В США для сбора средств и установления контактов с мексиканской военной эмиграцией (главным образом с генералами, участвовавшими в недавнем мятеже де ла Уэрты) был направлен лидер католической молодежи и вице-президент лиги Капистран Гарса. Этот молодой человек фактически ввел в заблуждение руководство лиги, убедив его, что располагает в США могущественными контактами, благодаря которым и деньги, и оружие можно будет достать очень быстро. На основе этих утверждений лига и приняла план восстания. Гарса должен был сформировать и вооружить отряд из военных-эмигрантов и 1 января 1927 года захватить пограничный город Сьюдад-Хуарес. Именно так начинал победоносную революцию 1910 года Мадеро, и лига надеялась повторить его успех. Захват города, в свою очередь, дал бы сигнал выступлению отрядов по всей стране. Лига рассчитывала, что к немногочисленным группам повстанцев немедленно примкнут широкие массы верующих, и режим будет быстро свергнут.
Прибыв в США, Гарса вскоре установил контакт с генералом Энрике Эстрадой, который руководил силами мятежников в Халиско во время восстания де ла Уэрты.646 Гарса предложил Эстраде пост главнокомандующего «освободительной армией» мятежников. Однако Эстрада не стал связываться с Гарсой, справедливо приняв его за авантюриста, и решил действовать на свой страх и риск. К тому же он считал себя революционером и не испытывал никаких симпатий к католической церкви. Генерал организовал группу вооруженных эмигрантов для того, чтобы вторгнуться в Мексику и провозгласить в Нижней Калифорнии революционное правительство. Эстрада собрал около 200 человек, вооруженных и моторизованных. На машинах и грузовиках группы революционеров красовались предвыборные стикеры кандидата на пост судьи одного из графств Калифорнии. Но ФБР следило за Эстрадой еще с 1925 года, когда до агентства дошли слухи о его подозрительной деятельности. В марте 1926 года Эстраду даже вызвали на беседу в ФБР и прямо спросили, собирается ли он устраивать «революцию» против мексиканского правительства.647 Эстрада все отрицал.
Неожиданно весной 1926 года у Эстрады появилась большая сумма денег - 20 тысяч долларов. Он закупил 400 винтовок «спрингфилд» в Нью-Йорке, а также два пулемета и четыре самолета. У Эстрады хватило денег даже на то, чтобы укрепить грузовики бронированными листами. Интересно, что, вербуя приверженцев, Эстрада утверждал, что американские власти санкционировали его вторжение в Мексику, и даже показывал некие документы на сей счет.
Однако ФБР 16 августа 1926 года арестовало Эстраду и 104 его спутников. Генерала предали суду по обвинению в нарушении иммиграционного законодательства США и присудили к 21 месяцу заключения и штрафу 10 тысяч долларов. Агенты ФБР, участвовавшие в захвате Эстрады, получили от мексиканского правительства часы с выгравированной на них благодарностью.
После ареста Эстрады в руководстве будущего мятежа не оказалось ни одного толкового специалиста в военных вопросах.
Позиция США объяснялась тем, что к концу 1926 года Вашингтон стал менять отношение к Кальесу. Ранее американский посол в Мехико Шеффилд называл его «вором и убийцей», но теперь от мексиканского правительства ожидали уступок в нефтяном вопросе. Британский дипломатический представитель в Мексике даже пришел к выводу, что Кальес намеренно обострил отношения с епископатом, чтобы отвлечь внимание народа от предстоящего компромисса с США в нефтяном споре. На этом фоне Гарсу в США никто всерьез не воспринял, тем более что, как уже упоминалось, американцы не верили в успех антиправительственного мятежа в стране. Да и сам молодой адвокат должного впечатления не производил.
Хотя эмигранты и католические круги устроили Гарсе несколько встреч с бизнесменами и банкирами, денег на мятеж почти никто не дал. Американцы кивали на позицию госдепартамента, который не хотел осложнять и без того напряженные отношения с Мексикой. Гарса опоздал буквально на пару месяцев - ведь еще в июне 1926 года американцы грозили Мексике войной. Даже полученные Гарсой официальные полномочия от лиги не изменили к нему отношения - ее саму в США серьезной силой тоже не считали. Не помогло даже то, что полномочия лиги скрепил своей подписью архиепископ Мексики, скрывший свою настоящую фамилию под псевдонимом Хосе.
В этих условиях заговорщики обратились за поддержкой к епископату. Они просили, чтобы для оказания им финансовой помощи были задействованы как внутренние резервы (средства богатых мексиканских католиков), так и внешние - активы мексиканской католической церкви в США.
