247.
Такая структура доходной базы ставила Мексику в тотальную зависимость от конъюнктуры мировых рынков, прежде всего рынка США. И правительство Родригеса в этом отношении ничего не изменило.
До 1931 года мексиканское песо формально имело золотой стандарт -0,75 граммов чистого золота. Однако мировой экономический кризис вызвал ажиотажный спрос на золото, которое уходило на тезаврацию - проще говоря, на «черный день», и фактический золотой паритет «золотого песо» был выше номинала на 40% при обмене на бумажные деньги.
В июне 1931 года по Мексике распространились слухи, что правительство со дня на день прекратит все платежи в золоте и наложит арест на все золотые депозиты граждан для пополнения своих резервов. Вкладчики ринулись в банки забирать свои золотые сбережения248. Нервозность испытывали и иностранные банки и инвесторы. Ведь формально Банк Мексики был частным акционерным банком и не отвечал по обязательствам правительства. Все боялись, что банкноты перестанут разменивать на золото.
Чтобы сбить «золотой ажиотаж», с 25 июля 1931 года серебро, которого в Мексике было более чем достаточно, было также объявлено законным платежным средством, и песо фактически потеряло свой золотой паритет - золотые монеты исчезли из обращения, а новые не чеканились. Бумажные деньги теперь имели только серебряный эквивалент. Исходя из этого, правительство было вынуждено запретить свободную чеканку серебряной монеты. До этого ее могло чеканить любое физическое иди юридическое лицо, в том числе и иностранное, легально обладавшее необходимым количеством серебра. Начиная с 1933 года легально чеканить серебряные и бронзовые монеты мог уже только Национальный банк (Банк Мексики).
Серебряное песо равнялось 26,6667 граммов серебра, и его курс в декабре 1933 года был 35,6% от стоимости «золотого песо»249. Валюта оказалась достаточно стабильной (рост цен на серебро, как уже упоминалось, этому сильно способствовал): в декабре 1935 года курс был 33,1%.
Однако в целом ни золотые, ни серебряные деньги не могли обеспечить мексиканскую экономику необходимыми для ее развития кредитными средствами, тем более что золотые монеты в начале 30-х годов практически полностью исчезли из обращения, и в декабре 1931 года были напечатаны бумажные деньги на 1 миллион песо. Банкноты свободно обменивались на серебро, поэтому население стало испытывать к ним доверие. Это позволило нарастить эмиссию: в 1932 году в среднем каждый месяц в стране обращалось бумажных денег на 22 миллиона песо, а в 1934 году - на 96 миллионов. Серебряной монеты в 1933 году находилось в обращении на 116,3 миллиона песо.
Но если денежное обращение к 1934 году несколько стабилизировалось, то отсталая мексиканская банковская система была серьезным тормозом на пути развития национальной экономики. В 1931-1933 годах было выпущено бумажных денег и металлических монет на общую сумму в 200 миллионов песо. Однако в реальное обращение из них попало только 50 миллионов - остальные осели в подвалах банков250. Таким образом, при мизерном внутреннем спросе населения и срочной необходимости этот спрос стимулировать частные банки фактически саботировали финансовые меры правительства.
Золотовалютные резервы Банка Мексики к 1935 году составили 170 миллионов песо, из которых на 28 тонн золота приходилось 115 миллионов песо, а на 20 миллионов унций серебра - 48,5 миллиона251. Таких средств было абсолютно недостаточно для давно назревшей модернизации мексиканского сельского хозяйства и необходимой индустриализации страны. Тем более что и обязательств у Национального банка, вынужденного держать золото и серебро для размена банкнот, было на 130 миллионов песо.
Таким образом, если Абелярдо Родригесу и удалось сбалансировать бюджет, то это было сделано за счет отказа от коренной модернизации национальной экономики (которая, заметим, именно в это время началась в СССР). Резкое падение промышленного производства и недозагрузка мощностей промышленности в развитых капиталистических странах позволили СССР во время Великой депрессии закупить по низким ценам громадное
количество станков и построить с помощью потерявших работу американских и немецкихрабочих и инженеров ЗИЛ и много других важных промышленных объектов. Мексика свой шанс покончить с отсталостью упустила. На этом фоне сбалансирование бюджета на прежнем отсталом уровне вовсе не выглядит солидным достижением «менеджера» Абелярдо Родригеса.
К тому же реформы финансового сектора были как раз не только и не столько достижением лично Родригеса. В июле 1931 года Кальес заставил Ортиса Рубио назначить его главой центрального банка. А с сентября 1933-го по январь 1934 года Кальес был министром финансов - последняя государственная должность, которую он занимал в жизни. Этими назначениями «верховный вождь» ясно давал понять, что только он может решить самые наболевшие проблемы страны.
