В 1931 году был хороший урожай зерновых, и цены на них упали. Чтобы предотвратить накапливание торговцами запасов зерна с целью последующей спекуляции, правительство в июне 1932 года впервые прибегло к зерновым интервенциям. Для этих целей при Банке сельскохозяйственного кредита были созданы специальные склады, в которых производители могли хранить свое зерно на приемлемых условиях. Всего в 1932-1934 годах было построено 36 зернохранилищ, в основном рядом с большими городами. Однако до 1935 года партнерами государственных складов были не производители, а перекупщики, и какого-то решающего влияния на рынок зерна эта мера не оказала.
В сфере аграрной реформы администрация Родригеса продолжала руководствоваться текущей политической целесообразностью. А таковая в начале 30-х годов упорно подсказывала курс на радикализацию преобразований. Кризис привел к росту политической активности масс, в том числе и крестьянских. Снова выросло влияние загнанных в подполье коммунистов. Губернатор Веракруса Техеда явно готовился выставить свою кандидатуру на президентских выборах 1934 года именно под лозунгом немедленного проведения в жизнь широкомасштабной аграрной реформы. Опорой Техеды являлись крестьянские лиги, многие члены которых были вооружены. Оставшиеся во время кризиса без работы рабочие тоже требовали земли. Все эти настроения захватывали и широкие массы членов НРП.
В этих условиях Кальес и Родригес, вопреки своим убеждениям, взяли курс на более интенсивное распределение земли, чтобы выбить почву из-под ног своих возможных политических противников на президентских выборах.
14 июля 1933 года был опубликован декрет, отменявший все ограничения на конфискацию земель, введенные в начале 30-х годов. Например, снова были ликвидированы предельные сроки, в течение которых крестьяне могли подать заявки на наделение землей79. 30 декабря 1933 была изменена
статья 27 Конституции, на основании которой 22 марта 1934 года приняли Аграрный кодекс.
В новой редакции статьи 27 говорилось, что конечной целью аграрной реформы является создание мелкого частного собственника, а не укрепление общинного землевладения. Однако все же основным методом реформы провозглашалось наделение землей общин. Батраки-пеоны по-прежнему фактически лишались права подавать заявки на землю.
Согласно кодексу заявку на землю могли подавать уже не только общины-«эхидос» или деревни («пуэблос»), а любые компактные группы крестьян численностью не менее 20 человек, каждый из которых имел право на землю. На ходатайство имел право любой мужчина, достигший 16-летнего возраста, мексиканец по рождению, проживавший на территории, где он просит землю, не менее 6 месяцев252. При этом проситель должен был сам обрабатывать землю и не иметь торгового или промышленного капитала на сумму более 2500 песо. Жившие в поместьях пеоны-«акасильядос» не имели права самостоятельно образовывать группу ходатаев, но уже могли участвовать в качестве просителей в группах «нормальных» крестьян.
Всего за время правления Абелярдо Родригеса было распределено среди 161 327 семей 2 094 637 гектаров земли253. Это было значительным достижением, если учесть, что всего с начала аграрной реформы в январе 1915 года по 1934 год распределили 11 миллионов га среди крестьян, составлявших одну четвертую всего крестьянского населения. Однако, за исключением штата Морелос, крупные поместья на территории Мексики продолжали доминировать. Получившие средства крестьяне, в массе своей лишенные финансовой и кредитной поддержки, влачили бедное существование и едва могли прокормить свои семьи.
Период правления Родригеса вызвал к жизни в Мексике довольно любопытный социальный феномен, получивший наименование «социалистической школы» или «социалистического образования».
Следует подчеркнуть, что если мексиканская революция к началу 30-х годов не изменила принципиально социально-экономический уклад жизни большинства населения, то в народном образовании были достигнуты весьма впечатляющие результаты.
В 1910 году неграмотными или функционально неграмотными были 80-85% мексиканцев, в основном проживающих в сельской местности. Среди коренного населения страны, индейцев, неграмотность была практически поголовной. Начиная с президентства Обрегона (1920-1924 годы), когда
министром образования назначили Васконселоса, на ликвидацию неграмотности были затрачены большие финансовые ресурсы. И это не замедлило сказаться.
Согласно переписи 1930 года неграмотными числились уже только 59,26% населения страны. В 1931 году в Мексике было 19 523 школы, в которых 45 тысяч учителей обучали 1916 тысяч учеников. Наиболее выдающимся достижением революции явился рост числа именно сельских школ -в 1931 году их было 13 21082. Из всего количества школ федеральными было 7012, 8829 школ находились в ведении штатов и муниципалитетов. 3682 школы были частными.
