овку, и принцип «свободы труда», то есть возможность для предпринимателей нанимать не только членов профсоюза. Он выступал за гарантии для иностранных предпринимателей и в то же время решительно против того, чтобы они пользовались какими-либо привилегиями по сравнению с мексиканцами.[389]
В целом «гармоничная» пргорамма Флореса выгодно диссонировала с показным радикализмом Кальеса (хотя, по сути, взгляды обоих генералов ничем не отличались) и пользовалась популярностью, прежде всего среди городских средних слоев, католиков и земельных собственников, заинтересованных в стабильности и прекращении насильственных революционных экспериментов.
В конце манифеста Флорес высказывался против детальной правительственной программы, которая будет складываться позднее, под влиянием развития ситуации в стране. «Я поднимаю знамя демократии против всех олигархов, и тех, кто наверху, и тех, кто внизу» (намек на диктаторские замашки КРОМ).
Близкие к правительству СМИ немедленно ополчились на Флореса, обвиняя его в проведении реакционной политики на посту губернатора штата Синалоа. Он якобы саботировал применение в штате положений Конституции 1917 года. Лабористы говорили, что Флореса поддерживают не только помещики, но и предприниматели, а также либеральные конституционалисты.
Флорес, как и Кальес, прибегал к абсолютно новым для Мексики средствам предвыборной борьбы. Если Кальес использовал для агитации радио, то Флорес – аэропланы. На митингах его сторонников активно выступал вышеупомянутый лидер молодых католиков адвокат Рене Капистран Гарса. Многие митинги сопровождались потасовками с кальистами, в которых участвовали активисты КРОМ. В Агуаскальентесе на Флореса напали аграристы, и генералу пришлось вернуться в Мехико под защитой эскорта из армейских частей. Пресса проигнорировала пребывание Флореса в столице – газеты писали лишь о все более явной связи оппозиционного кандидата с недавно разгромленными мятежниками.[390]
У этих сообщений, возможно, были определенные основания, хотя и сам Флорес, и его сторонники утверждали, что не готовят никаких вооруженных выступлений против правительства.[391] Шли переговоры между Союзом сельхозпроизводителей и некоторыми бывшими участниками мятежа. Однако Флорес, скорее всего, в них не участвовал – как и де ла Уэрту, его хотели использовать «в темную». Бывший губернатор Пуэблы и сторонник де ла Уэрты Фройлан Манхаррес писал представителю разгромленных мятежников в США, уже знакомому нам Хосе Мануэлю Альваресу дель Кастильо, чтобы ни он, ни сам де ла Уэрта ни в коем случае не связывались с флористами: «Флоризм – это абсолютная капитуляция, предательство революции, сама реакция, неприкрытая и наглая».
Тем не менее правительство всячески пыталось представить дело так, что Флорес вот-вот начнет вооруженный мятеж. В Гвадалахаре в середине июня 1924 года были обнаружены склады оружия, после чего во всем штате Халиско закрыли отделения Союза сельхозпроизводителей – основной политической опоры Флореса. Когда Флорес отправился в Дуранго, где, как мы знаем, было много сторонников Вильи, столичная пресса вообще сообщила, что генерал поднял восстание и его точное местонахождение неизвестно. По некоторым данным, Флоресу «рекомендовали» срочно покинуть Мексику, что лишило бы его статуса кандидата. Однако Флорес наотрез отказался и 2 июля обратился с манифестом к рабочим, убеждая их, что он не реакционер, а стойкий сторонник революции. От Кальеса Флорес отличался резкими нападками на коммунизм, который он считал главной опасностью для страны. Сам Кальес, как неоднократно упоминалось, тоже был противником коммунистов, но до поры до времени не выпячивал этого, поскольку СССР имел тогда большую популярность среди рабочих и крестьян Мексики.
Выборы 6 июля 1924 года – первые «нормальные» президентские выборы времен победившей революции – сопровождались обычным для Мексики активным вмешательством властей в электоральный процесс на стороне официального кандидата Кальеса. Пропадали урны с бюллетенями, одетые в красные блузы и черные юбки актвистки КРОМ не пускали в кабины тех избирателей, которые с виду казались им ненадежными. На избирателей активно давили и армейские части. Командующий столичным гарнизоном генерал Гомес устроил в Мехико в день выборов учения бронемашин, которые разъезжали по улицам, чтобы устрашить горожан, и «для пробы» сделали несколько выстрелов.
Однако, несмотря на многочисленные жалобы флористов, большинство мексиканцев считали, что выборы были свободными. Кальес получил 1 340 634 голоса (84,14 %), Флорес – 252 599 (15,85 %). Успех Флореса был неожиданным для правительства – никогда раньше оппозиционный кандидат не получал столько голосов. Этот результат был превзойден только в 1946 году. В нескольких штатах – в частности, в своем родном Синалоа и Нижней Калифорнии – Флорес даже выиграл. Но больше всего голосов генерал получил в тех штатах, где было сильным влияние католической церкви: Гуанахуато (37,7 тысячи голосов), Сакатекас (29,6 тысячи) и Мичоакан (21,6 тысячи). Именно эти штаты вскоре станут главным очагом католического вооруженного восстания против правительства Кальеса.
