротивлению именно своей массовостью и непрерывностью. Но и сами вильисты во всех подобного рода битвах несли значительные потери. К началу 1915 года главным военным преимуществом Вильи был ореол его непобедимости. Где бы ни появлялся командир «Северной дивизии», его частям сопутствовал успех. А потери с лихвой восполнялись добровольцами, желавшими оказаться на стороне победителя. Все предыдущие успехи Обрегона Вилья списывал на то, что ему доводилось воевать с неорганизованными и страдающими от нехватки артиллерии сапатистами, и горел желанием лично нанести врагу решающее и окончательное поражение.
Исходя из своего анализа сильных и слабых сторон Вильи-военачальника, Обрегон и строил план решающей военной кампании гражданской войны. Он предполагал дать Вилье сражение в заранее выбранном и хорошо укрепленном месте. После того как вильисты выдохнутся и понесут сильные потери, свежие силы должны были нанести им неожиданный удар и обратить в бегство.368
Между тем военная машина вильистов с ее массированными кавалерийскими атаками начала давать сбои. В марте 1915 года вильисты решили захватить город Матаморос на границе с США, чтобы улучшить свое военное снабжение. Город обороняли только 307 каррансистов во главе с генералом Нафарете, но даже от такого малочисленного гарнизона нападавшие не ждали сопротивления. Предполагалось, что гарнизон просто разбежится, завидев кавалерию «Северной дивизии». Однако Нафарете получил из США 16 пулеметов и 4 миллиона патронов. Пулеметы были замаскированы на возможных направлениях атаки вильистов, и Нафарете отдал строгий приказ стрелять только тогда, когда противник приблизится на расстояние 200 метров. План сработал на сто процентов: атака кавалерии «Северной дивизии» натолкнулась на губительный огонь 12 пулеметов, что привело к страшным потерям. 13 апреля Нафарете контратаковал, открыв шлюзы местных ирригационных каналов, вода из которых хлынула на опешивших вильистов, и те в беспорядке отступили.369
Вилья же при выборе своей стратегии опять не послушался Анхелеса. Точнее, теперь он вспомнил старый совет последнего, данный в ноябре 1914 года: обрушиться на Обрегона, уничтожить его армию и выбить Каррансу из Веракруса. Решимость Вильи подогревали призывы о помощи Сапаты и председателя Конвента Гарсы, просившего прислать ему в Мехико хотя бы две тысячи закаленных в боях вильистов, которые могли бы стать костяком реорганизованной Освободительной армии Юга. Население Мехико, в основной массе ненавидевшее Обрегона, было готово встать на сторону Конвента, но у последнего просто не имелось оружия. Анхелес трезво оценивал сильные стороны Обрегона и предлагал Вилье отступить на север до Торреона. Если Обрегон последует за ним, то сильно растянет свои линии коммуникаций, в то время как у Вильи они будут максимально короткими. Сапатистам полагалось, по замыслу Анхелеса, перерезать коммуникации армии Обрегона с Веракрусом (это южане делать умели). После того как Обрегон израсходует в стычках запас своих патронов и снарядов, « Северная дивизия» должна была перейти в наступление и разгромить основную армию Каррансы.
Обрегон же решил полностью повторить стратегию Нафарете в генеральном сражении против Вильи.
Такое развитие событий предвидел Анхелес, умоляя Вилью не увлекаться фронтальными кавалерийскими атаками, а, напротив, отходить, изматывая Обрегона. Но Вилья опять не послушал Анхелеса.370 Он не хотел растерять свой основной боевой ресурс - имидж непобедимого полководца. Войска бы не поняли причин отступления «Северной дивизии» перед немногочисленной (около 12 тысяч человек) армией Обрегона. Была у Вильи для наступления на юг и другая, довольно парадоксальная причина. Он писал Сапате, что не может пока присылать ему боеприпасы, так как у самих вильистов начала ощущаться их нехватка. Поэтому, он, Вилья, решил обрушиться на свежую армию Обрегона, чтобы захватить недостающие боеприпасы у врага.
Возможно, Вилье действительно удалось бы разбить Обрегона, если бы он бросил в сражение основную часть своих войск. Однако в марте 1915
года Эмилио Мадеро срочно попросил помощи, поскольку каррансисты снова стали теснить его в Коауиле и Нуэво-Леоне. Вилья выехал на север, хотя Анхелес и предупреждал, что у Мадеро достаточно собственных сил, чтобы остановить врага. Каррансисты были отброшены, и Вилья оставил на северо-востоке значительную часть своих сил для завершения кампании по взятию Тампико. Как назло, упал с коня и повредил ногу Анхелес. Теперь он не мог сопровождать Вилью, который отправился на юг для решающего сражения с Обрегоном.
