Мало того, пикеты Лиги защиты религиозной свободы у кинотеатров и лавок вызывали недовольство торговцев и простых горожан (в ряде случаев лига снимала пикеты, если торговцы платили ей деньги). Поэтому вице-президента лиги 27-летнего адвоката Рене Капистрана Гарсу и ряд его заместителей арестовали. Однако уже в конце июля 1926 года их выпустили под залог.
| Заседание Лиги защиты религиозной свободы |
28 июля КРОМ заявил, что готов бороться с духовенством любым оружием, «которое оно пожелает избрать». В манифесте КРОМ говорилось также, что «за ширмой так назывемого религиозного конфликта скрывается не только протест духовенства против затрагивающих его права законов». За ним стоят «политические силы... которые не могли силой победить революцию и которые теперь подняли знамя защиты свободы религии...»643
1 августа 1926 года, в день начала церковной забастовки, КРОМ призвал сторонников правительства ответить на этот шаг мощной демонстрацией в Мехико, на которую собрались более 100 тысяч человек. Один из лозунгов КРОМ гласил: «Да здравствует Христос - апостол социалистического идеала!» КРОМ также предложил церкви провести общественные диспуты для разъяснения позиции сторон в конфликте. На первом диспуте 2 августа 1926 года в столичном театре «Ирис» правительство представлял министр просвещения Пуиг Касауранк. Ему оппонировал Капистран Гарса. Министр убедительно опроверг доводы церкви о том, что светские школы -гнезда разврата, зачитав «Кодекс школьной морали». Оратор подчеркнул, что он лично выступает за культ покровительницы Мексики девы Марии Гуадалупской, так как она - по его словам, представительница коренного населения страны644 - не была навязана стране Ватиканом. Капистран Гарса выглядел бледно и ссылался на свою неподготовленность.
По мнению тысяч зрителей, правительство выиграло и этот, и остальные три диспута. Например, на диспуте 4 августа министр сельского хозяйства Луис Леон предъявил документы, захваченные в ходе гражданской войны 1913-1914 годов в епископской резиденции в Монтеррее. В этих документах церковь подробно обосновывала неприятие революции и свою собственную борьбу за политическую власть. Далее министр убедительно, на фактах, показал активное противодействие церкви аграрной реформе. Церкви пришлось уже в ходе диспута срочно менять своего представителя, однако тот, по сути, вообще уклонился от спора, ограничившись кратким заявлением. На следующий диспут, который должен был пройти 6 августа 1926 года на тему «Религиозная догма в свете разума и науки», церковь вообще не прислала своего представителя.
9 августа 1926 года в диспуте на тему «Рабочее движение и церковь» участвовал Моронес. Его оппонентом был представитель лиги студент Луис Миер-и-Теран. Моронес активно доказывал, что церковь борется не за веру, а за свою недвижимость, которую он оценил в 600 миллионов песо, и не гнушается выступать в союзе с империалистами США. Бывший управляющий имуществом церкви инженер Давид Янес даже поправил Моронеса, уточнив, что это имущество оценивается в миллиард песо.645 Потерпевшего фиаско Миера-и-Терана сменил архиепископ Мичоакана, но и он не смог представить никаких доказательств, которые опровергали бы приведенные цифры, и покинул трибуну под свист и улюлюканье собравшихся. КРОМ предлагал лиге и епископату продолжать диспуты, но церковь не хотела этого, видя свое поражение в идейном споре.
2 августа 1926 года секретарь епископата Паскуаль Диас встретился с генеральным прокурором Мексики Ромеро Ортегой и предложил последнему пока просто не применять на практике «закон Кальеса». Затем предлагалось провести плебисцит и изменить по его результатам Конституцию страны. 6 сентября епископат, собрав тысячи подписей (многие из них были фальсифицированы - это ясно хотя бы потому, что большинство верующих не умели ни читать, ни писать), направил петицию в Конгресс с требованием отменить «закон Кальеса». Парламент оперативно рассмотрел петицию 22 и 23 сентября и, как и ожидалось, практически единогласно отклонил петицию. За отклонение проголосовал 171 депутат, против - один.
После этого лига взяла курс на вооруженный мятеж против правительства. Первые вооруженные стычки подстрекаемых священниками верующих с силами правопорядка состоялись сразу же после объявления церковной забастовки 1 августа 1926 года. Одурманенные пропагандой епископата и лиги люди не хотели сдавать храмы под опеку местных властей. 3 августа около 400 верующих забаррикадировались в храме Гуадалупской девы в Гвадалахаре. Этот город уже некоторое время был центром клерикальной оппозиции благодаря активной антиправительственной деятельности местного епископа Хименеса-и-Ороско. О тщательной подготовке акции говорит тот факт, что у прихожан было оружие и они в течение нескольких часов оказывали сопротивление армии, пока у них не закончились патроны.
По данным консула США, в городе в бою погибли 18 человек и примерно 40 получили ранения.
