Любил Серрано и выпить, в чем был исключением из когорты революционных генералов того времени. Он всегда заказывал в ресторане бутылку коньяка «Хеннесси», которую за едой выпивал один прямо из горлышка. Коллонтай в докладе в Москву называла генерала «картежником и кутилой».
Здесь следует сказать несколько слов о состоянии армии Мексики – основной политической силы страны в середине 20-х годов. Пестковский отмечал в 1925 году: «Вопрос о реорганизации армии – это вопрос жизни и смерти каждого мексиканского правительства. До сих пор мексиканская армия напоминает времена нашей партизанщины и атаманщины. Теперешняя организация мексиканской армии следующая: существует большое количество «генералов». Каждый из них, находящийся на действительной службе, имеет на своем «счету» какой-нибудь отряд. Он подает военному ведомству количество имеющихся у него людей и соответственно этому получает деньги на содержание. Почти никогда «генерал» не подает настоящего количества: генералы, преданные правительству, подают количество выше существующего на деле, дабы «заработать», генералы, враждебные правительству и замышляющие «революцию»[694], подают количество ниже настоящего, дабы усыпить подозрение властителей. По официальным данным, в армии имеется сейчас 50 000 человек, но люди, хорошо информированные, говорят, что настоящую цифру никто не знает: «может быть, 30 000, а может быть, и 80 000».[695]
С момента своего прихода к власти Кальес решил полностю реорганизовать армию, чтобы, во-первых, ликвидировать самостоятельность генералов (он не забыл, как во время мятежа де ла Уэрты против него буквально за пару дней поднялась половина армии), а во-вторых, существенно сократить государственные расходы – армия поглощала чуть ли не половину федерального бюджета. Конкретную работу Кальес поручил своему военному министру.
Министр обороны Мексики при Кальесе генерал Амаро
Военным министром Кальеса был дивизионный генерал Хоакин Амаро, который при поддержке президента повел линию на сокращение армии и придание ей регулярного характера.[696] Амаро родился в 1889 году в Са-катекасе, в индейской семье и был старшим из 10 детей. Читать и писать Хоакин научился самостоятельно и помогал отцу, управляющему асиендой, вести бухгалтерию. В 1910 году отец дал старшему сыну денег и велел ему вместе с матерью ехать в Дуранго, поработать в магазине у знакомого, а потом открыть собственное торговое дело. Сам отец уехал в Торреон, и Амаро больше его не видел.
В феврале 1911 года Амаро вступил в повстанческую армию Мадеро, в отряд Доминго Арриеты. К мадеристам присоединился и его отец, вскоре погибший в бою. Начинал Амаро рядовым, но к декабрю 1911 года получил звание лейтенанта. При Мадеро Амаро сражался с сапатистами в Морелосе, где приобрел репутацию жестокого, готового на все ради успеха офицера. Он носил серьгу – знак воина-индейца – и шел в бой с криком: «А вот и человек с серьгой, а вот и индеец!» Амаро распускал слухи, что он родом из племени яки, которые славились на всю Мексику своей доблестью и жестокостью в бою. Он физически наказывал своих подчиненных и даже прибегал к расстрелам за неповиновение. Один раз, уже, будучи министром, Амаро расстрелял своего конюха за то, что он, ослушавшись приказа, вел лошадей в конюшню под уздцы, а не верхом. Начальник мексиканской полиции генерал Крус рассказывал, что как-то пришел к военному министру не в форме и увидел, как Амаро поднимается из-за стола с хлыстом в руке. Крус схватился за пистолет и произнес: «Осторожно, генерал, это может быть опасно». После этого генералы обнялись и поклялись быть друзьями.
В боях против Уэрты Амаро дослужился до генерала. В апреле 1915 года его войска, которых называли «полосатыми», так как из-за недостатка формы они носили робы узников веракрусской тюрьмы, сыграли важную роль в победе Обрегона над дотоле непобедимой «Северной дивизией» Вильи во время второй битвы у Селайи. Годом позже Амаро опять воевал против сапатистов, а в 1917 году под командованием генерала Мургуи – против партизанских отрядов Вильи. За поддержку Обрегона в 1920 году получил высшее звание в мексиканской армии – дивизионного генерала. Позднее он участвовал в подавлении путча Пабло Гонсалеса и командовал различными военными округами. Амаро, как уже упоминалось, принял самое прямое участие в подготовке убийства Панчо Вильи, а затем помог непосредственному руководителю покушения Саласу Баррасе выйти из тюрьмы и получить повышение по службе.
Амаро имел с Вильей личные счеты. Во время раскола между Каррансой и Вильей в конце 1914 года он служил в частях генерала Гертрудиса Санчеса, которые оперировали в штате Мичоакан. Санчес сначала хотел присоединиться к Вилье и приехал вместе с Амаро на встречу с командующим «Северной дивизией». Санчес и Амаро просили у Вильи большие суммы денег и военное снаряжение. Вилья считал боеспособность частей Санчеса очень низкой (последующие события показали, что он был прав) и опасался, что предоставленное оружие в первом же бою достанется войскам Каррансы. Возник спор, и Вилья приказал расстрелять Санчеса и его заместителя Амаро, но позже отменил приказ.
