Под влиянием жалоб американского бизнеса в 1936 году изменилась тональность депеш посла Дэниэльса в Вашингтон. Он сообщал, что правительство Карденаса приступило к наступлению на частный бизнес, возможно, для того чтобы спровоцировать конфликт с США.
Особенно волновались нефтяные компании, помнившие явное недоброжелательное отношение к себе Карденаса, когда он в 1925–1928 годах командовал войсками в нефтеносном районе Мексики. Уже в середине 1935 года представители американского нефтяного бизнеса предупредили государственный департамент, что в Мексике не исключена национализация всей нефтяной промышленности и США надо подготовить ответные экономические санкции против Мексики[480].
Сопротивление предпринимателей справедливым требованиям рабочих и их явное нежелание соблюдать положения Трудового кодекса вынудили президента в конце октября 1936 года внести в Конгресс проект закона об экспроприации, который был утвержден парламентом 23 ноября.
Закон формально развивал положения статьи 27 мексиканской Конституции, в которой говорилось, что общественное благо имеет приоритет пред частным. В нем уточнялось, как и по каким основаниям в Мексике может быть экспроприирована частная собственность. Оснований было много: в целях «общественного блага», для учреждения, поддержания и эксплуатации общественных служб (например, связи), для санации городов и портов, для строительства школ и больниц, для сохранения природы и памятников культуры, для удовлетворения общественных нужд в случае войны и беспорядков, для сохранения общественного спокойствия, для охраны и поддержания природных ресурсов, для создания предприятий, призванных удовлетворять общественные нужды, для создания населенных пунктов.
По закону, одобренному компартией как пример «революционного законодательства», можно было передать в собственность государства практически любое частное предприятие. Собственник получал право на обжалование решения об экспроприации, которое должно было быть опубликовано в открытой печати. Закон предусматривал и другие меры – например временное управление или секвестр.
В законе провозглашалось, что государство обязано выплатить собственнику компенсацию, однако предприниматели в это не верили, тем более что порядок компенсации не детализировался. К тому же сумма компенсации базировалась на стоимости имущества, которое сами предприниматели предоставляли государственным органам для целей налогообложения, а эта стоимость практически во всех случаях была заниженной.
Не случайно против закона об экспроприации выступили все организации мексиканских и иностранных предпринимателей – Конфедерация предпринимателей Мексиканской республики, Конфедерация торгово-промышленных палат, Ассоциация банкиров. Давление предпринимателей на правительство отмечал в своих депешах в Вашингтон посол Дэниэльс.
Исполняющий обязанности госсекретаря США Мур в депеше Дэниэльсу расценил закон как дающий право мексиканскому правительству на неограниченную экспроприацию частной собственности, в том числе и иностранной. Дэниэльс получил указание немедленно встретиться с Карденасом и получить заверения, что закон не будет применяться к американским гражданам. Президент принял посла, но требуемых гарантий не дал.
В поддержку закона выступили НРП, КТМ и компартия. Газета коммунистов «Эль Мачете» верно писала, что Карденас с помощью закона пытается создать в мексиканской экономике государственный сектор, чтобы поставить промышленность на службу целям индустриализации страны[481]. Полностью же обобществить средства производства президент вовсе не стремился.
Несмотря на неоднократно предрекавшуюся предпринимателями катастрофу, с мексиканской экономикой в 1935-1936 годах ничего страшного не случилось. Скорее наоборот. В 1934 году ВВП Мексики составил 4151 миллион песо, в 1935 году – 4540 миллионов, а в 1936-м – 5369 миллионов. Такие темпы роста не сильно отличалась по масштабам от времени правления Абелярдо Родригеса, но при нем в стране было гораздо меньше забастовок и аграрная реформа масштабно не проводилась. Устойчиво рос и мексиканский экспорт: в 1934 году он равнялся 178,8 миллиона долларов, в 1935-м – 208,6, а в 1936 году – 215,4 миллиона. Докризисного уровня 1929 года (274,7 миллиона долларов) этот показатель не достиг, но это было связано с трудностями не мексиканской, а мировой экономики (прежде всего американской).
Основным вопросом мексиканской внешней политики 1936 года была разразившаяся 18 июля 1936 года гражданская война в Испании. Многие мексиканцы ничего не знали о военном мятеже в стране своих предков почти целую неделю: в Мексике бастовали электрики, и газеты не выходили. Исключение составляла правая «Эксельсиор», у которой был дизель-генератор, позволявший выпускать газету, хотя и в уменьшенном масштабе[482].
Выход газет возобновился 25 июля 1936 года, и правительственная «Эль Насиональ» сразу и полностью встала на сторону законного правительства Испанской республики. Как и советские газеты, она публиковала военные коммюнике только официальных властей. «Эксельсиор» тоже печатала сводки республиканцев, но обязательно делала ссылку, что это не информация самой газеты.
