[654] Учредительный конгресс Национальной крестьянской лиги завершился пением «Интернационала». Девизом лиги стал основной лозунг Эмилиано Сапаты: «Земля и свобода».
Однако в целом влияние коммунистов в лиге основывалось на личной популярности крестьянских вожаков, примкнувших к компартии. В самой компартии из примерно тысячи членов крестьян было около 50. Ошибкой коммунистов являлось то, что они вели работу только среди крестьян-общинников.
Несмотря на всю сложность и противоречивость взаимоотношений между Кальесом и коммунистами, компартия оказала президенту безоговорочную поддержку в период самых тяжелых для правительства испытаний, когда оно столкнулось с масштабным реакционным мятежом, получившим название «движение кристерос».
По господству католической церкви в Мексике был нанесен сильный удар еще во время гражданской войны между либералами и консерваторами в середине XIX века. Католическое духовенство стойко поддерживало консерваторов, а затем и французских интервентов. Конституция 1857 года лишала церковные организации недвижимости. Однако при Диасе, который тоже формально был либералом, между государством и церковью началось постепенное сближение, хотя никаких послаблений на законодательном уровне принято не было.
После убийства лидера мексиканской революции Мадеро в феврале 1913 года церковь поддержала военную диктатуру Уэрты. Когда Уэрта бежал за границу в 1914 году, его примеру последовали многие епископы. В борьбе Каррансы с Сапатой и Вильей церковный вопрос также имел немаловажное значение. И Сапата, и Вилья терпимо относились к религии, так как большинство их бойцов были крестьянами, считавшими католическую веру основой своего жизненного уклада. Поэтому солдаты Сапаты в конце 1914 года входили в Мехико с изображениями покровительницы Мексики девы Марии Гуадалупе. Карранса использовал это для того, чтобы представить своих противников наймитами реакции. Окружение самого Каррансы состояло из городских жителей среднего класса, среди которых отрицательное отношение к религии было признаком хорошего тона и служения прогрессу. Многие мексиканские интеллектуалы и офицеры новой революционной армии были атеистами, причем воинствующими, масонами или протестантами.
Естественно, при обсуждении победившими каррансистами новой Конституции церковный вопрос занял основное место. Главную роль в формулировке «церковных» статей основного закона (3, 27 и 130) играл будущий коммунист и один из самых радикальных генералов конституционалистской армии Мухика. Карранса, которого волновали прежде всего отношения собственности в стране, первоначально считал церковный вопрос второстепенным и был склонен уступить здесь мнению левого большинства конституционного Конвента в Керетаро.
Новая Конституция подтверждала запрет на владение церковью любой недвижимости. Все храмы, а их в Мексике было около 7 тысяч, объявлялись собственностью нации. Распускались монастыри и католические ордена. Запрещалось религиозное обучение, не разрешалось проведение любых актов богослужения вне стен церквей. В проповедях запрещалось касаться любых политических тем, а тем более критиковать власти и Конституцию. Организации, в названиях которых были использованы религиозные понятии, запрещались. Все священнослужители лишались избирательных прав. Наконец, особое недовольство церкви вызвало положение Конституции, по которому власти оставляли за собой право допускать или не допускать к богослужениям тех или иных священников путем их обязательной регистрации.
Таким образом, положения мексиканской Конституции 1917 года были гораздо более радикальными по отношению к церкви, чем законодательная практика Советского Союза. В СССР церковь отделили от государства, а в Мексике, по сути, само государство подчинило себе церковь.
Важно отметить здесь и важный внешнеполитический момент. Обычно озабоченные правами человека в других странах, США сами крайне отрицательно относились, да и относятся к католикам как слугам иностранного государства – Ватикана. Поэтому поначалу они никак не критиковали действия мексиканских властей. Еще в 1960 году избранию сенатора Джона Кеннеди на пост президента едва не помешало его католическое вероисповедание. К тому же ослабление влияния католицизма в Мексике вело к успехам протестантских миссионеров, которые прибывали из США.
Сразу же после принятия новой Конституции некоторые радикальные губернаторы штатов (прежде всего сам Кальес) изгнали из своих штатов всех священников. Церковь протестовала, и Карранса, как уже упоминалось, внес в Конгресс предложение об изменении Конституции. В частности, он хотел отменить обязательную регистрацию священников властями. Однако Конгресс твердо стоял на антикатолических позициях и никаких изменений не одобрил.
Прагматик Обрегон в церковном вопросе придерживался следующей линии. В тех штатах, где влияние церкви было небольшим, как в его родной Соноре, положения Конституции проводились в жизнь. В штатах же центральной и южной Мексики, где католицизм все еще был религией крестьянских масс, Конституция на практике в жизнь не проводилась. По-прежнему существовали церковные школы, а священники фактически контролировали всю церковную недвижимость.