В 1923 году Амаро фактически спас режим Обрегона, когда его начальник штаба Хосе Альварес узнал о подготовке военного мятежа генералов Эстрады, Гуадалупе Санчеса и Майкотте. Эстрада пригласил адъютанта Амаро к себе в номер отеля в Мехико и рассказал о готовящемся мятеже, попросив выяснить реакцию дивизионного генерала. Амаро немедленно передал информацию Обрегону, и мятежникам не удалось застать правительство врасплох. Как упоминалось выше, вместе с генералом Ласаро Карденасом (президентом Мексики в 1934–1940 годах) он нанес мятежникам генерала Эстрады решающее поражение в битве при Окотлане, хотя соотношение сил, собственно, и не предполагало иного исхода. Именно войска Амаро заняли последний крупный центр мятежа – город Гвадалахару.
Таким образом, Амаро непосредственно участвовал в двух самых кровавых сражениях времен мексиканской революции – в битве при Селайе (апрель 1915 года) и при Окотлане (февраль 1924-го). Несмотря на свою жестокость с подчиненными, он был вежлив и даже застенчив в разговоре с незнакомыми людьми. Генерал очень любил книги (у него имелось, например, полное собрание сочинений Виктора Гюго) и посвящал уходу за своей библиотекой много времени.
После избрания Кальеса новый президент сохранил Франсиско Серрано на посту военного министра, но отправил его в Европу с дипломатической миссией.
Заместителем министра и фактическим главой военного ведомства стал Амаро. Он немедленно приступил к проведению военной реформы, чтобы избавить вооруженные силы «от бациллы коррупции».
Мексиканская армия к 1926 году насчитывала 53 тысячи военнослужащих (что отнюдь не достоверный факт – речь идет о списочном составе).
При Диасе в 1911 году в Мексике было 20 тысяч солдат регулярной армии и примерно еще столько же сельской жандармерии «руралес». На миллион жителей приходилось 1333 солдата регулярной армии, в то время как, например, в Бразилии – 2250, а во Франции – 15 308. Диас активно сокращал количество высших генералов, которые были потенциальными кандидатами в диктаторы. Если в 1882 году мексиканские вооруженные силы имели 19 дивизионных генералов, то в 1910 году их осталось семь. Диктатор Уэрта довел численность армии в 1914 году до 250 тысяч человек. Однако эти данные основывались всего лишь на публикациях правительственной печати и были призваны запугать как мятежных конституционалистов, так и соседей-американцев.
После победы революции при Каррансе старая армия была распущена, а новая революционная насчитывала, по разным данным, от 147 до 185 тысяч военнослужащих. Конечно, на самом деле солдат и офицеров было гораздо меньше. Генералы, как правильно писал Пестковский, приписывали себе личный состав, чтобы получать денежное довольствие на «мертвых душ». К 1920 году Каррансе удалось сократить списочный состав армии до 99 тысяч человек, что во многом и предопределило поддержку генералами мятежа Обрегона. Последний, придя к власти, был вынужден увеличить вооруженные силы до 120 тысяч человек. Однако впоследствии Обрегон тоже стал сокращать армию, причем еще более быстрыми темпами, чем Карранса, – сказывалась нехватка поступлений от сократившегося экспорта нефти. В 1923 году мексиканская армия сократилась до 70 тысяч человек. Но мятеж де ла Уэрты вновь прервал этот процесс, и в 1924 году в армии было уже 82,7 тысячи военнослужащих.
Кальес повел дело решительным образом: в 1925 году солдат и офицеров было 63 тысячи, в 1926-м – 53. Однако из-за мятежа «кристерос» в 1927 году пришлось вновь увеличить армию до 68 тысяч человек. Помимо федеральной армии в Мексике существовала созданная по американскому образцу национальная гвардия отдельных штатов. При Диасе в этих формированиях насчитывалось 22 тысячи бойцов. В 20-е годы каждый губернатор штата также имел под рукой вооруженные формирования милиционного типа, которые часто соперничали с армейскими частями. Большинство ополченцев были членами КРОМ и аграристских лиг.
Бичом мексиканской революционной армии являлось огромное количество самозваных генералов и старших офицеров. В 1917 году на 147 тысяч военнослужащих приходилось 11 дивизионных генералов и 58 бригадных. Обрегон увеличил количество бригадных генералов до 600, и в 1925 году их было все еще 459.
Несмотря на массовые расстрелы мятежных генералов в 1923–1924 годах, старших офицеров армии было все еще слишком много. Иногда бригадные генералы командовали батальонами. После мятежа пришлось раздать высшие звания лояльным офицерам, и к 1927 году дивизионных генералов стало 31, а бригадных – 134 (при Диасе бригадных генералов в 1910 году было 99). При этом в революционной армии появилось еще и звание генерала-бригадира (низший ге