Комитет пролетарской защиты был удовлетворен установившимся 22 декабря 1935 года союзом с исполнительной властью страны. В заявлении Комитета отмечалось: «…генерал Карденас, если он будет продолжать прежнюю свою политическую линию, может быть уверен в полной поддержке со стороны трудящихся масс страны. Мы будем продолжать борьбу за полное преобразование существующего строя с тем, чтобы сделать невозможной эксплуатацию человека человеком»[403].
23 декабря 1935 года состоялась встреча Карденаса и Портеса Хиля. Несмотря на поддержку, которую оказали рабочие Карденасу днем раньше, Портес Хиль настойчиво убеждал президента в опасности коммунизма. Рабочие лидеры, не имеющие заслуг перед революцией, пытаются добиться власти с помощью пропаганды крайне левых идей. А это, в свою очередь, ведет к росту недоверия к Мексике за границей: «…многие средства массовой информации в Соединенных Штатах характеризуют нас как большевистский народ, инструмент Советской России»[404]. Характерно, что для пущей убедительности антикоммунист Портес Хиль сослался на Сталина, «заслуги которого по реконструкции СССР нельзя отрицать». Сталин якобы разделался с демагогами в партии, которых считал опаснее открытых контрреволюционеров. Вот и Карденасу следует «взять в ежовые рукавицы» местных демагогов-коммунистов.
Схожесть аргументации Кальеса и Портеса Хиля не могла не броситься в глаза Карденасу, и он ничего не ответил.
Кальес и его сторонники не думали складывать оружие. Теперь на арену открытой борьбы с правительством должны были выступить предприниматели. Именно они были призваны убедить мировое сообщество – прежде всего США, – что рабочие организации и Карденас ведут Мексику к экономическому краху, который неоднократно предвещал Кальес.
В январе – феврале 1936 года ободренные своим успехом рабочие активизировали забастовочную борьбу. Бастовали нефтяники, горняки, рабочие цементной фабрики. Наконец, стачки докатились и до столицы мексиканского бизнеса Монтеррея.
Монтеррей как главный индустриальный центр Мексики возник во времена Порфирио Диаса и сначала был центром пивоваренной промышленности. Затем добавилась масса других предприятий, в том числе и единственный в Мексике металлургический завод. Рядом с городом находился главный центр хлопководства Мексики – Лагуна, почти полностью принадлежавшая американским бизнесменам. В самом Монтеррее было много людей, перенявших американский образ жизни и мечтавших разбогатеть за счет собственного дела.
В столице штата Нуэво-Леон практически не было классовых отраслевых профсоюзов. По американскому образцу там преобладали цеховые профсоюзы отдельных предприятий, многие из которых находились на содержании хозяев. Предприниматели активно сопротивлялись появлению в штате профсоюзных агитаторов из Комитета пролетарской защиты. Однако все больше и больше профсоюзов переходило на классовые позиции.
Например, 10 января 1936 года плакаты в Монтеррее сообщали о том, что порвали с хозяевами сталелитейщики. Бывшие «хозяйские» профсоюзы были объявлены несуществующими.
На стекольном заводе «Видриера» в Монтеррее хозяева отказались признать новый революционный профсоюз, и тогда рабочие назначили на 1 февраля 1936 года забастовку. Согласно Трудовому кодексу правительство было обязано вмешаться в трудовой конфликт. События приобрели несвойственный для других забастовок характер – предпринимателям угрозами и посулами удалось заставить часть рабочих выступить на их стороне. Причем владельцы «Видриеры», даже вопреки мнению предпринимательских союзов Монтеррея, вообще не хотели терпеть на своей фабрике никакого профсоюза. В обмен на политическую пассивность рабочих хозяева были готовы проявлять известный патернализм и платить заработную плату несколько выше, чем на других предприятиях.
Начиная с 1935 года, когда на «Видриере» появился «Независимый красный профсоюз» (на самом деле его организовали сами предприниматели), хозяева активно нарушали Трудовой кодекс. Они, например, свернули производство в одном из цехов без консультаций с рабочими. Был прерван без предварительного уведомления трудовой контракт со 174 рабочими, большинство из которых входили в реальный «красный» (то есть независимый) профсоюз[405]. Право всех 900 рабочих завода на временную нетрудоспособность хозяевами не признавалось. Рабочим приходилось больными выходить на работу, и на фабрике стал распространяться туберкулез. Независимый (действительно «красный») профсоюз активно боролся за права рабочих, и его ряды росли. В отместку мастера давали рабочим – членам профсоюза заведомо невыполнимые задания и вычитали у них за невыполнение часть зарплаты. Даже консул США в Монтеррее придерживался мнения, что рабочим стекольного завода вполне можно было бы повысить зарплату.
