Британский посол в Мексике сообщал в Лондон: мексиканцы уверены в миролюбии Рузвельта и считают, что правительство США, объявившее себя «добрым соседом», не пойдет на вооруженное вмешательство в защиту интересов своего бизнеса[373].
Таким образом, ставка Кальеса на помощь внешних сил не оправдалась.
На следующий день после отставки кабинета министров, Кальеса по согласованию с президентом посетил в Куэрнваваке Портес Хиль. Кальес сказал посланцу Карденаса, что его слова извратили и он принял решение навсегда уйти из политики. Бывший «верховный вождь» уже собирал чемоданы, чтобы улететь из страны на Гавайи «на отдых». Своим сторонникам он порекомендовал во всем поддерживать президента и даже выразил уверенность, что правительство Карденаса «спасет революцию».
Между тем Карденас уже сформировал новый кабинет – это было первое мексиканское правительство с 1928 года, возникшее без всякого влияния Кальеса. Министром внутренних дел стал адвокат Сильвано Барба Гонсалес[374], внешнеполитическое ведомство возглавил другой адвокат, Хосе Анхель Сенисерос. Нарсисо Бассольс оказался порядочным человеком и отказался войти в новый кабинет, так как считал себя лично обязанным Кальесу и не хотел предавать бывшего «хефе максимо» в сложный для того период. Карденас понял такое объяснение и направил Бассольса на дипломатическую работу. Мухика стал министром связи и транспорта.
Портес Хиль перешел на пост лидера НРП.
Вторым по значению человеком в новом правительстве стал лидер аграристов Сан-Луис-Потоси генерал Сатурнино Седильо – отныне министр сельского хозяйства.
В мае 1933 года Седильо, Портес Хиль и Марте Гомес организовали в Сан-Луис-Потоси Крестьянскую конфедерации Мексики в поддержку президентской кампании Карденаса. Многие члены этой организации, в основном бывшие ветераны Седильо, были вооружены. В июле у конфедерации уже были филиалы в 24 штатах и она считалась крупнейшей крестьянской организацией страны. Правда, радикальные крестьянские организации Веракруса и Морелоса, где крестьяне тоже были вооружены, отказались сотрудничать с конфедерацией.
Карденас установил тесные отношения с Седильо сразу же после выдвижения своей кандидатуры на пост президента. 8 декабря 1933 года он лично навестил лидера Сан-Луис-Потоси на его ранчо «Лас Паломас». Седильо давно тяготился засильем Кальеса в политической жизни страны, и генералы заключили союз. Седильо, поддерживая Карденаса, рассчитывал на то, что новый президент окажется слабее Кальеса и уже никто не будет мешать ему безраздельно властвовать в своем штате. Взгляды Карденаса на будущее Седильо были прямо противоположными, но он не спешил их излагать.
«Первый звонок» для Седильо прозвучал уже в декабре 1934 года, когда он попросил у ставшего президентом Карденаса 50 тысяч патронов для своих сил «крестьянской взаимопомощи». Седильо предполагал использовать боеприпасы для борьбы с «радикалами», пытавшимися провести в Сан-Луис-Потоси аграрную реформу в обход некоронованного властителя штата. Карденас на запрос не ответил[375].
Назначив Седильо министром в июне 1935 года, Карденас сделал очень сильный тактический ход. Все в стране знали, что под командованием Седильо находятся несколько тысяч вооруженных крестьян, способных подавить даже крупный военный мятеж. Армия прекрасно поняла сигнал президента и осталась безучастной.
К тому же Седильо был противником Гарридо Каннабаля и антирелигиозной кампании Кальеса. Ветераны Седильо были людьми набожными, и у себя в штате Седильо священников не преследовал. Более того, каждый четвертый священнослужитель Мексики в то время жил именно в Сан-Луис-Потоси. Таким образом, назначение Седильо на министерский пост было призвано еще и успокоить верующих.
Дэниэльс в депеше в Вашингтон 17 июня 1935 года оценил новый кабинет Карденаса как окончательную ликвидацию влияния кальизма на правительство.
18 июня 1935 года Кальес признал свое поражение – в заявлении для прессы он сказал, что его «неправильно поняли». «Верховный вождь» пообещал, что навсегда удалится из политической жизни. В тот же день он улетел в США.
После ухода Кальеса в добровольное изгнание дни Гарридо Каннабаля и его «краснорубашечников» были сочтены. В июле 1935 года «красные рубашки» расстреляли делегацию молодежи, которая приехала из Мехико в столицу штата Табаско Вильяэрмосу[376]. Столичные гости были намерены агитировать против Каннабаля, который опять баллотировался на пост губернатора Табаско. В столице состоялась массовая демонстрация протеста под лозунгом «Смерть Кальесу и Гарридо!». Карденас немедленно воспользовался ситуацией: «красные рубашки» были объявлены вне закона, а Каннабаля вскоре выслали из страны.
