В 1939 году Карденас добрался и до немцев, которые контролировали плантации кофе в южном штате Чьяпас и варварски эксплуатировали коренное индейское население. Кооперативы появились и в этом штате.
Восстановив историческую справедливость, Карденас в октябре 1937 года вернул в Соноре 17 тысяч гектаров орошаемых земель индейцам яки[449]. При Кальесе и Обрегоне это было бы просто невозможно, ибо Обрегон сам отбирал у индейцев плодородные орошаемые земли, на которых вел свой бизнес. Сопротивление яки жестоко подавлялось при Обрегоне и Кальесе «революционной» армией. Теперь они получили возможность выращивать на орошаемых землях рис и пшеницу.
В 1935 году Карденас распределил в Соноре 1 923 456 га земли среди 110 286 крестьян, в 1936 году – 3 985 700 га среди 183 194 крестьян, в 1937 году – 5 811 893 га среди 199 347 крестьян.[450]
Аграрная реформа в Соноре – политической вотчине Кальеса – была самым тесным образом связана с политической борьбой Карденаса против «хефе максимо». Ведь в отличие, например, от Юкатана, помещиками в Соноре были в основном «революционеры», получившие громадные латифундии из рук Обрегона и Кальеса. Только в декабре 1935 года, когда Кальес перешел к открытому противостоянию, в Соноре было распределено 700 тысяч га земли между 42 368 эхидатариями – что составляло 6 % земель, переданных крестьянам за весь период, начиная с 1915 года[451].
Аграрная реформа Карденаса, пик которой пришелся на 1936–1937 годы, коренным образом изменила структуру землепользования в Мексике. Президент за время нахождения на посту передал крестьянам-общинникам (включая коллективные «эхидос») 18,4 миллиона гектаров земли, в том числе в 1936 году – 3,9 миллиона, в 1937 году – 5,4 миллиона, в 1938 году – 3,2 миллиона, в 1939 году – 2 миллиона и в 1940 году – 1,3 миллиона га[452].
Если в 1930 году общинники-эхидатарии составляли примерно 15,5 % сельскохозяйственного населения, то в 1940 году – 41,8 %[453]. Общая доля «эхидос» в пахотных землях страны выросла с 13,3 % до 47,4 %. Важно отметить, что при Карденасе резко улучшилось и качество выделяемых общинам земель. Например, в 1930 году «эхидос» владели лишь 13,1 % орошаемых площадей, а в 1940 году – уже 57,3 %[454].
До Карденаса общинам не предоставляли никакого инвентаря и фактически не помогали кредитными ресурсами, а в 1935–1940 годах ситуация кардинально изменилась. В 1930 году на «эхидос» приходилось лишь 3,7 % капитала, инвестированного в аграрный сектор, а в 1940 году –52,6 %[455].
Следует подчеркнуть, что если до Карденаса эхидатариям давали мизерные наделы, с которых они едва могли прокормиться, то в 1934–1940 годах средний надел каждого общинника составлял уже около 17 га. Это (а также активное кредитование «эхидос» Банком эхидального кредита) привело к тому, что общины впервые стали производить продукцию не только для себя, но и на рынок, опровергая все утверждения кальистов о нежизнеспособности и отсталости коллективного землепользования. С 1935-го по 1940 год товарность эхидального сектора выросла с 48 млн до 247 млн песо[456].
Аграрная реформа провалилась бы, не будь своевременного ее финансирования властями. Если в 1936 году (первый год своего существования) Банк эхидального кредита предоставил общинам 23,3 миллиона песо, то в 1938 году – уже 63,4 миллиона[457]. При этом банк кредитовал не только коллективные «эхидос», но и отдельных общинников в «эхидос» старого типа. Всего доступ к кредитам получили около 300 000 общинников. Деньги Банк эхидального кредита занял у Банка Мексики под залог урожая (рискованная с точки зрения того времени банковская операция).
Помогли, хотя и против своей воли, профинансировать аграрную реформу и американцы. Как уже упоминалось, в 1934 году в США был принят специальный закон о закупке серебра за границей. Эта мера задумывалась для того, чтобы закупать серебро за доллары (которым тогда в мире мало кто доверял) и заставить продавцов серебра закупать товары в США – и тем самым помочь американской экономике выбраться из кризиса. Серебро закупалось США по искусственно завышенной цене, и Мексика получала с каждой проданной унции 36 % прибыли. В январе 1936 года мексикано-американское соглашение о закупках серебра было продлено по обоюдному желанию сторон[458].
США также предоставили Мексике доступ к средствам своего стабилизационного фонда для поддержания фиксированного курса мексиканского песо к доллару. Министр финансов Мексики Суарес предал своему американскому коллеге Моргентау благодарность Карденаса за тесное сотрудничество в финансовой сфере.
