Если в горной части центральной Мексики мятежникам удалось создать нечто вроде партизанского края и даже заменить мэров в некоторых городах и деревнях, которые перешли под их контроль, то попытки лиги с помощью своих, составленных из горожан партизанских отрядов дестабилизировать обстановку вокруг столицы успеха не имели. Богатая молодежь не привыкла к тяготам жизни в горах, а местное население никакой помощи не оказывало. Несколько малочисленных групп грабили в окрестностях Мехико по-
| Кристерос |
езда и пассажиров. Но эти группы лишь таяли, а не росли, причем даже не столько из-за столкновений с правительственными войсками, сколько из-за дезертирства «защитников веры».
Причиной, по которой мятеж не провалился сразу, была неоправданная жестокость правительственных войск в Халиско и Мичоакане. Консул США в Гвадалахаре Дуайер правильно полагал, что сопротивление местного населения приобрело массовый характер только после прибытия правительственных войск из родного штата Кальеса Соноры, где под руководством Обрегона в 1926 году шла война против индейцев яки, носившая характер откровенного геноцида. За 10 лет до этого сам Кальес подтвердил права индейцев на земли предков, после чего яки приняли активное участие в борьбе с Вильей. Теперь же часть земель передали компании Обрегона, и яки встали на их защиту. Бывший президент решил сам усмирить индейцев, хотя формально никаких военных должностей не занимал. В то время Обрегон уже готовился выставить свою кандидатуру на президентских выборах 1928 года и решил еще раз продемонстрировать стране свой военный гений. Война против индейцев, которых ни Обрегон, ни Кальес не считали настоящими людьми, велась с крайней жестокостью. Эту жестокость правительственные войска привнесли и в штаты Халиско и Мичоакан, большая часть населения которых тоже состояла из коренных жителей. Мятежников вешали на телеграфных столбах вдоль дорог, что только подогревало ненависть населения к властям.
Формально мятежников считали бандитами, обычными уголовниками и расстреливали на месте без суда. Сам повстанцы называли себя «Освободительной армией», но вскоре за ними закрепилось наименование «кристерос», связанное с их боевым кличем «Вива эль Кристо Рей!» («Да здравствует господь Христос!»). Справедливости ради следует сказать, что и сами мятежники нисколько не уступали в жестокости правительственным силам. Они убивали всех попавших в их руки учителей, деятелей профсоюзов или лидеров аграристов. Иногда на трупах оставляли метку VCR (испанская аббревиатура боевого клича повстанцев).
| Отряд «кристерос» |
19 апреля 1927 года вся Мексика была потрясена невиданной даже для только что пережившей гражданскую войну страны жестокостью «кристерос». В этот день отряд мятежников под руководством священника Хосе Рейеса Веги совершил нападение на поезд, перевозивший помимо пассажиров крупную сумму денег. В перестрелке с армейским конвоем погиб брат Веги. В ответ на это «святой отец» приказал сжечь всех пассажиров живьем прямо в вагонах. Погиб 51 человек, в тот числе много детей. Борец за свободу церкви Вега был широко известен как бабник, любивший прикладываться к бутылке. Он и раньше отличался жестокостью - однажды приказал заколоть всех пленных, чтобы сэкономить патроны.
Через неделю после начала мятежа руководители лиги сообщали Гарсе в США, что общее количество повстанцев превышает 8 тысяч человек, но его можно легко утроить, если из Америки поступит обещанное оружие. Однако никакой помощи из-за границы так и не пришло. Правительство США с самого начала встало на сторону Кальеса.
Тот первоначально не относился к «кристерос» серьезно, ведь ни одного крупного города мятежники не захватили и даже единого фронта боевых действий не создали. Но все же правительство приняло некоторые меры. 10 января 1927 года арестовали, а затем выслали из Мексики секретаря епископского комитета Паскуаля Диаса, самого радикального противника властей в епископате. Командующие войсками в штатах получили приказ высылать из страны всех священников, захваченных с оружием в руках. Имущество всех, кто финансово поддерживал «кристерос», подлежало конфискации согласно закону 1924 года, применявшему аналогичную меру против участников мятежа де ла Уэрты. Конфискованные средства использовались для
компенсации возросших военных расходов правительства. 18 января 1927 года было объявлено об ускорении темпов проведения аграрной реформы, чтобы пополнить ряды аграристов (вооружали, как правило, именно крестьян, получивших землю).295
Приняло правительство и меры чисто военного характера. С самого начала выяснилось серьезное тактическое преимущество конных отрядов «ранчерос» центральной Мексики над пешими правительственными войсками. «Ранчерос» быстро совершали нападения и так же быстро уходили в горы. У армии и аграристов не было столь сильных кавалерийских частей,
и преследования не получалось. Спасало правительство только то, что «ранчерос» были привязаны к своим ранчо и не хотели объединяться с другими отрядами мятежников, если операция планировалась далеко от места их проживания. Таким образом, мятежники были подвижны в тактическом отношении, но абсолютно обездвижены в стратегическом.