Именно Кальес превратил Банк Мексики в 1931 в единственный эмиссионный центр страны. Закон о новых полномочиях центрального банка получил название «закон Кальеса». Правда, в апреле 1932 года уставной капитал Банка Мексики был сокращен со 100 до 30 миллионов песо, из которых было реально оплачено лишь б5%77. Банк мог осуществлять эмиссию бумажных денег при условии, что 50% ее объема будет покрыто имеющимся у него серебром.
В 1932 году вышел закон о кредитных институтах и вспомогательных организациях, который впервые после революции должен был создать правила игры для банковского сектора.
В 1933 году было создано Национальное финансовое агентство («Нафина») - правительственная кредитная организация, которая давала гарантии частным банкам для того, чтобы последние активно реализовывали находившиеся у них недвижимость, в частности землю. Тем самым власти планировали высвободить для аграрной реформы необрабатываемые земли. В 1934 году закон об образовании агентства был модифицирован, и оно стало своего рода государственным кредитным учреждением, призванным обеспечить экономику долгосрочными кредитными средствами в условиях пассивности частных банков. Позднее в компетенцию агентства, которое стало официальным государственным агентом по правительственным облигациям, было передано регулирование рынка ценных бумаг.
Согласно закону об учреждении агентства банкам был дан срок три года на реализацию недвижимости (или прав на нее), которую они приобрели в качестве залога после революции.
Агентство было акционерным обществом, капитал которого состоял из акций двух типов. Акции типа «А» принадлежали правительству, акции типа «В» - частным организациям. В реальности правительство выкупило 200 акций из 250 на общую сумму в 20 миллионов песо. Однако 90% было внесено не деньгами, а облигациями или находящимся во владении федерального правительства имуществом. «Живыми» деньгами (долларами, золотом и песо) в агентство поступило только 1,2 миллиона песо.
Частный сектор по-прежнему продолжал саботировать меры правительства: из 250 тысяч акций серии «В» было выкуплено всего 280 на сумму в 28 тысяч песо. С такими деньгами говорить о каком-либо быстром развитии национальной экономики, конечно, не приходилось.
В 1933 году был создан Национальный банк по ипотеке и общественным работам. Ему предстояло, в частности, финансировать ирригационные сооружения, что было очень важно в условиях засушливого климата большей части территории Мексики. Однако и у этого кредитного учреждения был мизерный капитал - 20 миллионов песо, из которых одна треть принадлежала правительству.
В 1934 году появилось акционерное общество «Национальная компания инвестиций», 50% акций которого находилось в руках правительства, а остальные 50% - у частных банков. Эта компания была призвана финансировать развитие мексиканской промышленности.
Все новые кредитные учреждения в Мексике не могли решить задачу индустриализации страны по следующей причине: для финансирования модернизации нужно было много денег, и именно бумажных. Однако, привязав бумажные деньги сначала к золотому, а потом к серебряному стандарту, Мексика сама лишила себя финансовых ресурсов. К тому же частный сектор не доверял бумажным деньгам и не желал использовать их в виде кредитных средств для развития экономики.
В этих условиях у Мексики не было другого выбора, как создать государственные предприятия в тех или иных отраслях промышленности. Но этому мешала либеральная частнокапиталистическая идеология Кальеса и его сторонников. Поэтому если СССР добился модернизации на фоне мирового экономического кризиса и в минимальные сроки именно за счет развития государственных предприятий, то в Мексике в тот период госсектор в промышленности так и не возник. Частный же капитал (в основном иностранный) был ориентирован на вывоз из Мексики сырья и никакого интереса к развитию мексиканской обрабатывающей промышленности не проявлял.
Рост цен и безработицы, вызванный не в последнюю очередь мерами правительства (девальвацией песо и увеличением таможенной нагрузки на импорт) привел к тому, что в условиях массовых протестов властям пришлось взяться за регулирование цен на продовольствие. В 1931 году был принят закон по регламентации статьи 28 Конституции, по которому на местах создавались комитеты по регулированию цен78. Данные комитеты (с участием представителей различных министерств) определяли потребность того или населенного пункта в основных продуктах питания и устанавливали предельные цены на тот случай, если возникал недостаток этих продуктов. Тех торговцев, которые завышали цены, штрафовали. Начиная с 1930 года Министерство промышленности, торговли и труда стало регулярно публиковать ежегодник, в котором содержались данные о стоимости жизни для населения Мексики. В 1934 году стали публиковать два индекса стоимости жизни. В одном отслеживалось изменение розничных цен в целом по Мексике, в другом - изменение цен для рабочих столичного округа. Именно эти данные служили для правительства ориентиром при регулировании цен.