В годы экономического кризиса мексиканские рабочие были вынуждены активно прибегать к забастовкам, чтобы противодействовать снижению заработной платы и закрытию целых предприятий.
Уже в конце 1929 года вспыхнула стачка на железных дорогах, рабочие которых протестовали таким образом против планов Кальеса резко сократить количество занятых на этом государственном предприятии. Бастовали рабочие телефонной сети в штате Тамаулипас. В 1930 году стачками были охвачены электростанции в Орисабе и телефонная компания «Эриксон», рабочие которой потребовали повышения заработной платы на 30%. В январе 1931 года известные своими боевыми стачками 20-х годов трамвайщики Мехико организовали митинг протеста против наступления капитала231. 25 февраля и 20 марта 1931 года по инициативе коммунистов были проведены демонстрации безработных во всех крупнейших центрах страны.
В 1932 году объявили стачку трамвайщики Мехико, телефонисты столичного округа и рабочие Южной Тихоокеанской железной дороги. Однако все эти забастовки подавлялись правительством и успеха не имели. 25 февраля 1932 года коммунисты провели по всей Мексике «день борьбы против безработицы», который в разных городах сопровождался столкновениями манифестантов с полицией. В центре мексиканской металлургии - Монтеррее - в акции участвовали 7 тысяч человек. Многолюдными были и первомайские демонстрации 1932 года - в Мехико на улицу вышли 150 тысяч человек.
Под влиянием роста протестного движения пролетариата прогрессивные губернаторы штатов Веракрус, Мичоакан и Идальго приняли законы, согласно которым власти могли конфисковывать и передавать в управление рабочих частные предприятии, работавшие с убытком и находившиеся под угрозой закрытия. Правительство штата Идальго во главе с губернатором Варгасом Луго, например, экспроприировало цементный завод компании «Крус Асуль», который принадлежал иностранному капиталу.
Такое социальное творчество и неуважение прав частной собственности, естественно, не могло понравиться Кальесу, и Конгресс под его влиянием предоставил Ортису Рубио чрезвычайные полномочий по борьбе с кризисом. На основе этих полномочий президент заставил правительство штата Идальго выкупить фабрику у бывших собственников.
Рабочая ( точнее, антирабочая) политика администрации Ортиса Рубио облегчалась разбродом и шатаниями, которые царили в тот период в организованном рабочем движении.
КРОМ продолжал стремительно терять сторонников и в июле 1930 года насчитывал 600 тысяч членов, хотя лидер организации Моронес был вынужден признать, что активными членами профцентра можно считать всего 25 тысяч человек. Министерство промышленности считало, что на самом деле в КРОМ состоит всего 100 тысяч человек. Ушли из КРОМ профсоюзы железнодорожников, загнанные туда силой при Кальесе, полиграфистов и текстильщиков.
Моронес не отказался от соглашательской политики, и съезд КРОМ в 1931 году одобрил новый Трудовой кодекс, хотя в 1928 году кромисты были против куда более радикального варианта, предложенного Портесом Хилем.
На первых порах от дезинтеграции КРОМ выигрывал второй общенациональный профцентр - анархистская ВКТ. Некоторые вышедшие из КРОМ профсоюзы (например, федерации штатов Веракрус, Халиско, Мичоакан) примкнули к ВКТ, и ее численность выросла до 80 тысяч человек232. Однако ВКТ отличалась от КРОМ только хлесткой революционной фразой и демонстративным неучастием в политической жизни (что было на руку властям). Многие неофиты быстро разочаровались и начали покидать ВКТ, в которой к весне 1933 года осталось не более 20 тысяч членов, в основном текстильщиков столичного округа. ВКТ активно сотрудничала с НРП и срывала многие стачки. В отношении соглашательства анархисты ничуть не уступали КРОМ.
Из-за неправильной левацкой тактики коммунисты не смогли извлечь практически никакой пользы из массового разочарования рабочих деятельностью соглашательских профсоюзов. Вместо того чтобы добиваться для членов партии руководящих должностей в отдельных отраслевых и территориальных профцентрах, компартия выдвинула лозунг «выхода из реформистских профсоюзов». Коммунистам удавалось организовывать массовые митинги и демонстрации, однако своего собственного мощного профцен-тра партия так создать и не смогла.
Правительство Ортиса Рубио коммунисты квалифицировали как «правительство объединенной контрреволюции»233. Примирение с церковью, по мнению компартии, означало смычку клерикальной порфиристской реакции и «революционной семьи». Конечно, такая недифференцированная линия затрудняла для коммунистов поиск союзников в правящем лагере, который при иной тактике вполне мог бы увенчаться успехом.
Не менее жесткой (и в целом правомерной) критике подвергли коммунисты аграрную политику правительства, которое открыло дорогу к примирению старых латифундистов и новых помещиков «Кальесов, Саенсов и Амаро»234.