18 сентября 1926 года архиепископ Руис-и-Флорес выступил с первым пастырским посланием после взятия властями под контроль церквей 1 августа 1926 года. В послании был полностью обойден вопрос насильственного сопротивления правительству. Наоборот, Руис призывал паству успокоиться и перенести богослужения в частные дома.648
Епископат колебался, прекрасно понимая, чем может грозить католической церкви вооруженное выступление против правительства. Оно казалось церкви тем более опасным, что лиге, несмотря на активную пропагандистскую работу, не удалось привлечь на свою сторону ни одного офицера федеральной армии. Мексиканская церковь решила посоветоваться с Ватиканом, куда 19 сентября 1926 года отправилась делегация во главе с архиепископом штата Дуранго Хосе Марией Гонсалесом-и-Валенсией. Папа был всецело на стороне мексиканской церкви, но открыто санкционировать вооруженный мятеж не решился. Зато он не возражал против использования церковью своего имущества для финансирования мятежа и даже изъявил желание продать для этих целей собственные драгоценности. 18 ноября 1926 года Пий XI опубликовал апостолическую эпистолу, в которой выразил солидарность с гонимой католической церковью Мексики. Понтифик позволил себе прямую и открытую критику мексиканской Конституции 1917 года.
26 ноября 1926 года для окончательного определения позиции епископата по готовящемуся мятежу на квартире секретаря епископского комитета Паскуаля Диаса состоялось совещание с участием руководства лиги.649Заговорщикам не удалось добиться главного - епископат не дал добро на использование активов церкви для финансирования мятежа. Даже пожертвований от богатых католиков поступало очень мало. Фактически бросив перчатку правительству в феврале 1926 года и взбудоражив верующих церковной забастовкой, епископы свалили всю ответственность на лигу, которая после провалившегося бойкота просто не могла «дать задний ход».
Под влиянием бодрых и оптимистических реляций Капистрана Гарсы из США лига назначила его верховным главнокомандующим, хотя он не имел никакого военного опыта. Тот опубликовал 10 декабря 1926 года манифест «К нации», в котором объявил о начале 1 января 1927 года всеобщего восстания против правительства. Дата начала мятежа совпадала с датой вступления в силу «нефтяного закона». Мятежники рассчитывали, что с наступлением 1927 года США все-таки разорвут отношения с администрацией Кальеса.
Первые шесть пунктов программы действий мятежников сводились к защите религиозной свободы, зато следующие два явно были провозглашены с прицелом на завоевание симпатий в США. Пункт 7 требовал гарантий для национального и иностранного капитала. Пункт 8 не мог быть сформулирован лучше и государственным департаментом США: «Признать законы не имеющими обратного действия».650 В Мексике это до сих пор обсуждалось только, когда дело касалось положений Конституции о недрах и принятого на их основе «нефтяного закона». Пункт 9 требовал уважать частную собственность. А пункт 10 вынужденно провозглашал продолжение аграрной реформы. Без этого к мятежникам крестьяне бы не пошли.
Большого идеологического влияния манифест не имел - во многих будущих центрах мятежа о нем даже не знали. Как уже упоминалось, мятеж возник не столько в защиту церкви, сколько против правительства, и объединились в рядах повстанцев абсолютно разные по убеждениям и классовому происхождению люди. Гарсу как главнокомандующего восстанием никто и никогда всерьез не признавал.
После 1 января 1927 года многочисленные, но мелкие партизанские отряды стали нападать на маленькие города, отряды аграристов и силы «социальной обороны». Но с самого начал стало ясно - никакого общенационального восстания не получилось. И север, и юг Мексики оставались спокойными. Не скоординированные между собой отряды мятежников действовали только в центральных штатах, прежде всего в горной части Халиско и Мичоакана. Там, как правило, небольшие - от 20 до 150 человек -конные отряды «ранчерос» нападали на города и деревни, захватывали казну и при первом же приближении правительственных войск отступали в горы. Ранчо превратились в базы мятежников, где они отдыхали и пополняли запасы продовольствия. Там же располагались склады оружия и типографии. Первоначально вооружение мятежников было очень плохим - почти все оружие приходилось добывать в стычках с аграристами и «социальной обороной».
Так, американский консул сообщал, что в северной части Сакатекаса, в городе Консепсьон-дель-Рио 150 горняков под руководством местного лидера католической молодежи напали 1 января 1927 года на тюрьму, освободили заключенных и похитили со склада горнодобывающей компании динамит. Повстанцы говорили, что их выступление готовилось заранее и задачей его было именно добыть взрывчатку. Везде активисты лиги требовали и захвата финансовых средств муниципалитетов - надежда на помощь богатой католической церкви так и не оправдалась, как и не стали былью сказки Капистрана Гарсы о помощи американских миллионеров.
На руку мятежникам поначалу была взаимная ненависть между армейскими частями и вооруженными крестьянами-аграристами. Она приводила к тому, что армия специально не вооружала аграристов, не снабжала их одеждой и боеприпасами. Ведь многие офицеры считали отряды вооруженных крестьян конкурентами профессиональной армии и недолюбливали своих союзников.