Эти впечатляющие цифры скрывали, однако, само состояние многих школ. Большинство муниципалитетов Мексики, особенно сельских, не имели нормального бюджета, и школы зачастую находились в неприспособленных для этого помещениях. Многие школы вообще существовали только на бумаге: в них не было либо здания, либо учителей, либо учеников. Учителям не доплачивали, многие из них были откровенно слабыми педагогами. В среднем дети в сельской местности посещали школу от силы два года, после чего начинали зарабатывать на хлеб насущный.
В стране насчитывалось 9,5 тысячи студентов вузов, главным из которых был Национальный автономный университет Мехико, имевший семь факультетов. Помимо этого в Мексике имелись только два университета -в городах Мерида и Гвадалахара. Большинство мексиканских студентов предпочитали не технические и естественные науки, а юриспруденцию, и этот выбор был естественным. Промышленность Мексики практически полностью контролировалась иностранным капиталом, который предпочитал собственных инженеров, в основном американских. Только адвокатура могла позволить молодому мексиканскому интеллектуалу прокормить семью.
Соответственно, кадрами для индустриализации страны Мексика не обладала.
Образование в Мексике в послереволюционное время имело и очень важный политический аспект, ибо было одним из главных спорных вопросов в отношениях между церковью и государством. Конституция строго запрещала церкви любое вмешательство в систему государственного образования, которое было объявлено светским. Однако церковь через родительские организации верующих, например Союз отцов семейств, всячески пыталась очернить светскую школу как место пропаганды разврата.
После компромисса, достигнутого духовенством и властью 1929 года, тактика клерикалов несколько изменилась. Теперь школу упрекали в том, что она учит детей только отрицать (например, существование бога), но не предлагает каких-либо позитивных жизненных ценностей. В частности, церковь утверждала, что католическая религия является гарантом национального суверенитета перед лицом протестантских США, и поэтому дети, лишенные ее, никогда не станут патриотами страны.
Такая тактика оказалась весьма действенной: ведь у стоящих у власти революционеров действительно не было никакой общей позитивной идеологии. Само слово «революция» каждый понимал по-своему: кто-то считал, что она гарантирует лишь недопущение переизбрание президента на новый срок, а кто-то считал, что надо национализировать средства производства. Церковь умело использовала этот идеологический вакуум «революционной семьи».
Обладавший недюжинным политическим чутьем Кальес решил реформировать систему образования, чтобы убить как минимум двух зайцев. Во-первых, именно борьба с религией была общим знаменателем всех тех, кто считал себя революционерами (например, только в этом вопросе коммунисты поддерживали правящий режим). В преддверии президентских выборов 1934 года «верховному вождю» было выгодно пойти на новое обострение отношений с клиром, чтобы сплотить в борьбе против «реакции» всех сторонников НРП.
Вторая причина была не менее серьезной. Под влиянием мирового экономического кризиса в Мексике наблюдалось серьезное «полевение» взглядов населения, которых не устраивал осторожно-реставраторский курс властей. Резко выросла популярность СССР - единственной страны, которая не только не пострадала от кризиса, но и добилась в тот период феноменальных успехов в модернизации страны. Правительственная пропаганда уже не могла отмахнуться от коммунистических идей как «экзотических» и чуждых мексиканскому национальному характеру.
О популярности СССР в Мексике говорит, например, такой интересный факт. 6 октября 1933 года в городе Агуаскальентес состоялся праздничный митинг по случаю того, что один из местных рабочих дал своему сыну имя Ленин83. Рабочие и крестьяне Мексики все настойчивее требовали в стране установления социализма, хотя и не всегда представляли себе, что это такое. Но социализм был в СССР, а успехи этого государства были налицо.
Кальес прекрасно понимал, что через некоторое время люди поймут, что социализм означает не что иное, как ликвидацию частной собственности на средства производства. Но это решительно не вписывалось в мировоззрение «верховного вождя», а тем более удачливого бизнесмена Абелярдо Родригеса. В этих условиях сам Кальес решил возглавить движение страны к социализму, но только в одной сфере - в образовании (он понимал, что для
церкви слово «социализм» - то же самое, что красная тряпка для быка). Кальисты утверждали, что сначала социализм должен победить в головах людей, которые после этого и перестроят жизнь на социалистических началах. А для этого, в свою очередь, надо коренным образом преобразовать всю систему образования, сделав его «социалистическим». Экономические же реформы следует отложить до победы социалистического мировоззрения в стране.
Чтобы посильнее задеть церковь и сплотить полевевшее общественное мнение, Кальес доверил реформу образования Нарсисо Бассольсу - первому мексиканцу-марксисту, занявшему министерский пост.