обходимой индустриализации страны. Тем более что и обязательств у Национального банка, вынужденного держать золото и серебро для размена банкнот, было на 130 миллионов песо.
Таким образом, если Абелярдо Родригесу и удалось сбалансировать бюджет, то это было сделано за счет отказа от коренной модернизации национальной экономики (которая, заметим, именно в это время началась в СССР). Резкое падение промышленного производства и недозагрузка мощностей промышленности в развитых капиталистических странах позволили СССР во время Великой депрессии закупить по низким ценам громадное количество станков и построить с помощью потерявших работу американских и немецких рабочих и инженеров ЗИЛ и много других важных промышленных объектов. Мексика свой шанс покончить с отсталостью упустила. На этом фоне сбалансирование бюджета на прежнем отсталом уровне вовсе не выглядит солидным достижением «менеджера» Абелярдо Родригеса.
К тому же реформы финансового сектора были как раз не только и не столько достижением лично Родригеса. В июле 1931 года Кальес заставил Ортиса Рубио назначить его главой центрального банка. А с сентября 1933-го по январь 1934 года Кальес был министром финансов – последняя государственная должность, которую он занимал в жизни. Этими назначениями «верховный вождь» ясно давал понять, что только он может решить самые наболевшие проблемы страны.
Именно Кальес превратил Банк Мексики в 1931 в единственный эмиссионный центр страны. Закон о новых полномочиях центрального банка получил название «закон Кальеса». Правда, в апреле 1932 года уставной капитал Банка Мексики был сокращен со 100 до 50 миллионов песо, из которых было реально оплачено лишь 65 %[259]. Банк мог осуществлять эмиссию бумажных денег при условии, что 50 % ее объема будет покрыто имеющимся у него серебром.
В 1932 году вышел закон о кредитных институтах и вспомогательных организациях, который впервые после революции должен был создать правила игры для банковского сектора.
В 1933 году было создано Национальное финансовое агентство («Нафина») – правительственная кредитная организация, которая давала гарантии частным банкам для того, чтобы последние активно реализовывали находившиеся у них недвижимость, в частности землю. Тем самым власти планировали высвободить для аграрной реформы необрабатываемые земли. В 1934 году закон об образовании агентства был модифицирован, и оно стало своего рода государственным кредитным учреждением, призванным обеспечить экономику долгосрочными кредитными средствами в условиях пассивности частных банков. Позднее в компетенцию агентства, которое стало официальным государственным агентом по правительственным облигациям, было передано регулирование рынка ценных бумаг.
Согласно закону об учреждении агентства банкам был дан срок три года на реализацию недвижимости (или прав на нее), которую они приобрели в качестве залога после революции.
Агентство было акционерным обществом, капитал которого состоял из акций двух типов. Акции типа «А» принадлежали правительству, акции типа «В» – частным организациям. В реальности правительство выкупило 200 акций из 250 на общую сумму в 20 миллионов песо. Однако 90 % было внесено не деньгами, а облигациями или находящимся во владении федерального правительства имуществом. «Живыми» деньгами (долларами, золотом и песо) в агентство поступило только 1,2 миллиона песо.
Частный сектор по-прежнему продолжал саботировать меры правительства: из 250 тысяч акций серии «В» было выкуплено всего 280 на сумму в 28 тысяч песо. С такими деньгами говорить о каком-либо быстром развитии национальной экономики, конечно, не приходилось.
В 1933 году был создан Национальный банк по ипотеке и общественным работам. Ему предстояло, в частности, финансировать ирригационные сооружения, что было очень важно в условиях засушливого климата большей части территории Мексики. Однако и у этого кредитного учреждения был мизерный капитал – 20 миллионов песо, из которых одна треть принадлежала правительству.
В 1934 году появилось акционерное общество «Национальная компания инвестиций», 50 % акций которого находилось в руках правительства, а остальные 50 % – у частных банков. Эта компания была призвана финансировать развитие мексиканской промышленности.
Все новые кредитные учреждения в Мексике не могли решить задачу индустриализации страны по следующей причине: для финансирования модернизации нужно было много денег, и именно бумажных. Однако, привязав бумажные деньги сначала к золотому, а потом к серебряному стандарту, Мексика сама лишила себя финансовых ресурсов. К тому же частный сектор не доверял бумажным деньгам и не желал использовать их в виде кредитных средств для развития экономики.
В этих условиях у Мексики не было другого выбора, как создать государственные предприятия в тех или иных отраслях промышленности. Но этому мешала либеральная частнокапиталистическая идеология Кальеса и его сторонников. Поэтому если СССР добился модернизации на фоне мирового экономического кризиса и в минимальные сроки именно за счет развития государственных предприятий, то в Мексике в тот период госсектор в промышленности так и не возник. Частный же капитал (в основном иностранный) был ориентирован на вывоз из Мексики сырья и никакого интереса к развитию мексиканской обрабатывающей промышленности не проявлял.