Обрегон решил дать бой Вилье на равнине Бахио (в переводе «низина») к северу от Мехико. Своей ставкой он сделал город Селайю с населением в 25 тысяч жителей, известный во всей Мексике центр производства засахаренных фруктов.371 Местность вокруг Селайи идеально подходила для оборонительной стратегии Обрегона. Бахио являлась зерновой житницей Мексики, поэтому все подступы к городу изобиловали дренажными и оросительными каналами, которые можно было легко использовать в качестве окопов. К тому же эти каналы (как и в Матаморосе) серьезно затрудняли кавалерийские атаки - основу фирменной стратегии Вильи.
Вилья недооценивал боеспособность недавно набранной армии Обрегона, и первые столкновения, казалось, подтверждали его правоту. Обрегон нарочно провоцировал гордость Вильи, рассказывая всем репортерам о своей грядущей победе. Он даже посвятил будущее сражение своим друзьям, чтобы показать, что уверен в успехе. Все это не укрылось от внимания Вильи, и он писал Майторене, что, в свою очередь, посвящает грядущее сражение «сынам Соноры», которые больше всего пострадали от Обрегона.
Вместо того чтобы привести под Селайю все 32 тысячи своих бойцов, Вилья решил сокрушить Обрегона 12 тысячами, отправив остальных на запад против Дьегеса. Сначала он вообще хотел сам возглавить борьбу против Дьегеса и только в последний момент решил лично командовать войсками в битве против Обрегона. Если бы вся «Северная дивизия», даже во фронтальной атаке, обрушилась на армию Обрегона, то последнему не помогли бы ни окопы, ни пулеметы: у него просто не хватило бы боеприпасов, чтобы сдержать напор таких масс конницы.
Обрегон прибыл в Селайю 4 апреля 1915 года и проследил за тем, чтобы оборонительные позиции были укреплены достаточным числом пулеметных гнезд. Производя, по своему обыкновению, рекогносцировку на местности, одновременно генерал послал 1500 кавалеристов на разведку в направлении предполагаемого расположения вильистов. Авангард должен был разрушить железнодорожные пути между Селайей и Ирапуато, чтобы лишить Вилью возможности оперативно перебрасывать подкрепления на поле боя. Однако к тому времени вильисты были уже южнее Ирапуато и быстро окружили части Обрегона на станции Гуахе. Тогда сам Обрегон на поезде во главе подкрепления пробился на помощь осажденным, и ему удалось организованно отойти к Селайе.
Вилья воспринял этот отход как начало общего отступления Обрегона и немедленно бросил в преследование основную часть своих сил. Их было тогда у Вильи ничуть не больше, чем у Обрегона, - около 12 тысяч человек. Сам Вилья остался в Ирапуато, а его начальники по мере подхода к Селайе вводили свои силы в сражение по частям, что полностью устраивало Обрегона. 6 и 7 апреля вильисты продолжали ожесточенные атаки на укрепленные позиции врага. Потери были большие (из-за усеявших поле трупов коней и людей кавалерйиские атаки теряли свою стремительность), но у оборонявшихся кончались патроны. В 9 часов утра 7 апреля Обрегон решил лично проинспектировать передовую и увидел, что четыре его батальона в панике отступают в Селайю, оставшись без боеприпасов. В последний момент Обрегону удалось подвезти на этот участок патроны и перебросить туда последний резервный батальон.
Тем не менее утром 7 апреля один отряд Вильи ворвался в Селайю, и обрадованные этим успехом бойцы «Северной дивизии» ударили в колокола в городской церкви.372 Обрегона спас случай. Он приказал своему десятилетнему трубачу играть сигнал к наступлению. Вильисты замешкались, думая, что Обрегон заманивает их в ловушку. За это короткое время подоспели упомянутые резервы, и прорыв был ликвидирован.
К середине дня 7 апреля у осаждавших Селайю частей Вильи закончились патроны для винтовок системы «маузер». Заметив, что атаки врага потеряли былую интенсивность, Обрегон в 13.10 дал приказ своим кавалерийским частям ударить в оба фланга осаждавших. К наступлению Обрегона побудило то, что и у него кончались патроны. Вильисты, не ожидавшие вступления в бой свежих сил противника, начали беспорядочно отступать на север. Впервые «Северная дивизия» потерпела ощутимое поражение. Конница Обрегона преследовала отступавшего врага на протяжении 15 километров, пока над полем боя не опустилась темнота. В бою погибли около 2000 ви-льистов373 и 600 бойцов Обрегона.
Вилья счел причиной временной неудачи только недостаток боеприпасов. Он решил подтянуть дополнительные силы и сокрушить Обрегона. Представителю США Каротерсу Вилья представил сражение как ничью. Газеты в Чиуауа и Мехико писали, что Обрегон истощен и готовится к отступлению. В частности, газета из Чиуауа «Вида Нуэва» («Новая жизнь») сообщала, что Обрегону не удалось прорвать боевые порядки «Северной дивизии».374 Спустя два дня та же газета смеялась