Карденас находился на момент мятежа Франко в поездке по стране и некоторое время хранил молчание. Посол Испании в Мехико впоследствии сделал вывод, что на президента могла произвести впечатление распространяемая мятежниками и их покровителями дезинформация, что испанская армия восстала якобы в поддержку республики, против анархии. Однако Карденас быстро разобрался в ситуации, и Мексика стала единственной кроме СССР страной, немедленно оказавшей конкретную помощь Испанской республике.
Еще до Карденаса, 19 июля 1936 года с заявлением о полной поддержке испанской республики выступила НРП. Причем в подписанном лидером партии Портесом Хилем заявлении говорилось о схожести путча Франко с кровавым переворотом генерала Уэрты в Мексике в феврале 1913 года, в борьбе против которого и победила мексиканская революция[483].
Естественно, в поддержку испанского Народного фронта выступили все левые мексиканские партии и организации. 26 июля 1936 года в столичном театре «Принсипаль» был созван массовый митинг солидарности с народом Испании, в котором приняли участие КТМ, МКП и представители испанских левых организаций. 2 августа митинг солидарности с Испанией прошел уже на главной площади Мехико, Сокало, и собрал более 4 тысяч человек.
Однако уже выступления и резолюции митинга 26 июля привели к поляризации в мексиканском общественном мнении. Правые и церковь не решались открыто поддержать военный мятеж в Испании, поскольку это говорило бы о том, что они вполне могут поддержать такой же мятеж и против левого мексиканского правительства. Однако, придравшись к резолюции митинга 26 июля, в которой приветствовалось создание в Испании вооруженной рабочей милиции, мексиканские правые стали бездоказательно твердить, что такую же вооруженную милицию левые (особенно, конечно, коммунисты) хотят создать и в Мексике для захвата власти.
Действительно, на митинге 2 августа представитель компартии и КТМ Мигель Анхель Веласко предложил создать в крупных городах рабочую милицию, но не для борьбы против Карденаса, а, наоборот, в поддержку правительства Мексики, которое тоже успело пережить не один военный мятеж. Ничего подрывного в этом не было, если учесть, что сам Карденас раздавал оружие крестьянам, не слишком доверяя лояльности многих мексиканских генералов. К тому же в 1936 году в Мексике еще тлели очаги вооруженного сопротивления «кристерос» и постоянно велась подрывная деятельность со стороны кальистов.
10 августа 1936 года «Эсельсиор» распространила ложную информацию о том, что рабочая милиция уже создана в Мехико на базе столичных таксистов, которые в ноябре 1935 года обратили в бегство «золотых рубашек». Синхронно, в этот же день лидер правого Союза ветеранов революции генерал Даниэль Зертуче направил Карденасу письмо, в котором говорилось, что находящиеся на содержании иностранной державы демагоги на «коммунистическом» митинге 2 августа «обвинили Национальную армию в неспособности защитить государственные институты» и призвали раздать рабочим оружие. Естественно, Союз ветеранов протестовал против такого «абсурдного» требования со стороны группы «иностранцев и коммунистов»[484].
Но Союз ветеранов нарвался на резкую критику со стороны Сената, члены которого обвинили людей Зертуче в том, что они обидели собравшихся на митинг рабочих, назвав их коммунистами. Интересно, что скандал вокруг письма «ветеранов» вызвал расслоение среди фракции НРП в Конгрессе и привел, в конце концов, к отставке лидера НРП Портеса Хиля, не согласного с заявлениями левых в Сенате.
Секретариат КТМ 11 августа опроверг фальшивку «Эксельсиор», а также распускаемые правыми столь же ложные слухи о том, что мексиканский пролетариат готовит всеобщую забастовку в знак солидарности с Испанией. В заявлении секретариата КТМ абсолютно правильно определялась цель всех ложных слухов: посеять недоверие «между армией и пролетариатом»[485]. «КТМ, – отмечалось в заявлении, – полностью доверяет правительству во главе с генералом Ласаро Карденасом и верит в высокое чувство ответственности национальной армии».
В клеветнической кампании против компартии Мексики принял участие и военный атташе США в Мехико Маршберн (следивший за всеми проявлениями работы коммунистов, что было весьма странно для военного атташе). В октябре 1936 года он направил в Вашингтон якобы перехваченный им секретный циркуляр МКП, подписанный членом Центрального комитета партии Энрике Сарагосой. В документе содержалось указание об организации на местах вооруженной милиции, которая должна была следить за «кристерос», реакционными группами и лидерами правых сил, а также развернуть работу и в мексиканской армии