17 декабря 1933 года новый профцентр продемонстрировал властям свою силу, организовав по всей стране многотысячные манифестации в то время, когда в Керетаро проходил съезд НРП. Казалось, рабочий класс Мексики обрел наконец долгожданное единство.
Попытка НРП создать свой «карманный» профсоюз - палаты труда -полностью провалилась. Опубликованная в сентябре 1932 года программа Федеральной палаты труда (то есть общенационального профцентра НРП) провозглашала в качестве основной цели реализацию Трудового кодекса и тесное сотрудничество с правительством. Но соглашательство в начале 30-х годов явно не отвечало настроениям большинства пролетариев, и в 1933 году в Федеральной палате труда насчитывалось всего около 13 тысяч членов271. В апреле 1933 года из Палаты труда вышли ВКТ, электрики и профсоюз рабочих столичного округа. В октябре 1933 года палату покинул и профсоюз работников сферы искусств.
Официально единого кандидата НРП на пост президента должен был утвердить второй съезд партии, намеченный на декабрь 1933 года в Керетаро. Выдвижение Карденаса, у которого не было официальных соперников, никаким сомнениям не подлежало. Однако Кальес, видя, что кандидатура бывшего губернатора Мичоакана пользуется поистине всенародной поддержкой, решил связать будущего президента обязательной правительственной программой. С этой целью была образована программная комиссия НРП, которая должна была разработать так называемый шестилетний план на 1934-1940 годы272. Само слово «план» ясно говорило о популярности в Мексике советских пятилеток.
Формально почетным председателем программной комиссии стал сам Карденас, однако консервативность экономических требований «шестилетнего плана» должно было обеспечить участие в разработке программы «технической комиссии», в которую входили министры правительства во главе с умеренным министром финансов Пани. План даже по структуре выглядел как программа деятельности отдельных министерств.
Однако Кальес не учел главного - настроения делегатов съезда в Керетаро, которые при незаметной поддержке Карденаса внесли в план коренные изменения.
Например, относительно ключевого вопроса жизни страны - аграрного - план провозглашал, что аграрная реформа будет закончена только тогда, когда все желающие крестьяне получат землю. Но в то же время говорилось, что саму реформу надо закончить как можно быстрее, чтобы «удовлетворить нужды крестьянства и окончательно укрепить доверие у земельных собственников, с тем, чтобы они могли спокойно обрабатывать землю, не подлежащую дальнейшему разделу»273. В этом явно прослеживается влияние кальистов. Пеоны-«акасильядос» по «шестилетнему плану» имели право на землю, но только не на тех асиендах, где они работали.
В программе говорилось и о необходимости развития собственной мексиканской промышленности для достижения экономической независимости страны. Для этого предполагалось осуществить национализацию недр274. План предполагал, что государство должно играть активную руководящую и направляющую роль в экономике, а не только быть «гарантом общественного порядка»: «...с принятием шестилетнего плана страна вступает в первый этап прогрессивного режима управляемой экономики»275. Подчеркивалось, что государственный дирижизм логично вытекает из положений Конституции 1917 года.
«Шестилетний план» декларировал приверженность «социалистическому образованию» и борьбе с религиозными предрассудками.
Можно констатировать, что в сфере экономической политики «шестилетний план» был настоящей сменой вех в истории мексиканской революции. Управлявшие страной в 1920-1934 годах сонорцы Обрегон и Кальес,
несмотря на всю свою революционную фразеологию, были сторонниками либеральной экономической концепции. С их точки зрения, государство должно было заниматься только политикой, а экономику оставить частному бизнесу. Даже аграрную реформу сонорский клан рассматривал чисто с политической точки зрения: надо дать крестьянам землю, чтобы они успокоились и не угрожали дестабилизацией политического положения страны.
Однако Великая депрессия 1929-1932 годов вызвала невиданный рост интереса к советской плановой модели экономики, которая оказалась абсолютно не затронута кризисом, в отличие от либерального капитализма. Во многих странах, например в Германии, стали образовываться научные общества по изучению планового хозяйства. И Рузвельт в США, и Гитлер в Германии выводили свои страны из кризиса именно с помощью активного государственного вмешательства в экономику. На этом фоне было бы странно и непонятно для интеллектуальной элиты Мексики, если бы страна по-прежнему уповала на силы рынка в национальном экономическом развитии.
«Шестилетний план» сыграл роль прямо противоположную той, которую отводил ему Кальес. Вместо смирительной рубашки для Карденаса эта программа стала знаменем нового президента, что в полной мере проявилось уже во время предвыборной кампании.
