И после этого кто-то считает, что я прикарманил деньги и ловко ушел от уголовного наказания?
Еще раз перечитав письмо Гринго, я понял, что должен как-то ответить на его вопрос, но не личным письмом, а очередным черновиком.
Я решил открыто рассказать про мое уголовное преследование, чтобы раз и навсегда расставить точки над «i».
По крайней мере для себя, а там уж люди пусть сами решают, кому верить.
ЧАСТЬ 2
Глава 8. Уголовное дело. Школова
2020 г.
Когда тебе 37 и ты уверен, что понял в жизни все, она может выкрасить повседневность в серые тона и направить тебя в темный и тихий коридор. Там, на облезлой штукатурке, вместо привычных слов «успех» и «счастье» будут нацарапаны «война» и «абсурд».
Вера в то, что логика и здравый смысл антагониста вынудят его действовать по моему сценарию, сыграла со мной злую шутку. Источником войны часто служит самоуверенность дураков. Ими движет желание лучшего для себя. Я вбежал на баррикады со своей правдой и с удивлением обнаружил, что правд много, и желание лучшего для всех разное.
Для меня – создать новый проект и отцепить состав «Миракса» с неадекватным, по моему мнению, машинистом.
Для «машиниста» – оставаться самым главным и сильным и, невзирая на ущерб, не создавать прецедент успешных выходов партнеров из его космического корабля. Корабля, к тому моменту превратившегося в горящую капсулу, в которой пилот вместо хладнокровного выхода на посадку хаотично щелкает тумблеры с криками: «У нас все хорошо, все по плану!»
Расставание с Адикаевым научило Полонского, что для победы нужны не соглашения и контракты, а силовое давление. СМИ, хулиганы и опричники стали для него лучшим оружием для победы в спорах.
Ничто не делает бизнесмена в России таким сговорчивым, как открытое на него уголовное дело, которое в случае разумности «терпилы» будет закрыто.
Эта аксиома стала для Полонского главным бизнес-правилом.
Но он упустил из виду одну важную деталь: одно дело – контрагенты, и совсем другое – партнер, управляющий корпорацией, все действия и решения которого неразрывны с интересами Полонского, Темникова и других акционеров. Сложность и пикантность ситуации заключалась в том, чтобы подставить партнера и при этом не навредить себе. Год поиска моей уязвимости без нанесения ущерба интересам Полонского и Темникова ни к чему не привел.
Ни воровства, ни подлога, ни злоупотреблений, ни провокаций на откаты… Даже с Курским не получилось: Полонский цеплялся за эту возможность, как за спасательный круг, и попытался обвинить меня в рейдерстве, хотя выход из проекта как раз демонстрировал, что я действовал не в своих интересах, а в интересах госкомпании. Так что шум, поднятый Кучером в прессе, и личные оскорбления им руководителей во главе с Якуниным привели лишь к тому, что Сергей стал персоной нон грата в РЖД, и переговоры о его доле в управлении Курским в итоге даже не начались.
Я знал, что под меня активно копают, но ошибочно полагал, что, поскольку не ворую и действую в интересах «Миракса», значит, все их потуги будут тщетны. Казалось, мне нужно только дождаться завершения вокзального проекта и положить карты на стол для финального разговора, но я ошибся.
Полонский нашел, как ему казалось, идеальные козыри для моего отступления.
В Мираксе, помимо корпоративного управления, я занимался управлением всеми непрофильными активами. В том числе и компанией «Миракс-сервис», созданной мной и Полонским в 2004 году. Интересно, что это был единственный бизнес Кучера во всей его вселенной компаний и бизнесов, где доля партнера была практически равной (51 % у ПСЮ и 49 % у меня). Учитывая такое соотношение, назвать меня младшим партнером, как он любил нас представлять сильным мира сего, он не мог. Этот неудачный для него исход переговоров по созданию «Миракс-сервиса» он мне, к слову, так и не простил.
Позже, в 2010 году, кстати, эта компания Полонским была нагло украдена: он просто взял и решением акционера сменил руководителей компании, после чего деньги уплыли неизвестно куда. Ни одно мое заявление в московские суды о незаконности действий по отчуждению активов даже не было принято. Насколько мне известно, банк «Снорекс» поспособствовал этому отчуждению и отлично поживился на «Мираксе» в те годы. Партнер банка, Алякин, даже объявлял, что покупает компанию, но потом якобы передумал.
В общем, в нулевых «Миракс-сервис» занимался эксплуатацией и управлением построенной компанией недвижимостью, в том числе и жилой. «Жилищный кодекс Российской Федерации» в 2004 году ввел понятие «Товарищество собственников жилья», наделив этих самых собственников беспрецедентными правами, но из-за их некомпетентности это стало настоящей головной болью для управления жилыми комплексами. С одной стороны – желание застройщика сохранять управление домом как минимум на пять лет гарантийных обязательств. С другой – собственники, всегда по умолчанию считающие, что квартплата высокая, а сервис плохой. И вот когда в активистах ТСЖ появлялись влиятельные персонажи, ситуация становилась военной. Мы не были исключением, и на наших объектах периодически возникали «инициативные группы», которые с популистских позиций пытались снести управляющую компанию. В комплексе «Золотые Ключи-2» такая группа тоже была, и она изрядно нам потрепала нервы. Справедливости ради, порой мы сами давали для этого основания. Чего только стоил запрет Полонского на въезд на территорию комплекса старых советских и российских автомобилей. Сергей просто не хотел портить картинку элитного жилья такими машинами, неподобающими статусу элиты, но нам этот снобизм еще долго потом припоминали… Вся эта «инициативная» суета отнимала много сил и времени, но до увольнения 2009 года мне удавалось держать ситуацию под контролем.