Сама же мексиканская церковь в начале 20-х годов резко изменила свою тактику, приспосабливаясь к новой революционной действительности. Католики вели активную работу в массах, основывая общественные организации формально нецерковного характера. В 1922 году была учреждена Католическая ассоциация мексиканской молодежи (КАММ), члены которой учились обращению с оружием на случай начала реальной борьбы с правительством. КАММ с самого начала имела и законспирированные ячейки (170 ячеек с 5 тысячами членов), то есть, по сути, была боевым крылом католической церкви в Мексике.
Католикам удалось привлечь на свою сторону и большинство женщин страны – в 1923 году на съезде в Мехико возник Союз католических дам Мексики.[655] Формально организация под другим названием существовала еще с 1912 года, но бурный рост ее рядов пришелся именно на президентство Обрегона, который в целом терпимо относился к религии. Например, ежемесячный журнал союза впервые вышел в сентябре 1920 года (сразу после свержения Каррансы) тиражом в 400 экземпляров. К сентябрю 1925 года тираж вырос уже до 24 870 экземпляров.
Союз вел очень активную социальную работу, помогая проституткам, брошенным мужьями женам и многодетным матерям. Так как правительство вообще игнорировало женский вопрос, никакой конкуренции у Союза не было. Католические дамы внимательно отслеживали программы кинотеатров, протестуя против «аморальных» фильмов, пикетировали рестораны, где танцевали «бесстыдные» заграничные танцы. Союз заботился о целомудренности дамской моды и даже разработал целый свод правил на сей счет. «а) Можно обнажать всю шею, но так, чтобы при этом были прикрыты плечи, грудь и спина; б) рукав должен быть скроен так, чтобы не обнажать локоть при любых движениях руки; в) юбка, которая в любом случае не должна быть выше границ, предписываемых христианской скромностью, может быть укорочена в зависимости от возраста… Однако ее ширина должна быть такой, чтобы прикрывать голени девочек и ступни девушек и женщин, когда они стоят на коленях; г) полностью запрещаются все прозрачные одежды…»[656]
Особое внимание дамы уделяли католическим школам и борьбе против светского образования. При всех региональных центрах союза существовали начальные школы. В Мехико, Гвадалахаре и Сан-Луис-Потоси были и курсы католических учителей. Католическая школа рассматривалась как дополнение семейного воспитания, а не как его замена. Любое вмешательство государства в воспитание отвергалось.
Активная деятельность Союза католических дам была одной из главных причин массового участия мексиканских женщин в будущем вооруженном восстании против правительства. К 1925 году в союзе насчитывалось 22,8 тысячи членов. Примерно столько же женщин и участвовали в вооруженной борьбе «кристерос», о которой речь впереди.
Выше уже упоминалась и Католическая конфедерация трудящихся Мексики (к 1926 году в нее входили около 20 тысяч членов). Пестковский отмечал, что католические профсоюзы получили «некоторое развитие» среди горнорабочих, которые «вообще являются… очень отсталым элементом. В некоторых штатах губернаторы, ставленники лабористов стесняют свободу деятельности католических союзов и иногда закрывают их. Нужно отметить, что современное мексиканское правительство вообще враждебно относится ко всяким поползновениям к общественной деятельности католической церкви».[657]
Следует подчеркнуть, что Католическая конфедерация трудящихся примерно на 60 % состояла из уроженцев штата Халиско – бастиона мексиканского католичества (не случайно штаб-квартира организации находилась не в Мехико, а в столице Халиско Гвадалахаре). Поэтому назвать ее общенациональным профцентром сложно. Католические профсоюзы уделяли очень большое внимание социально-политическому просвещению масс. Бесплатно для членов профсоюзов работали многочисленные кружки истории, географии, арифметики, пения, закона божьего и т. д.
Несмотря на то, что католическая церковь ориентировала рабочих на мирное сосуществование с хозяевами, католические профсоюзы устраивали забастовки и добивались улучшения условий труда для своих членов. Например, католический профсоюз текстильщиков добился в 1922 году повышения зарплаты на 65 % на фабриках Атемаяк, Экспериенсия и Рио-Бланка, расположенных недалеко от Гвадалахары.
Всей работой по проникновению церкви в разные слои мексиканского общества руководили иезуиты, хотя их орден и был запрещен новой Конституцией.
Обрегон не желал мириться с ростом влияния церкви, и власти в начале 1923 года указали католикам на их подчиненное место. 11 января 1923 года вопреки положениям Конституции, запрещавшим литургию и иные церковные обряды вне стен храмов, папский нунций организовал торжественную церемонию закладки памятника Христу в штате Гуанахуато (тамошние губернаторы традиционно занимали жесткую антиклерикальную позицию). Несмотря на предостережения властей, представитель Ватикана Филиппи лично возглавил шествие верующих. Уже на следующий день министр внутренних дел Кальес издал распоряжение о высылке папского дипломата из страны в течение трех суток. Попытки Ватикана замять конфликт успехом не увенчались.