На следующий день около 240 солдат взяли штурмом церковь в Мичо-акане. При этом погиб местный священник. В городке Чальчиуитес (штат Сакатекас) было разгромлено местное отделение организации католической молодежи. Погиб духовный наставник организации отец Луис Батис.
Собственно, такие неоправданно жесткие меры властей и дали толчок спонтанному антиправительственному мятежу. Например, узнав о том, что отцу Батису угрожает опасность, бывший полковник федеральной армии Педро Кинтанар сформировал конный отряд и захватил Чальчиуитес. Священника спасти уже не удалось, но муниципальная касса была захвачена. Отряд решил не расходиться и ушел в горы, начав партизанскую войну.
28 сентября 1926 года восстал мэр городка Пенхамо, штат Гуанахуато. Его отряд был сразу же разбит федеральными войсками и отошел в горы. 4 октября в южной части штата начал борьбу против правительства отряд бывшего генерала федеральной армии Родольфо Гальегоса. Следует отметить, что среди тех, кто примкнул к мятежу, было много офицеров старой федеральной армии, разбитой революционерами в 1914 году. Карранса распустил старую армию и запретил принимать бывших офицеров на военную службу. Естественно, эти люди ненавидели правительство хотя бы потому, что оно лишило их дохода и карьеры, и готовы были поддержать любое выступление против властей, даже при том что большинство бывших офицеров принадлежали к масонам и относились к католической церкви не лучше Кальеса. Часть командных кадров для партизанских отрядов поставляли лига и католическая молодежь.
Многие крестьяне и «ранчерос» (мелкие землевладельцы), особенно в центральной и западной части Мексики, и так были недовольны существующим правительством. Преследование церкви явилось для них лишним поводом взяться за оружие. Не зря штат Халиско и его центр Гвадалахара были оплотом мятежа де ла Уэрты в 1923-1924 годах. Эта же территория оказалась и оплотом нового восстания.
Сельское население Халиско, Мичоакана, Колимы, Гуанахуато воспринимало революционные власти как чужаков из северных штатов, которые хотят подорвать вековые традиции местного населения, тем более что поставленные революцией на места чиновники отличались почти поголовной коррумпированностью и активно фальсифицировали выборы в свою пользу. При малейшем протесте они задействовали армию. Вышеупомянутые штаты были ареной постоянной и крайне жестокой войны между отрядами аграристов (вооруженных правительством крестьян) и «белой гвардией» помещиков, которая состояла из их батраков. Фактически «белых» поддерживали и отряды «социальной обороны». Именно банды помещиков и часть сил самообороны, располагая оружием, и стали ядром мятежников в центральной Мексике. Армия в конце 1926 года, по сведениям военного атташе США, воевала в центральных штатах в основном против аграристов, которых Кальес хотел разоружить. Междоусобица в правительственном лагере на первых порах облегчала мятежникам операции.
С другой стороны, революция ничего не дала абсолютному большинству крестьян густонаселенной центральной Мексики. В Морелосе и Чиуауа, штатах, где аграрная реформа приняла существенные масштабы, попытки поднять мятеж против правительства окончились полнейшим фиаско. Там крестьяне были готовы с оружием в руках защищать режим, давший им землю.
Спокойствие сохранялось в и тех штатах, где местные власти тактично проводили взятие местных храмов под опеку. Например, американский консул в городе Масатлан сообщал, что настроение там «веселое» и спокойное, так как мэр при назначении опекунских советов по управлению церквями согласовывал кандидатуры членов совета с местным священником.
Правительство Мексики первоначально не придавало мелким стычкам и появлению разрозненных вооруженных «бандитов» (этот термин использовали и Кальес, и американское посольство в Мехико) особого значения. В Вашингтоне тоже были уверены, что церкви не удастся поднять против властей большие массы населения. Правда, обосновывали свой анализ американцы низкой оценкой мексиканцев как народа в целом. Так, начальник мексиканского отдела госдепартамента США Артур Блисс Лейн докладывал госсекретарю Келлогу в августе 1926 года: «...умные и информированные люди сходятся во мнении... что мексиканский народ покорный по натуре и что эта черта предотвратит серьезное революционное движение, по крайней мере, до тех пор, пока правительство Соединенных Штатов сохраняет эмбарго на поставки оружия и боеприпасов». Просто удивительно, что так оценивали народ, который только что в ходе гражданской войны сверг диктатуру и полностью разгромил федеральную армию.
Однако точно так же думали о своем народе епископат и лига. Видимо, об этих «умных и информированных» людях и шла речь в докладе Лейна. Провал экономического бойкота убедил лигу, что вооруженное сопротивление правительству невозможно без финансовой и материальной поддержки США. Уже в конце августа 1926 года в Мехико прошло нелегальное собрание руководства Лиги защиты религиозной свободы, на котором было принято решение готовить широкомасштабный вооруженный мятеж против правительства. Был образован Военный совет, призванный собирать денежные средства, закупать оружие и готовить вооруженное выступление групп одновременно по всей стране, чтобы сковать федеральную армию.