Между тем предприниматели Монтеррея готовились встретить забастовку стекольщиков собственными массовыми манифестациями, чтобы превратить локальный трудовой конфликт в общенациональный и дать бой правительству Карденаса.
На стороне бизнеса были и часть правительственных чиновников, многие из которых в Монтеррее традиционно находились на содержании предпринимателей. В начале 1936 года подал в отставку член правительства штата Нуэво-Леон, видный интеллектуал и «старый революционер» Хосе Сальдана. В качестве причины своего демарша он назвал то, что правительство Карденаса взято в заложники группой марксистов, которые постепенно внедряют в Мексике элементы русской революции. Сальдана утверждал, что коммунисты специально организуют забастовки, чтобы подорвать промышленное производство и ввергнуть Мексику в хаос.
Антикоммунистическая пропаганда предпринимателей в Монтеррее была более чем естественной – многие появлявшиеся в штате независимые профсоюзы действительно возглавляли члены компартии. Перед забастовкой стекольщиков «Видриеры» предприниматели Монтеррея организовали в прессе невиданную по масштабам антикоммунистическую истерию. Обывателей запугивали всем: от грядущей нехватки пива (не будет стеклянных бутылок) до захвата забастовщиками власти в штате и начале диктатуры пролетариата в Мексике.
С правыми Монтеррея солидаризовалась и столичная правая пресса. Газета «Эксельсиор» писала: «Сильные возбуждение и тревога в Монтеррее: беспорядки неминуемы»[406]. И беспорядки действительно не заставили себя долго ждать.
На следующий день после объявления стекольщиками забастовки на улицы Монтеррея вышли 500 самых влиятельных предпринимателей города. Они требовали немедленной отставки только что назначенного правительством главы местной комиссии по разрешению трудовых споров.
Между тем на заводе «Видриера» состоялось голосование рабочих относительно забастовки. Хозяева заставили офисных сотрудников проголосовать против нее, и большинством голосов (834:777) предложение начать забастовку было отклонено. Интересно, что около 80 % рабочих в цехах поддержали забастовку. Против выступали механики и мастера, условия труда которых были несравнимы с условиями тех, кто стоял у печей.
Независимый профсоюз немедленно обратился в комиссию по разрешению трудовых споров, оспаривая законность голосования управленческого персонала. Глава комиссии согласился с мнением профсоюза и признал 144 голоса недействительными. Таким образом, забастовка стала законной.
Предприниматели решили ответить на стачку «красных» «мощной патриотической демонстрацией» 5 февраля 1936 года, в День Конституции Мексики. Для обеспечения массовости шествия населению сообщили, что демонстрация направлена против «профессиональных коммунистических агитаторов из Мехико». Таким образом, организаторы попытались сыграть на традиционно развитом регионализме и самостоятельности жителей Монтеррея. Манифест организаторов демонстрации гласил: «Региомонтанос![407] Отечество в опасности. Красная волна коммунизма угрожает разрушить нашу нацию, разграбить нашу собственность, разрушить наши дома, испортить наших детей». Коммунистов обвиняли даже в том, что они хотят заменить мексиканский гимн «Интернационалом».
Однако сами предприниматели не скрывали в общении между собой, что речь идет о демонстрации против рабочей политики президента Карденаса.
Помимо демонстрации предприниматели решили объявить в Монтеррее двухдневный локаут и парализовать всю жизнь в городе. Только газеты должны были выходить как обычно, чтобы докладывать о действиях «патриотов». 20 тысяч долларов было затрачено на освещение борьбы с коммунизмом в Монтеррее в общенациональных средствах массовой информации.
Для придания массовости будущим демонстрациям хозяева привлекли «желтые» профсоюзы, недовольные падением своей популярности и оттоку членов к профсоюзам «красным». Газеты даже сообщали, что инициатива демонстрации принадлежит рабочим (это абсолютно не соответствовало истине). Члены «желтых» профсоюзов объявили «забастовку солидарности» с локаутом своих хозяев и раздали 100 000 бумажных мексиканских флажков с надписью «Мексика – да, Россия – нет!»[408]. Они призывали жителей города «подняться на защиту своих домов от рабов Сталина».
Естественно, на стороне предпринимателей оказалась и католическая церковь. Организация «Рыцари Колумба» (снабжавшая «кристерос» оружием из США) распространила листовку с таким текстом: «ТРУДЯЩИЕСЯ МОНТЕРРЕЯ! Боритесь с коммунизмом, который не верит в бога… Долой коммунистическое правительство в Мехико!»
Консул США в Монтеррее сообщал, что, по его мнению, акция предпринимателей не связана с трудовым конфликтом стекольщиков, а имеет четкую политическую направленность и призвана оказать давление на власти, чтобы те прекратили поддерживать организованное рабочее движение[409]