Амаро ни в чем не предал Кальеса – он оказался виновен лишь в том, что не хотел интриговать против главы государства.
Новым министром обороны, как и предполагалось, стал сам Кальес. Вскоре из правительства ушли гражданские лица, претендовавшие на известную политическую самостоятельность: Аарон Саенс, Хенаро Эстрада и Монтес де Ока.
НРП вновь возглавил верный кальист Мануэль Перес Тревиньо.
С этого момента Ортис Рубио, по его собственным словам, умыл руки и оставил всю ответственность за внутреннюю политику в стране Кальесу.
Но своей победой в октябре 1931 года Кальес подготовил почву для своего будущего поражения и конца «максимата». Кризис впервые заставил Карденаса по-новому взглянуть на своего ментора. Позднее он писал, что октябрьский кризис продемонстрировал неспособность Кальеса сплотить «революционную семью». Наоборот, Кальес ее разобщил, ослабив президента и правительство. Сам Карденас, воспитанный в духе порядочности и лояльности по отношению к своим соратникам, не мог одобрить такое поведение, то есть открытую подрывную работу против законно избранного главы государства. Именно тогда между бывшим президентом Кальесом и будущим президентом Карденасом пробежала черная кошка.
Октябрьский кризис 1931 года развивался на фоне муссировавшихся самим Кальесом слухов о новой опасности со стороны якобы поднявшего голову реакционного духовенства. Газеты писали даже о возможном возобновлении мятежа «кристерос». Именно этим психозом и оправдывалось назначение Кальеса на пост военного министра.
Однако такая пропаганда могла ввести в заблуждение лишь людей, не посвященных в хитросплетения мексиканской политики.
К таковым, бесспорно, не относился Портес Хиль, который в декабре 1931 года направил Кальесу вежливое по тону, но резкое по сути послание из Франции, где он возглавлял мексиканское дипломатическое представительство. Портес Хиль писал, что если духовенство и подняло голову, то только потому, что само правительство сдвинулось вправо и дало к этому повод. Прекратились социальные реформы, в трудовом и аграрном законодательстве правительство идет не вперед, а назад. Совершенно справедливо Портес Хиль утверждал, что духовенство только один (причем не самый опасный) отряд реакции: к ней относятся еще «латифундизм и порабощающий индустриализм»[224] (то есть предприниматели – прим. автора). Только проводя аграрную реформу и лишая тем самым латифундистов материальных ресурсов, можно ослабить и духовенство.
Резко критиковал Портес Хиль и экономическую политику правительства. В условиях мирового кризиса, полагал бывший президента, необходимо наконец отказаться от безусловной поддержки экспорта и переориентировать промышленность и сельское хозяйство на внутренний рынок. Что до внешнего долга, абсолютно незачем в этот сложный период выплачивать его «любой ценой».
Правительству необходимо совершить поворот влево и вновь опереться на поддержку масс рабочих и крестьян. А для этого необходимы персональные изменения в кабинете министров.
В письме содержался и открытый вызов самому Кальесу: «В событиях последнего времени, вне зависимости от Ваших первоначальных желаний, вмешательство, которое Вы осуществляли, становилось все более и более прямым». Друзья Кальеса, писал Портес Хиль, делают все, чтобы нынешний Кальес зачеркнул всю свою прежнюю жизнь революционера.
Кальес, прочитав это письмо, опять решил вернуться к тактике 1930 года: «разыграть» Портеса Хиля против Ортиса Рубио и убрать с политической сцены Мексики их обоих.
Ортис Рубио, между тем, пытался заручиться поддержкой своего былого заклятого врага Портеса Хиля, чтобы еще раз попытаться убрать с политической арены самого Кальеса.
В июле 1932 года Портеса Хиля, находившегося в Мексике, посетил начальник штаба генерала Эулохио Ортиса, командовавшего войсками в долине Мехико. Портес Хиль сразу насторожился, так как они с генералом дружили, и он вполне мог бы приехать и сам. Однако генерал сказался больным, а его посланец передал Портесу Хилю приглашение Ортиса Рубио занять пост министра внутренних дел.
Портес Хиль ответил, что не верит в искренность Ортиса Рубио, так как тот вместе с Кальесом всего пару лет назад убрал его из национальной политики. Посланец утверждал, что теперь Ортис Рубио и сам убедился, что именно Кальес ведет основную подрывную деятельность против его кабинета. Поэтому видные политики и генералы – Амаро, Монтес де Ока, Альмасан, Карденас – предложили Ортису Рубио призвать Портеса Хиля на второй по значимости официальный пост в стране.
Портес Хиль, однако, распознал ловушку. Он, может быть, еще и поверил бы в эту версию, если бы ее озвучил сам президент. Но странная форма приглашения через посредника и то, что его пытались связать с именами людей, попавших в последнее время в немилость к Кальесу, насторожили его. Скорее всего, Кальес опять сконструировал некую группу заговорщиков, чтобы потом разделаться с ними одним махом. Поэтому бывший временный президент лишь ответил, что не верит в способность Ортиса Рубио проводить самостоятельную линию по отношению к Кальесу. Прежде он, Портес Хиль, возможно, и помог бы президенту в борьбе с Кальесом, но время для этого уже ушло[225].