Рост цен и безработицы, вызванный не в последнюю очередь мерами правительства (девальвацией песо и увеличением таможенной нагрузки на импорт) привел к тому, что в условиях массовых протестов властям пришлось взяться за регулирование цен на продовольствие. В 1931 году был принят закон по регламентации статьи 28 Конституции, по которому на местах создавались комитеты по регулированию цен[260]. Данные комитеты (с участием представителей различных министерств) определяли потребность того или населенного пункта в основных продуктах питания и устанавливали предельные цены на тот случай, если возникал недостаток этих продуктов. Тех торговцев, которые завышали цены, штрафовали. Начиная с 1930 года Министерство промышленности, торговли и труда стало регулярно публиковать ежегодник, в котором содержались данные о стоимости жизни для населения Мексики. В 1934 году стали публиковать два индекса стоимости жизни. В одном отслеживалось изменение розничных цен в целом по Мексике, в другом – изменение цен для рабочих столичного округа. Именно эти данные служили для правительства ориентиром при регулировании цен.
В 1931 году был хороший урожай зерновых, и цены на них упали. Чтобы предотвратить накапливание торговцами запасов зерна с целью последующей спекуляции, правительство в июне 1932 года впервые прибегло к зерновым интервенциям. Для этих целей при Банке сельскохозяйственного кредита были созданы специальные склады, в которых производители могли хранить свое зерно на приемлемых условиях. Всего в 1932–1934 годах было построено 36 зернохранилищ, в основном рядом с большими городами. Однако до 1935 года партнерами государственных складов были не производители, а перекупщики, и какого-то решающего влияния на рынок зерна эта мера не оказала.
В сфере аграрной реформы администрация Родригеса продолжала руководствоваться текущей политической целесообразностью. А таковая в начале 30-х годов упорно подсказывала курс на радикализацию преобразований. Кризис привел к росту политической активности масс, в том числе и крестьянских. Снова выросло влияние загнанных в подполье коммунистов. Губернатор Веракруса Техеда явно готовился выставить свою кандидатуру на президентских выборах 1934 года именно под лозунгом немедленного проведения в жизнь широкомасштабной аграрной реформы. Опорой Техеды являлись крестьянские лиги, многие члены которых были вооружены. Оставшиеся во время кризиса без работы рабочие тоже требовали земли. Все эти настроения захватывали и широкие массы членов НРП.
В этих условиях Кальес и Родригес, вопреки своим убеждениям, взяли курс на более интенсивное распределение земли, чтобы выбить почву из-под ног своих возможных политических противников на президентских выборах.
14 июля 1933 года был опубликован декрет, отменявший все ограничения на конфискацию земель, введенные в начале 30-х годов. Например, снова были ликвидированы предельные сроки, в течение которых крестьяне могли подать заявки на наделение землей[261]. 30 декабря 1933 была изменена статья 27 Конституции, на основании которой 22 марта 1934 года приняли Аграрный кодекс.
В новой редакции статьи 27 говорилось, что конечной целью аграрной реформы является создание мелкого частного собственника, а не укрепление общинного землевладения. Однако все же основным методом реформы провозглашалось наделение землей общин. Батраки-пеоны по-прежнему фактически лишались права подавать заявки на землю.
Согласно кодексу заявку на землю могли подавать уже не только общины-«эхидос» или деревни («пуэблос»), а любые компактные группы крестьян численностью не менее 20 человек, каждый из которых имел право на землю. На ходатайство имел право любой мужчина, достигший 16-летнего возраста, мексиканец по рождению, проживавший на территории, где он просит землю, не менее 6 месяцев[262]. При этом проситель должен был сам обрабатывать землю и не иметь торгового или промышленного капитала на сумму более 2500 песо. Жившие в поместьях пеоны-«акасильядос» не имели права самостоятельно образовывать группу ходатаев, но уже могли участвовать в качестве просителей в группах «нормальных» крестьян.
Всего за время правления Абелярдо Родригеса было распределено среди 161 327 семей 2 094 637 гектаров земли[263]. Это было значительным достижением, если учесть, что всего с начала аграрной реформы в январе 1915 года по 1934 год распределили 11 миллионов га среди крестьян, составлявших одну четвертую всего крестьянского населения. Однако, за исключением штата Морелос, крупные поместья на территории Мексики продолжали доминировать. Получившие средства крестьяне, в массе своей лишенные финансовой и кредитной поддержки, влачили бедное существование и едва могли прокормить свои семьи.