Аграрная реформа Карденаса, возможно, была бы менее радикальной, если бы не ожесточенное сопротивление имущих классов против любых попыток перераспределения земли. Это сопротивление ставило под удар политический авторитет государства и вынуждало президента идти на экстренные меры, заключавшиеся в ускоренном проведении аграрной реформы в тех районах, где противники режима были наиболее активными, – например в Соноре и Юкатане.
Тем не менее класс помещиков, понеся громадные потери, никуда не исчез, и в 1940 году в Мексике имелась 301 латифундия с площадью земель свыше 40 тысяч га (15 % всех сельскохозяйственных угодий более 5 га). Еще 32 % земли приходилось на крупные поместья площадью от 20 тысяч до 40 тысяч га (таких было 420). В то же время в стране было 928 543 надела площадью менее 5 га, причем из этого количества 497 378 наделов – даже меньше одного гектара, что не позволяло тому, кто этот надел обрабатывал, прокормить семью[459].
Коллективный сектор при Карденасе так и не стал преобладающим в мексиканском сельском хозяйстве. Всего производственных кооперативов насчитывалось 647, и в них работали 53 969 человек. Площадь кооперативов составляла примерно 6 % всех земель, распределенных в ходе аграрной реформы.
Карденас создавал кооперативы, скорее исходя из технологической необходимости: производство некоторых технических культур, прежде всего хлопка и хенекена, требовало крупных механизированных хозяйств. Но если Кальес считал, что плантации таких культур вообще надо изъять из аграрной реформы, то Карденас удачно соединил принцип социальной справедливости и производственной необходимости, создав сельскохозяйственные кооперативы.
В 1937 году президент внес в Аграрный кодекс поправки, которые гласили: «В тех эхидо, которые заняты производством сельскохозяйственных культур, требующих промышленной переработки, прежде чем их продать, что, естественно, вызывает необходимость таких капиталов, каких не имеется у отдельных эхидатариев, в этих эхидо производство будет организовано на коллективных началах. Эту систему необходимо применять во всех случаях, когда это требуется для лучшего развития эхидального хозяйства»[460].
В сельском хозяйстве многих европейских стран кооперативы были обычным делом. Тем не менее противники Карденаса поспешили обвинить президента в насаждении коммунистических экспериментов на селе. Об этом писал, например, бывший министр в правительстве Каррансы Луис Кабрера в своей книге с характерным наименованием «Коммунистический эксперимент в Мексике», выпущенной в 1937 году.
Карденас, признавая силу антикоммунистических предрассудков в стране, в публичных выступлениях повторял, что аграрная реформа базируется не на иностранных идеях, а на мексиканских традициях. Ведь «эхидос» существовали в Мексике еще до прихода испанцев, и ничего «исконнее» даже нельзя было себе представить.
Кооперативы сами доказали всем не только свою жизнеспособность, но и преимущество перед мелким собственником. В Лагуне в 1925–1936 годах обрабатывалось 114 609 га земли, а в 1936–1941 годах – 135 697 га. В 1938 году из собранного хлопка на долю волокна высшего качества приходилось 9,68 %, а в 1939-м – уже 18,77 %. В целом в 1935–1940 годах производство хлопка в кооперативных хозяйствах выросло на 64,69 %, риса – на 34,56 %, хенекена – на 19,45 %, кофе – на 14,26 %[461]. Если в 1930 году общины и кооперативы производили 1 % хлопка, то в 1940 году – 70 %.
В кооперативах было 450 тракторов, 4337 сеялок различных типов, 136 грузовых машин, 373 железнодорожные платформы и т. д. Общая стоимость сельскохозяйственной техники на один гектар земли была в 1940 году в пять раз выше, чем десятью годами ранее[462]. Во многих кооперативах, в том числе и в Лагуне, строились новое жилье, больницы и школы. Таким образом, изменился не только характер труда вчерашних батраков – изменилась и сама их жизнь.
Аграрную реформу Карденаса в целом и создание коллективного сектора в сельском хозяйстве в частности стоит оценить как громадный успех хотя бы потому, что столь радикальное преобразование отношений собственности на селе не привело к предрекавшемуся помещиками падению сельскохозяйственного производства. И это несмотря на крайне засушливые 1936–1938 годы. Производство продуктов питания в 1925–1940 гг в Мексике выросло на 50 %, что было блестящим успехом и доказательством правильности аграрной реформы[463].
Кооперативные формы землепользования привели не только к повышению урожайности основных культур, но к стабильности доходов членов общин и коллективных «эхидос». Теперь крестьяне уже не боялись, что неурожай или болезни растений заставят их голодать. Если в 1934–1935 годах средние зарплаты сельскохозяйственных рабочих в Лагуне соответствовали средним по Мексике, то в 1939 году они были на треть выше