Сделав выбор, я сообщил близким об отъезде, но адрес дал только дочери. Нэйтан смирился. Он наверняка надеялся, что я поправлю здоровье и в один прекрасный день вернусь и положу ему на стол рукопись новой книги.
Мэйан и Дана отнеслись к моей идее без восторга – я ускользал из-под надзора. После приснопамятной ночи в Хэмптонсе они очень обо мне беспокоились, Мэйан забегала проведать, обе часто звонили, но, чувствуя мой настрой, не отговаривали.
В конце лета я уехал.
Глава 44
Люди часто говорят, что чувствуют себя живыми, только когда жизнь сопротивляется и чем-то их удивляет, но со временем успокаиваются, приобретают навыки, наживают опыт, а потом, когда он становится рутиной, тускнеют и увядают.
Две недели назад я оставил позади бурные события и сделал попытку забыться, отвлечься новыми и самыми что ни на есть банальными занятиями: встать с постели, побегать, позавтракать, отправиться на рыбалку, поехать на экскурсию, пофотографировать, вернуться к ужину, послушать музыку и лечь спать.
Кэндлвуд-Лейк, расположенный в двух часах езды от Нью-Йорка, был совершенно пустынным. В летний сезон в этом курортном городке всегда полно туристов, но сейчас он словно бы оцепенел, впал в спячку, так что я мог спокойно поразмышлять о своей жизни.
Я снял дом у озера и предался созерцательным, пассивным, почти вялым видам деятельности, отключив голову в надежде прогнать страхи и сомнения. Во время пробежек по лесу я старался подстроить мысли под ритм шагов и дыхания, а когда сидел в лодке и смотрел на поплавок, мой мозг превращался в вязкую массу, не способную на глубокие размышления. В сознании возникали смутные образы, которые я не пытался понять и удержать, а на прогулках по окрестностям механически фиксировал на пленку местные красоты.
С наступлением ночи я оставался наедине с собой, и задвинутые в дальние уголки подсознания вопросы возвращались и набрасывались на меня. Читать я не мог, Интернета в доме не было, так что оставалось одно – писать длинные эсэмэски Мэйан. Я описывал природу, посылал ей снимки и был счастлив, что мы снова сблизились. Меня трогало, что дочь за меня беспокоится и старается помочь. Мы условились, что Мэйан приедет и проведет со мной несколько дней.
Если напряжение снять не удавалось, я принимал снотворное и нырял в глубокий, без сновидений, сон.
Так прошло две недели. Один день сменял другой, никаких проявлений психического расстройства я у себя не замечал и почти поверил, что смогу жить этой новой, придуманной жизнью.
Он забросил удочки на «моем» месте, и я почувствовал досаду. Такова природа человека: он почему-то считает, что собственные привычки дают ему право первенства. Разве вокруг мало места? Зачем вторгаться на чужую территорию? Я сразу окоротил себя, подумав, что этот человек мог приходить сюда задолго до меня. Может, это вовсе не мое, а его прикормленное место? Он махнул рукой в знак приветствия, я ответил, отплыл подальше и начал удить, но окончательно от чужого присутствия не отвлекся. Мне казалось, что, кроме меня, в этом диком уголке нет ни одной живой души, и нате вам…
У меня не клевало, а незнакомец уже дважды снимал рыбу с крючка. Я сменил наживку, но это не помогло, и тут он решил познакомиться.
– Здравствуйте.
Он выглядел моим ровесником. Борода, лысина, лицо такое усталое, что, несмотря на улыбку, кажется озабоченным.
– Не поделитесь леской? Я забыл свою катушку дома.
– Конечно, – ответил я.
Он протянул мне руку и представился.
– Джулиан.
– Сэмюэль.
Я выждал две секунды, надеясь, что новый знакомый не воскликнет: «Ба, да я же вас знаю, вы писатель…», – протянул ему катушку, и он занялся своей удочкой.
– А вы везучий…
– Да, сегодня вроде неплохо получается.
– Неплохо? Я пока ничего не поймал.
– У меня есть секрет. – Джулиан улыбнулся и подмигнул.
– Секрет?
– Ну да, как у всех рыбаков.
– Теперь понятно. Я – неофит, опыта никакого.
Он протянул мне пакетик.
– Держите.
– Что это?
– Наживка. Приготовлено по особому рецепту! – Джулиан рассмеялся.
– Большое спасибо.
– Не благодарите, рыбацкая солидарность – святое дело.
Он пару раз махнул веслами и занял позицию неподалеку.
Магическое средство оказалось чудовищно вонючим. Стараясь не дышать, я скатал из плотного теста шарик и насадил его на крючок.
Через десять минут клюнула щука. Я попытался подвести рыбину поближе и, видимо, делал это так неуклюже, что Джулиан решил дать мне несколько практических рекомендаций.
– Отпустите немного… теперь тяните. Удилище вправо… а сейчас влево… да, вот так. Не горбитесь, согните руки.
Леска оборвалась.
– Проиграли… – констатировал Джулиан.
Я проиграл, но состязание с рыбиной мне понравилось.
– Ничего, научусь. Спасибо за советы.
– Всегда к вашим услугам.
– Мне, пожалуй, пора.