30 ноября 1924 года в присутствии более чем 30 тысяч собравшихся генерал Плутарко Кальес торжественно приступил к исполнению обязанностей главы государства. Президентом Мексики стал человек, до сих пор вызывающий много споров среди исследователей и самих мексиканцев.
Глава 3. Конструктивная фаза революции. Мексика при президенте Кальесе. 1924–1928 годы
Династия Элиасов, родоначальник которой прибыл в Мексику из Испании в конце XVIII века, принадлежала к числу крупных землевладельцев Соноры – к середине XIX века семья владела примерно 30 тысячами гектаров. Полковник Хосе Хуан Элиас Перес отличился в 1857 году в боях против американского флибустьера Генри Крэбба (в те времена «частные» экспедиции американских политических пиратов пытались расширить зону рабовладения в США за счет присоединения Никарагуа, Кубы и северной Мексики).[392] Полковник воевал и с французскими интервентами и после одного из сражений умер от ран в 1865 году, оставив жену с восемью детьми. Старший сын полковника Элиаса Плутарко, которому на момент смерти отца исполнилось 16 лет, изучал право и начал политическую карьеру, став в 1872 году депутатом сонорского парламента, а позднее – префектом города-порта Гуайямас. Но с управлением отцовскими поместьями Плутарко явно не справлялся, и они постепенно приходили в запустение, чему способствовали и постоянные атаки апачей. Тем не менее семья Элиасов к 1882 году еще владела более чем 60 тысячами гектаров земель в Соноре, половина из которых была разбросана по разным асиендам.
Однако уже годом позже по благосостоянию славного рода был нанесен мощный удар – вышел закон об экспроприации у владельцев необрабатываемых земель. Только в 1883-1844 годах у Элиасов отобрали более 20 тысяч гектаров, причем часть их угодий получила мощная американская горнодобывающая компания «Кананеа Коппер Ко». Видимо, все эти проблемы только усугубили нежелание Плутарко Элиаса заниматься сельским хозяйством. Он стал прикладываться к бутылке и решительно не хотел связывать себя узами брака – вещь удивительная и подозрительная в Мексике тех времен. Впрочем, женщин Плутарко любил, и в 1872 году от некой Лидии Мальвидо у него родился внебрачный сын Артуро. А через четыре года, 25 сентября 1877 года, Мария де Хесус Кампусано в Гуайямасе родила ему еще одного сына, которого назвали в честь отца.
Плутарко-старший немедленно бросил Марию, и та воспитывала будущего президента Мексики одна. То, что Плутарко Кальес был внебрачным ребенком, навсегда определило некоторые черты его характера.
Во-первых, он очень рано стал ярым атеистом, так как не мог согласиться с униженным и двояким положением, в которое церковь ставила всех внебрачных детей. Позднее будущий президент вспоминал, что воровал у церквей милостыню и покупал на эти деньги сладости.[393]
Даже во времена его президентства Кальеса дразнили «турком», так как противники запустили очень обидный слух о том, что его настоящим отцом был торговец-араб (всех выходцев из восточного Средиземноморья в Мексике называли турками). Кальес никогда не реагировал на эти оскорбительные для любого мексиканца сплетни, хотя они преследовали его всю жизнь. Здесь прослеживается четкая параллель с жизнью Сталина, которого тоже в детстве бросил отец-алкоголик, что сделало маленького Иосифа посмешищем в глазах сверстников.[394]
Во-вторых, будущий президент Мексики был твердым сторонником сухого закона (он считал, что его отец не добился ничего в жизни именно из-за пагубного пристрастия к алкоголю). В-третьих, Плутарко-младший решил совершить в этой жизни все возможное, чтобы создать прочную семью и сделать хорошую карьеру.
Примером для внебрачного сына были три брата его отца, которых не сломила злодейка-судьба, лишившая их род большой части собственности. Один из них, Алехандро, крестивший маленького Плутарко почти через год после рождения, был авторитетным государственным служащим в Гуайямасе. Другой, Мануэль, стал крупным землевладельцем и к тому же зарабатывал на торговле с США, имея таможенное агентство в Аризоне. Хорошо, хотя и не всегда ровно, шли дела в бизнесе и у третьего дяди Плутарко Рафаэля. С младых ногтей внебрачный ребенок хотел быть похожим не на отца, а на его братьев. Плутарко-младший мечтал стать богатым, как его дядья.
Однако судьба продолжала наносить ребенку тяжелые удары – уже в 1880 году умерла его мать, и Плутарко взяла на воспитание в свою семью ее сестра Мария Хосефа Кампусано. Муж тети, торговец алкоголем дал мальчику новую фамилию – Кальес, а обилие учителей среди его родни определило выбор профессии для приемного сына.