Американский консул в этом городе сообщал, что за его пределами правительство Каррансы не осуществляет никакого контроля, зато любой «индеец самого низкого происхождения» может передвигаться абсолютно свободно.
Чтобы хоть как-то уменьшить популярность Сапаты среди поддерживавшего его сельского населения, Карранса создал в январе 1916 года Национальную аграрную комиссию, призванную изучать все просьбы отдельных крестьян и целых деревень о наделении их землей. Одновременно министерство обороны объявило, что в дополнение к уже воюющим с Сапатой 10 тысячам солдат и офицеров выделяются еще 20 тысяч. Такую мощную армию не посылали против Сапаты ни Диас, ни Уэрта. Параллельно, как и в случае с Вильей, эмиссары Каррансы вели тайные переговоры с отдельными генералами Сапаты, чтобы побудить их переменить фронт.
Ставка Сапаты ответила новым манифестом к нации, опубликованным 1 февраля 1916 года. В нем единственной причиной кровавой братоубийственной войны назывались личные амбиции Каррансы и его ближайшего окружения. Некоторые соратники командующего Освободительной армии Юга после успехов в Герреро были уверены, что сапатисты скоро возьмут Мехико.
20 февраля 1916 года Сапата разрешил Пачеко провести тайные переговоры с Гонсалесом.430 Крестьянский вождь был убежден, что Каррансу ненавидят большинство генералов его же собственной армии, и не терял надежды договориться с ними о совместной борьбе против «верховного главнокомандующего». Однако Пачеко вел переговоры совсем с иной целью. Его дивизия сильно поредела от дезертирства, так как состояла из случайных людей, которые примкнули к Сапате в пору наивысшего военного могущества Конвента. Военный министр, по всей видимости, договорился с Гонсалесом, и 13 марта его войска без боя оголили фронт. Неожиданно силы Гонсалеса прошли через сильно укрепленную горную позицию и оказались всего в 7 километрах от столицы Морелоса Куэрнаваки. Устанавливая орудия для обстрела города, каррансисты наблюдали в бинокли, как на домах Куэрнаваки появляются белые флаги.
Сапата отказывался верить в предательство Пачеко. Но один из патрулей де ла О застрелил изменника, когда он собирался вместе с Гонсалесом захватить в плен правительство Конвента в Хохутле. Гонсалес постепенно окружал Куэрнаваку, и 29 апреля правительственные войска изготовились к штурму. В шесть часов утра 2 мая началось наступление, и город был взят. Сапата, лично руководивший обороной едва успел скрыться. В течение нескольких дней Гонсалес оккупировал все крупные населенные пункты Морелоса и 6 мая рапортовал об успешном завершении кампании. Освободительная армия Юга удерживала Хохутлу и несколько деревень. Однако, как и Вилья, Сапата был фактически вынужден перейти к партизанской войне.
Жестокостью «революционные» войска бывшего рабочего Пабло Гонсалеса затмили все ужасы, с которыми столкнулось мирное население Морелоса во времена Уэрты. В Куаутле каррансисты повесили местного священника, объявив его шпионом Сапаты. В местечке Хиютепек были расстреляны сразу 225 пленных.431 Когда в середине июня каррансисты наконец-то заняли ставку Сапаты в деревне Тлальтисапан, они расстреляли 286 человек, в том числе 112 женщин и 42 детей и подростков. В Мехико на тот свет были отправлены более 1300 «пленных», многие из них - мирные жители. Военный командующий столицы Бенджамен Хилл отдал приказ депортировать их на «перевоспитание» на плантации сизаля на Юкатане. Тем же самым, как мы помним, занимался Порфирио Диас. В ужасе крестьяне бежали в горы и в те немногие, и так уже переполненные беженцами деревни, которые удерживала Освободительная армия Юга.
Пока Гонсалес вел кровавую войну с сапатистами в Морелосе, Карранса решил окончательно поставить на место ставших ему ненужными былых союзников из организованного рабочего движения. Нельзя сказать, что Карранса ненавидел рабочих, хотя он и не испытывал симпатий к низшим слоям мексиканского общества. Когда они бастовали на частных предприятиях и выдвигали чисто экономические требования, Карранса не реагировал. Более того, многие его генералы на местах поддерживали требования рабочих. Однако их уже не удовлетворяли сокращение трудового дня и увеличение зарплаты. Ведь эту зарплату все равно платили бумажными песо, которые весной 1916 года почти ничего не стоили. Но вопрос инфляции был уже отнюдь не частным и никак не зависел от предпринимателей. Неудивительно, что забастовки все чаще и чаще стали проходить под антиправительственными лозунгами. А посягательств на свою власть Карранса не прощал никому. Он считал, что профсоюзы либо должны поддерживать правительство, либо их вообще не должно существовать.
К декабрю 1915 года строительные рабочие Мехико парализовали столицу и добились увеличения заработной платы на 150 процентов. К ним присоединились даже парикмахеры. На северо-востоке штата Мехико забастовали рабочие серебряных рудников, принадлежавших французам, американцам и англичанам. Рудники пришлось закрыть, и разыгрались настоящие уличные сражения между бастующими и штрейкбрехерами. Каррансе по внешнеполитическим соображениям никак не выгодно было дальнейшее обострение отношений с американцами, тем более что Вилья начал открытую борьбу с ними на севере.