Здесь и обнаружилось мое слабое место, не затрагивающее интересов Полонского и Темникова, и мои партнеры тут же нанесли сокрушительный удар.
Поскольку я оставался у руля «Миракс-сервиса», Полонский и Темников решили использовать самую инициативную из всех групп – ту самую, из «Золотых ключей-2», чтобы надавить на меня через правоохранителей. Костяк этой группы составляли Зиновкина и Борисова. Вторая была женой сотрудника «Миракс-сервиса» Часова – его, к слову, Полонский позже и поставил директором «Миракс-сервиса» для кражи у меня активов. Вскоре к этим двум дамам примкнула третья – соседка Зиновкиной, Школова – супруга ни больше ни меньше замминистра внутренних дел РФ.
Причем Полонский использовал ее втемную, действуя руками Часова и Борисовой. Иначе поступить Кучер просто не мог: у семьи замминистра все было прекрасно, и их вообще не волновало какое-то там ТСЖ и Максим Привезенцев, его возглавляющий. В отличие от других фигурантов дела: к примеру, Часов при удачном раскладе получал контроль над «Миракс-сервисом», Борисова с Зиновкиной – над ТСЖ. Наибольшую выгоду из ситуации извлекал Полонский, который чужими руками загребал «флеш-рояль» при моем уходе.
С задачей Борисова и Зиновкина справились «на ура»: Школова рвала и метала о якобы чудовищных злоупотреблениях в управлении домом, а ее супруг-замминистра – вероятно, чтобы отделаться от сварливых жалоб супруги – дал указание своим «навести порядок».
Иронично, но Зиновкина и Борисова подали заявление в ДЭБ МВД РФ на липовое наличие в моих действиях состава преступления по хищению электроэнергии 18 сентября. В тот же день сотрудники ДЭБа Агарков и Черкащенко с визой Захарченко и Хорева возбудили против меня уголовное дело – то есть еще до того, как случилась наша ссора с Полонским. То есть 21 сентября, провоцируя скандал со мной, своим партнером, чтобы выгнать из компании и не платить по счетам, Кучер уже знал, что на меня заведено уголовное дело и единственным шансом для меня не сесть в тюрьму стала договоренность о выходе на условиях Космонавта.
Глава 9. Обыск. Подлог. Генерал
2009 г.
1 октября ровно в 7 утра в дверь моей московской квартиры настойчиво постучали.
– Мы кого-то ждем? – недоуменно спросила жена.
Мы пили с ней чай на кухне. Дети еще спали, и мы наслаждались тишиной.
– Нет, – покачал я головой и, поднявшись со стула, нехотя пошел в прихожую.
К тому моменту, как оказался в коридоре, в дверь уже начали колотить кулаком и, кажется, даже ногами.
Я посмотрел в дверной глазок.
На лестничной клетке стояла толпа мужчин. Ближние к двери были с автоматами и в полной собровской выкладке, включая шлемы и бронежилеты.
«Только собак не хватает… Хотя, может, их просто не видно».
Едва я открыл дверь, внутрь один за другим вошли пятеро силовиков в черных масках, скрывающих лица. Я едва успел попятиться назад, иначе оказался бы сбит с ног – настолько быстро все происходило.
Собровец, вошедший первым, смерил меня презрительным взглядом. Мгновение спустя из-за его спины выступил одетый в гражданское щуплый парень лет 30 с пропитым вытянутым лицом земляного цвета.
Нагло, с усмешкой, глядя на меня, парень дежурно осведомился:
– Привезенцев Максим Вячеславович? – Дождавшись кивка, парень представился: – Следователь Агарков. А это – следователь Черкащенко.
Агарков указал взглядом на стоящего в дверях невысокого «колобка» его возраста, тоже в гражданском. Фигура выдавала в Черкащенко бывшего качка, сменившего зал и гормоны на сидение в пыльном кабинете с алкогольной диетой. Оба следователя были в черных кожаных куртках. Агарков сжимал под мышкой кожаный коричневый портфель, а Черкащенко небрежно помахивал черной барсеткой, как у «братвы» из 90-х.
– Получен ордер на обыск вашей квартиры, – скучающим голосом сообщил Агарков и вручил мне помятый лист. – Вон понятые.
Только сейчас я заметил, что из-за спин силовиков выглядывают еще двое гражданских – хмурые мужчины лет по сорок с небольшим. И где их отыскали в такую рань? Вряд ли соседи… Я, конечно, не всех знаю в лицо, но взгляды выдавали в «понятых» сотрудников органов.