Кальес отдал указание применять для обнаружения банд молодую мексиканскую авиацию, впервые использованную при подавлении мятежа де ла Уэрты. Было сформировано несколько кавалерийских полков, причем один из них перебросили к границам США для предотвращения контрабанды оружия.
Уже к концу января 1927 года все очаги мятежа, за исключением района Халиско - Мичоакан - Гуанахуато, были подавлены. Командующий федеральными войсками в Халиско генерал Хесус Ферейра самоуверенно заявил, что его части ведут не войну, а скорее охоту. Правительство стало проводить в районе очага мятежа опробованную 10 годами раньше против сапатистов политику «реконцентрации». Деревенских жителей переселяли в города под надзор гарнизонов, чтобы лишить «кристерос» продовольствия. Всех, кто находился без разрешения в затронутых выселением деревнях, расстреливали без суда.
К весне 1927 года мятеж выдохся и стал спадать. Многие мятежники сдавались в плен и говорили, что их обманули активисты лиги, обещавшие щедрое жалованье и оружие из США. Капистран Гарса нелегально приезжал в январе в Тампико, чтобы подготовить в городе восстание, - в случае захвата нефтеносного района мятежники могли бы собирать «налоги» с нефтяных компаний. Однако мексиканские органы безопасности раскрыли заговор в Тампико и Пуэбле, расстреляв всех организаторов. Положение Гарсы в США стало еще более двусмысленным - там понимали, что общенациональное восстание свелось к локальному выступлению в нескольких штатах, причем, как отмечали американские дипломаты, церковный вопрос был для многих повстанцев просто предлогом. Военный атташе США в Мексике подчеркивал в отчетах в Вашингтон, что никакой координации действий среди отрядов «кристерос» не наблюдается.
Правительство Мексики приняло решение о высылке из страны всех епископов и архиепископов, так как участие духовенства в мятеже было очевидным фактом. Мексиканский епископат обосновался в техасском городе Сан-Антонио. Отношения между лигой и епископатом обострились - надежды руководителей восстания на крупную материальную помощь клира так и не оправдались. В свою очередь, некоторые руководители партизанских отрядов стали недолюбливать и функционеров лиги, которые не только не снабжали «кристерос» деньгами и оружием, но и сами разворовывали собранные средства. Чтобы снять такого рода обвинения, лига выпустила марки достоинством в 5, 25 и 30 сентаво, выдававшиеся в обмен на деньги.296 При взносе в 100 песо спонсору вручалась именная расписка, которую он после победы мятежа мог предъявить в казначейство, чтобы получить деньги обратно. Но тех, кто верил в победу «кристерос», было очень мало.
К лету 1927 года финансовое положение Лиги защиты религиозных свобод стало отчаянным, и ее руководство снова обратилось к епископату с просьбой использовать активы церкви в США для залога при получении займов в финансовых кругах Америки. Но епископат на своем заседании в эмиграции 15 голосами против 2 отверг это предложение. В послании руководству лиги разъяснялись мотивы такого решения: «Лига рассчитывала на одновременное восстание широких народных масс под лозунгом « Да здравствует Христос!», что действительно произошло лишь в нескольких штатах центральной части республики, но, к несчастью, на большей части территории страны этого не случилось. Лига рассчитывала также, что богатые мексиканцы помогут делу солидными суммами... Однако и эта надежда Лиги полностью провалилась». Епископат прямо обвинил Капистрана Гарсу в обмане: никаких обещанных средств тот в Америке так и не собрал.
С тех пор епископат всячески старался откреститься от контактов с лигой, чтобы нащупать путь для компромисса с правительством. У епископата и мятежников, казалось, появилась надежда на успех - в правительственном лагере возник серьезный разлад.
Уже в 1926 году началась борьба за президентское кресло. При отсутствии в Мексике реальной политической системы постоянно функционирующих
общенациональных партий с самого начала предполагалось, что кандидатом правительства станет генерал.
Несмотря на формально очень демократическую Конституцию и наличие всех атрибутов представительной демократии (выборы, партии, более или менее свободная пресса), в Мексике 20-х годов была настоящей военной диктатурой. Первый послереволюционный президент Карранса избирался в 1917 году в условиях военного разгрома всех своих оппонентов и действия практически на всей территории страны военного положения. Обрегон пришел к власти в 1920 году в результате настоящего военного мятежа. Кальес стал президентом в 1924 году после военного разгрома своего основного конкурента де ла Уэрты. И Обрегон, и Кальес носили титул генерала гораздо охотнее, чем президента. В Мексике уже как-то само собой подразумевалось, что президентом может быть только генерал. Гражданские политики должны были лишь писать для генералов умные законы и речи и никакого веса в принятии основных решений не имели. Об этом свидетельствует и судьба политических партий Мексики: как только они попадали в немилость к президенту-генералу, то очень быстро сходили с политической сцены.