Между тем анархо-синдикалисты из «Дома рабочих мира» стали настойчиво требовать введения рабочего контроля за ценами, производством и зарплатами.432 100-150 тысяч членов филиалов «Дома» по всей стране полностью поддерживали эти требования. Но с точки зрения Каррансы рабочие тем самым перешли черту, отделявшую их экономическую борьбу от борьбы за власть. Не случайно, что именно в январе 1916 года Карранса распустил «красные батальоны». Он готовился к силовому подавлению пролетариата и хотел заблаговременно лишить его возможности самообороны.
В ответ лидеры «Дома» перешли к прямым атакам на правительство Каррансы, критикуя «верховного главнокомандующего» на многочисленных собраниях и митингах. Тот же тон взяла и рабочая печать, которую во время борьбы с Вильей активно финансировали сами же конституционалисты. На улицы вышли разгневанные ветераны «красных батальонов», которые требовали национализации промышленности и борьбы с безработицей путем организации правительством общественных работ. Однако в начале 1916 года у Каррансы уже не было резона обхаживать рабочих, как тогда, когда он стремился направить их на борьбу с Вильей и Сапатой.
Войска Гонсалеса по образцу Уэрты провели в Мехико рейд против « Дома рабочих мира» и арестовали всех, кого там застали. Отдельные рабочие лидеры провели в тюрьме по четыре месяца. Однако «Дом» не был намерен сдавать свои позиции без боя. Образованная под его эгидой 90-тысячная федерация столичных синдикатов стала готовить генеральную забастовку, чтобы полностью парализовать деловую жизнь Мехико. В Веракрусе и Тампико прошли демонстрации, угрожавшие бесперебойной работе этих основных портов страны. Губернатор Веракруса в ответ объявил в городе осадное положение. Теперь рабочие, вероятно, вспоминали с ностальгией господство в Мехико «реакционеров» Сапаты и Вильи, которые ничем не мешали их повседневной борьбе.
22 мая 1916 года Мехико был охвачен всеобщей забастовкой. Электрики отключили свет.433 Рабочие требовали освобождения лидеров «Дома» и возврата отобранного у них Гонсалесом здания (годом раньше Обрегон предоставил им одно из самых фешенебельных зданий столицы, в котором прежде размещался престижнейший клуб Мехико). Лишенная электричества столица осталась, соответственно, без телефонной связи и почти без питьевой воды. Застигнутый такой демонстрацией экономической мощи врасплох, командующий войсками Мехико генерал Хилл согласился встретиться с лидерами забастовки. Он сделал вид, что полностью солидарен с требованиями рабочих, и издал ультиматум, требуя от предпринимателей участия во встрече с трудящимися под его председательством. Считая, что забастовка закончилась победой, рабочие возобновили подачу электричества.
Однако вскоре стало ясно, что достигнутое повышение зарплаты опять съедено инфляцией. К середине 1916 года за один бумажный песо давали только два сентаво золотого (т.е. обеспеченного золотом) песо. Вдохновленный успехом майской забастовки «Дом рабочих мира» начал готовить новую всеобщую стачку в столице. Но на сей раз правительство уступать не собиралось. 31 июля 1916 года в Мехико началась еще более мощная забастовка, полностью парализовавшая столицу. Тысячи рабочих вышли на демонстрацию в центре города. Но правительство знало от своих информаторов о готовящейся забастовке и накануне под покровом ночи стянуло в Мехико войска.
Солдаты, неожиданно напав на митингующих, рассеяли их на мелкие группы. Снова был захвачен «Дом», опять арестованы его руководители. Одновременно Доктор Атль пригласил лидеров забастовки на встречу с Каррансой в Национальный дворец. Карранса приказал арестовать гостей и обвинил их в государственной измене на основании своего любимого декрета Хуареса от 1862 года. 2 августа в Мехико было объявлено осадное положение.434 Лидеру электриков Эрнесто Веласко приставили к голове пистолет, и он был вынужден показать солдатам, как восстановить в городе электроснабжение.
«Дом» был закрыт (в прошлый раз, как мы помним, его закрыл Уэрта в мае 1914 года) и в столице, и в других городах страны. Теперь военные власти на местах не стеснялись применять силу для подавления локальных забастовок. Карранса указал рабочему классу Мексики его место в новом государстве.
Пока Карранса занимался сапатистами и профсоюзами, американцы продолжали в Чиуауа охоту за Вильей. Они узнали о его ранении, а также о том, что Вилью отвезли на юг штата в район города Парраль. Парраль был известным центром поддержки Вильи еще со времен революции против Диаса. Першинг решил перенести свою ставку южнее: из колонии мормонов Дублан в Намикипу. Оттуда он выслал еще дальше на юг кавалерийский отряд майора Томпкинса. Тот был уверен, что в Паррале захватит Вилью живьем. По пути на юг 10 апреля 1916 года конники Томпкинса разбили в городе Сан-Сарагоса небольшую группу вильистов, которые грабили местную фабрику.