После съезда НРП в Керетаро избрание Карденаса было предопределено, но он не стал копировать предвыборную кампанию Ортиса Рубио, который величаво разъезжал по стране как уже избранный президент. Карденас решил объехать все уголки Мексики, чтобы досконально познакомиться со страной, которой ему предстояло управлять. Кандидат проделал по Мексике 16 тысяч миль на автомобиле, поезде, корабле и на лошади. Говорили даже, что для участия в одном митинге он вплавь добрался до берега от своего корабля.
Рабочим и крестьянам импонировали те уважение и внимание, с которыми их слушал дивизионный генерал и бывший министр. Старейшины индейских племен пытались вставать перед ним на колени и целовать руки в знак почтения, но Карденас вежливо и с добродушной улыбкой поднимал их. К такому обращению коренное население Мексики не привыкло.
Во всех своих речах Карденас ссылался на «шестилетний план». Выступая в Юкатане перед сельскохозяйственными рабочими, возделывавшими плантации хенекена, принадлежащие американским компаниям, Карденас заявил, что даст крестьянам в руки винтовки «маузер», с которыми они совершали революцию, чтобы они защитили «эхидос» и школы107.
Армию Карденас призывал не стоять в стороне от общественных процессов в стране, а твердо поддерживать рабочих и крестьян в их справедливой борьбе за улучшение своего социально-экономического положения.
Живительно было и то, что кандидат правящей партии апеллировал к женщинам, которых тогда в Мексике в качестве политической силы почти никто не воспринимал. Карденас призвал слабый пол создавать собственные организации и активнее бороться за права женщин, для многих из которых «семейный очаг представляет собой тюремную камеру».
Рабочим Карденас обещал всяческое содействие государства в достижении организационного единства пролетариата. Такая позиция находилась в полном диссонансе с взглядами Кальеса, который видел в разобщенности рабочих главное оружие для подчинения рабочего движения интересам правящей верхушки.
Предпринимателям кандидат настоятельно рекомендовал использовать свои ресурсы для укрепления национальной мексиканской экономики и строго соблюдать законодательство, в том числе рабочее.
В адрес церкви со стороны Карденаса прозвучало строгое предупреждение: государство не смирится с вторжением религии в систему образования в какой бы то ни было форме. «Революция не потерпит, чтобы клир использовал молодежь и детей как инструмент раскола мексиканской семьи, как отсталый элемент на пути прогресса страны, и уж менее всего государство станет созерцать, как молодое поколение превращается во врага трудящихся классов, которые борются за свое освобождение»276.
Сам тон выступлений Карденаса, уважительный и деловой одновременно, поражал тех, кто собирался на его митинги. Кандидат избегал присущих мексиканскому политическому стилю пышных цветистых фраз и говорил на языке фактов и цифр. Этому серьезному человеку хотелось верить.
Во время одной из встреч к Карденасу подошел оборванный индейский мальчик и сказал: «Все, что ты хочешь сделать, брат наш, очень хорошо. Берегись только, как бы в городе не пронюхали о твоих намерениях. Ведь если о них узнают важные господа, тебе никогда не быть президентом»277.
Новой стороной президентской кампании было то, что кандидат НРП использовал жесткую антикапиталистическую риторику. Карденас говорил, что экономическая свобода на практике означает для рабочего лишь усиление капиталистической эксплуатации. Поэтому государство должно вмешаться и перераспределить общественное богатство в пользу людей труда. Это была откровенно марксистская фразеология.
Однако, отвергая капитализм, Карденас отвергал и социализм советского образца, который, по его мнению, лишь приведет к замене эксплуатации со стороны хозяина-капиталиста эксплуатацией со стороны государства278.
Карденас предлагал строить мексиканский социализм, в котором собственность на предприятиях принадлежала бы коллективам трудящихся, но не государству, как в СССР.
Государство, по Карденасу, должно перестать считать себя чисто политическим органом по охране общественного порядка, ибо экономика и политика неразделимы.
Уже во время избирательной кампании Карденас прекрасно понимал, что ни тон, ни тем более содержание его выступлений не нравятся Кальесу. Но, во-первых, Карденас полностью опирался на «шестилетний план». А во-вторых, на его стороне была поддержка самых влиятельных генералов мексиканской армии - Седильо и Альмасана. Тяготившийся зависимостью от Кальеса Седильо уже в 1933 году предложил Карденасу вдвоем посетить Кальеса и уговорить «вождя» полностью прекратить вмешательство в политическую жизнь