Конечно, в немалой степени жесткая критика КПМ правительства Ортиса Рубио объясняется реальным сдвигом правящего режима вправо в рабочем и аграрном вопросе, а также тем, что компартия была вне закона и постоянно подвергалась репрессиям. Сикейроса спасла только его бесспорная репутация одного из ведущих мексиканских художников. В конце 1930 года его выпустили из тюрьмы, но жить в столице запретили и отправили под надзор полиции в небольшой шахтерский городок Таско. Без
Фреска Давида Альфаро Сикейроса «Новая демократия»
разрешения командующего местной военной зоной Сикейрос не мог покидать место своей ссылки235. В 1931 году ему вообще пришлось покинуть Мексику.
Другим, не столь известным в мире коммунистам повезло куда меньше. Против партийных активистов был развязан настоящий террор. Так, 29 июня 1930 года в Матаморосе был убит 21 член партии. В этот день под руководством местных коммунистов должна была состояться манифестация крестьян, требовавших наделить их землей. Тамошний мэр (и по совместительству помещик, владевший 19 тысяч га земли) дал деньги местному «отряду самообороны», который открыл огонь по безоружным демонстрантам, предварительно обезоружив местных жителей. Расстрелу ассистировала конная полиция.
В последующие годы «максимата» коммунисты становились жертвами террористических актов чуть ли не каждый месяц. Например, 10 августа 1932 года был убит коммунист Беньямин Хименес, помешавший покушению на генерального секретаря компартии, бывшего депутата Конгресса Эрнана Лаборде.
Абелярдо Родригес, президент Мексики в 1932-1934 годах
Правительство пыталось подмять под себя профсоюзное движение, организовав в рамках НРП так называемые палаты труда. В 1932 году появилась палата труда столичного Федерального округа, потом такие же органы возникли в других штатах. С палатами сотрудничала ВКТ, но НРП полностью установить контроль над рабочим движением не смогла.
Убрав Ортиса Рубио из кресла главы государства, Кальес решил не проводить новых президентских выборов. Согласно воле «верховного вождя» Конгресс должен был избрать «замещающего президента», которому предстояло просто отбыть до конца срок полномочий Ортиса Рубио.
Формально кандидатурутакого «заместителя» должна была предложить партия, в которую входил подлежавший замене президент, то есть НРП. Для проформы парламентариям предложили несколько кандидатур, в том числе министра финансов Альберто Пани, генерала Амаро и министра обороны Абелярдо Родригеса. Все эти политики отличались консервативными взглядами и принадлежали к самому правому идеологическому спектру НРП. Фамилию Родригеса депутаты НРП встретили овацией, что и было расценено как одобрение. Так был избран 32-й президент Мексики.
Абелярдо Родригес родился в 1889 году в городе Гуайямас, штат Сонора, то есть был земляком Кальеса. Его отец был коммерсантом, и сын, видимо, освоил эту профессию по фамильной традиции. Семья, однако, жила небогато, и в 1906 году Абелярдо Родригес уехал на заработки в США, где и находился до конца 1912 года. С тех пор Родригес любил все американское, и образ жизни в США был для него целью, к которой должна была стремиться Мексика. Родригес был первым главой государства послереволюционной Мексики, который никак не участвовал в борьбе против диктатуры Порфирио Диаса. Он вернулся в Мексику лишь в конце 1912 года, прямо перед военным переворотом генерала Уэрты. Когда штат Сонора восстал против Уэрты, Родригес в звании лейтенанта записался добровольцем в войска конституционалистов под командованием Альваро Обрегона, что и обеспечило его дальнейшую карьеру. Родригеса быстро повышали, и он отличился в битве при Селайе против Вильи, получив ранение (за что его наградили званием подполковника). Был ранен Родригес и в решающей битве против Вильи под Леоном.
После разгрома основных сил Вильи Родригес участвовал в подавлении остатков вильистского движения в штатах Коауила и Сонора, громил восставших индейцев яки и боролся с сапатистами. Таким образом, свои военные лавры он заслужил на полях сражений не против реакции и федеральных войск старого режима, а в борьбе против крестьянских вождей Сапаты и Вильи.
В 1920 году Родригес поддержал Обрегона в борьбе против Каррансы и стал бригадным генералом, после чего возглавлял различные военные округа. В 1923 году сыграл активную роль в подавлении мятежа де ла Уэрты на посту командующего военной зоной в штате Нижняя Калифорния. 2 ноября 1923 года он был избран губернатором этого штата и оставался на своем посту до 1929 года.
Как и его ментор Обрегон, Родригес не имел ясно выраженных политических убеждений: его манили только власть и богатство, причем деньги играли в шкале приоритетов будущего президента, пожалуй, главную роль. На посту губернатора Родригес занялся бизнесом и сколотил огромное состояние. В отличие от неудачливого бизнесмена Обрегона, Родригес торговал не горохом, а пороком.