После этой странной беседы с Портесом Хилем встретился уже сам генерал Эулохио Ортис и предложил ему переговорить напрямую с президентом и генералом Амаро. Портес Хиль наотрез отказался.
Кальес, несомненно, был в курсе всех этих интриг, если и не сам провоцировал их. Тем не менее «верховный вождь» понимал, что Ортис Рубио, загнанный в угол, еще может решиться на «восстание» и на самом деле опереться на Портеса Хиля и левые элементы, неформальным лидером которых и считался бывший временный президент. Поэтому не позже середины лета 1932 года Кальес решил вообще убрать Ортиса Рубио с поста главы государства и заменить его более преданным человеком.
В августе 1932 года Портес Хиль обедал с Карлосом Рива Паласио, отставки которого недавно тоже добился Кальес. Рива Паласио без обиняков сказал, что Кальес выдавливает Ортиса Рубио в отставку, но президент всячески этому противится. Войска в Мехико готовы поддержать президента, и пока нет договоренности только с Карденасом. Он, Рива Паласио, недавно был у Карденаса в Мичоакане. Тот якобы согласился выступить против Кальеса и в поддержку Ортиса Рубио, но только в случае, если всю комбинацию благословит Портес Хиль.
Это было уже приглашеним к военному перевороту, участие в котором могло стоить Портесу Хилю жизни. Даже если Рива Паласио и был искренним, Портес Хиль не мог забыть, что именно этот человек при поддержке Ортиса Рубило, по сути, устранил его с поста министра внутренних дел в 1930 году. А Карденас в этом же году по воле Кальеса сменил Портеса Хиля на посту лидера НРП, после чего бывшему президенту пришлось фактически бежать из страны. Приходится признать, что Кальес в 1930–1932 годах сумел посеять недоверие между всеми ведущими политиками Мексики и основать на этом недоверии свою собственную теневую власть.
Портес Хиль ответил, что уже давно не имеет связи с генералом Карденасом, а если тот захочет, то может и сам переговорить с ним на любые темы. Но в любом случае он, Портес Хиль, на военный переворот не пойдет. Возможно, эта беседа спасла ему жизнь.
Кальес убрал Ортиса Рубио очень просто: он запретил всем своим сторонникам входить в правительство. Это означало, что каждый политик должен был сделать выбор: либо он с Кальесом, либо – с Ортисом Рубио. В этой дилемме у президента не было никаких шансов. За два года интриг и политических маневров Кальес лишил его всех возможных союзников.
1 сентября 1932 года президент, как обычно, выступил в Конгрессе с посланием о положении нации. На следующий день он прочел в газетах о своей отставке. И опять у Ортиса Рубио был выбор: он мог пойти на открытую конфронтацию с Кальесом, но в который раз не сделал этого. Он утешался тем, что покидает пост «с чистыми руками, не запачканными кровью и деньгами», предпочитает «уйти, а не остаться, опираясь на штыки армии»[226].
Однако в речи перед Конгрессом 2 сентября, объясняя причины своей отставки, Ортис Рубио не проявил столько смелости, как позднее в воспоминаниях. По Конституции отставка президента могла быть вызвана только «серьезными» причинами. Ортис Рубио таких причин назвал две.
Первой был постоянный политический кризис, не прекращавшийся, по словам Ортиса Рубио, все время его президентства (о подоплеке этого кризиса он умолчал). Президент сказал, что как верный член партии он, должен подать в отставку, чтобы обеспечить единство революционных сил. К тому же, подчеркнул он, мирная передача власти является наилучшим доказательством торжества «доктрины Кальеса», которая гласит, что Мексика стала страной не вождей, а институтов и закона. Второй «серьезной» причиной было состояние здоровья президента.
В Конгрессе не стали задавать лишних вопросов, в том числе и потому, что Кальес заблаговременно провел на руководящие должности в палате депутатов своих людей, и отставка была немедленно принята. За примерное поведение Ортису Рубио позволили эмигрировать, и он уехал в США.
Народ наградил Ортиса Рубио презрительной кличкой Нопалито, то есть маленький нопаль. Нопаль – сорт кактуса, который сочится липким соком, как будто пускает слюни. В Мексике название этого растения служило синонимом дурака, человека несамостоятельного и глуповатого.
Кальес через два дня после отставки Ортиса Рубио заявил прессе, что страна полностью вступила на путь законности и институционализации политических процессов. Теперь мол, все решает не армия, а конституционные процедуры, и смена главы государства происходит упорядоченно и без кровопролития. Однако на самом деле все было, конечно, не так. В стране все понимали, что президента Мексики убрал «верховный вождь», и только позиция самого Ортиса Рубио, добровольно отказавшегося от власти, уберегла страну от кровопролития.