Сразу же после отъезда Кальеса Карденас начал «зачищать» Конгресс от кальистов. Сторонники бывшего «вождя» были лишены депутатских мандатов по обвинению в «подрывной деятельности против правительства». Были отстранены от должностей губернаторы штатов Дуранго, Сонора, Гуанахуато и Синалоа. Против кальистов стали действовать их же методами.
Но самым главным итогом демарша Кальеса оказалось создание единого рабочего революционного профцентра – цель, к которой коммунисты безуспешно стремились многие годы.
На следующий день после декларации Кальеса по инициативе профсоюза электриков (которых «хефе максимо» прямо раскритиковал в своем заявлении) в столице состоялась массовая рабочая демонстрация против «вождя» и в поддержку президента. В шествии приняли участие трамвайщики (еще одна мишень заявления Кальеса), деятели искусства, Рабочая палата НРП, профцентр Толедано, КСУМ коммунистов, железнодорожники и ряд других профсоюзов. Еще никогда в Мексике не собирались на единую демонстрацию представители столь различных отрядов рабочего движения.
Через два дня установленное на демонстрации единство начало приобретать организационные очертания – был образован Комитет пролетарской защиты в поддержку Карденаса. В комитет вошли профсоюзы электриков, трамвайщиков, железнодорожников, деятелей искусств, коммунистический профцентр КСУМ, Рабочая палата НРП[377].
От этой организации отмежевались только КРОМ и ВКТ, которые, правда, на словах тоже поддержали декларацию Карденаса. В программе комитета провозглашалась необходимость объединения всего рабочего движения Мексики в единую организацию.
Интересно, что коммунисты вошли в Комитет пролетарской защиты, даже не дожидаясь смены генеральной линии Коминтерна, которая уже назревала в Москве. После прихода к власти нацистов в Германии Георгий Димитров инициировал фактический возврат Коминтерна к тактике, которую интернационал исповедовал до 1928 года, – к единому рабочему фронту. 7 апреля 1934 года Димитров обсуждал возможную смену курса со Сталиным[378]. В делегации ВКП(б) в Коминтерне единства не было, что опровергает широко распространенное мнение, что он слепо выполнял указания Сталина и правящей в СССР партии. Против единства действий с социал-демократами были немецкие коммунисты, которые прекрасно помнили, как СДПГ отказалась объявить всеобщую забастовку против прихода Гитлера к власти.
Однако опыт Франции убеждал в обратном – там коммунисты в союзе с социалистами и мелкой буржуазией смогли в феврале 1934 года массовыми акциями предотвратить захват власти французскими фашистами. Лидер французской компартии Морис Торез в октябре 1934 года публично выдвинул лозунг уже даже не рабочего, а народного фронта (то есть с участием прогрессивных непролетарских слоев общества) против фашизма и войны. Коммунисты перестали критиковать буржуазную демократию и социал-демократов, а наоборот, стали активно добиваться союза с ними с целью совместной борьбы против фашизма. Лозунг немедленной социалистической революции и борьбы за советскую власть был снят.
25 октября 1934 года Сталин согласился с предложением Димитрова о предоставлении компартиям самостоятельности в выборе конкретной политической линии в рамках общей стратегии Коминтерна[379].
Публично новая стратегия Коминтерна – Народный фронт – была объявлена на VII Конгрессе КИ в Москве в октябре 1935 года. От мексиканской компартии на нем присутствовали Эрнан Лаборде и Мигель Анхель Веласко. Конгресс сформулировал в качестве основной задачи компартий колониальных и зависимых стран (к которым КИ относил Мексику) борьбу против империалистической войны и наступления фашизма в рамках единого антиимпериалистического фронта. Антиимпериалистический фронт понимался как еще более широкое объединение, чем Народный фронт. В антиимпериалистический фронт коммунисты могли пригласить помимо рабочих и крестьян всю национальную буржуазию, кроме компрадорской. В условиях Мексики это фактически означало союз КПМ и НРП.
Компартию Мексики на конгрессе КИ критиковали за смешивание реакционного кальизма и прогрессивного карденизма[380]. В новой обстановке необходимо было бороться за создание в НРП крепкого левого крыла и за союз с ним в борьбе против кальизма и империализма. Лаборде был даже излишне самокритичен, утверждая, что коммунисты недооценили разрыв между Кальесом и Карденасом в июне 1935 года и восприняли его как «фракционную борьбу между двумя буржуазно-помещичьими камарильями по экономическим мотивам»[381]. На самом деле именно образование Комитета пролетарской защиты в поддержку Карденаса свидетельствует о том, что КПМ установила народный и аниимпериалистический фронт еще до официального провозглашения на Конгрессе Коминтерна правильности этой линии.
Лаборде охарактеризовал правительство Карденаса как буржуазное и наци онал-реформистское, пользующееся поддержкой широких народных масс. Коммунисты решили установить единство действий с группой Карденаса с целью очистки НРП от сторонников Кальеса.