– Я тоже возвращаюсь, хочу перекусить.
На берегу он спросил:
– Вы в отпуске?
– Можно и так сказать.
– Горожанин?
– Определили по моей рыбацкой ухватке? – пошутил я.
– Да нет, просто знаю, что сюда любят приезжать ньюйоркцы, жаждущие тишины и покоя.
– Мой случай. Хочу восстановить силы. А вы?
– У меня здесь дом. Я преподаватель, приезжаю, как только представится возможность.
– Понятно… Ладно, может, увидимся завтра.
Мы раскланялись и разошлись в разные стороны.
Случайное знакомство доставило мне удовольствие и слегка взбодрило: я вдруг понял, что уже две недели ни с кем не разговаривал. Одиночество принесло успокоение. Приятно было сознавать, что в нескольких километрах от того места, где я сейчас находился, мир неистово дергается, а здесь движение остановилось, растворясь в величии природы. Но я оставался человеком, а значит, нуждался в общении, пусть и мимолетном и ни к чему не обязывающем.
Мы встретились на следующий день. Джулиан поделился со мной волшебной наживкой, сел в лодку и забросил удочку. Через два часа я предложил передохнуть, пришвартовался к борту его суденышка, достал термос и разлил кофе.
Он был словоохотлив, рассказывал про рыб, которые водятся в реках и озерах неподалеку от Кэндлвуд-Лейк. Было что-то нереальное в этом разговоре между двумя мужчинами, пьющими кофе посреди озера. Манера изъясняться у него была странная: все, что он говорил, вроде бы свидетельствовало о том, что я имею дело с милым и доброжелательным человеком. Но вместе с тем в нем угадывалась глубинная серьезность, иногда его жесты казались почти судорожными, нижнюю челюсть сводил спазм, и тогда под тонкой кожей набухали желваки, а взгляд… Он иногда смотрел мне прямо в глаза, как будто надеялся прочесть в них ответ на незаданный вопрос. И все-таки я хотел завоевать симпатию этого человека: было бы здорово завести друга в этом уединенном месте, может, тогда уймется грызущая душу тревога.
Джулиан исчез на несколько дней, и я почувствовал себя еще более одиноким. Однажды утром он вернулся и пришел на озеро, как раз когда я садился в лодку.
– У меня были занятия, – объяснил он.
– Может, порыбачим вместе? – предложил я.
Раздумывал он недолго.
– Прекрасная идея.
Мы выгребли на привычное место и какое-то время молча смотрели на поплавки.
– Надолго приехали?
Вопрос застал меня врасплох.
– Забавно… я об этом как-то не думал. Приехал, живу… вот и все.
Он понимающе кивнул, как будто услышал вполне здравый ответ. В этот момент крякнул мой мобильник.
– Дочь! – обрадованно пояснил я и прочел сообщение. – Решила пожелать хорошего дня.
Мой голос прозвучал так гордо, словно простая эсэмэска была высшим проявлением дочерней любви. Джулиан улыбнулся в бороду и пригласил меня на ужин:
– Приготовлю сегодняшний улов.
– Почему бы и нет, – согласился я и по его лицу понял, что он действительно рад.
Глава 45
Джулиан открыл дверь и улыбнулся. Он выглядел спокойным, даже расслабленным.
– Проходи, – сказал он, отступив в сторону.
Обстановка в его жилище была такой же обезличенной, как в большинстве домов, где останавливались туристы. Меня это удивило – Джулиан говорил, что проводит здесь много времени.
Едой из кухни не пахло, что тоже было странно.
Я снял куртку.
– Хочешь выпить?
– Пожалуй…
– Выбор у меня, правда, небольшой.
– Мне что-нибудь безалкогольное.
– Хорошо, смешаю нам фруктовый коктейль.
Я сел на диван.
– Легко нашел? – спросил он из кухни.
– Поплутал немного.
Джулиан вернулся с подносом, на котором стояли тарелки с бисквитами и два стакана. Он подал мне один из них и сказал:
– Твое здоровье!
– Твое, – ответил я и сделал несколько глотков. – Смотрю, ты не стал наводить уют в доме.
– Да я не особо это умею, вечно откладываю на потом. Вот перееду окончательно, тогда и займусь.
– Живешь один? – поинтересовался я.
– Да. Ни жены, ни детей.
Он улыбнулся, чтобы скрыть мелькнувшую во взгляде растерянность. Мне вдруг стало не по себе, хоть я и не понял почему.
– Извини, не хотел тебя расстроить, – пробормотал я, поднося стакан к губам.
– Все в порядке. А ты чем занимаешься?
– Пишу. Вернее… писал. Сейчас бросил.
Его тон контрастировал с выражением лица. Он хотел казаться дружелюбным, но в голосе звучали металлические нотки, а взгляд был колючим.
– Что именно ты писал?
– Романы.
Я незаметно огляделся, и в голову внезапно пришла догадка, да нет, не догадка – уверенность, пугающая и настолько невероятная, что поверить в нее было почти невозможно.
– Могу я воспользоваться туалетом?
– Конечно. В конце коридора.
В туалетной комнате не было никаких личных вещей – ни зубной щетки, ни халата. Я оставил воду включенной и на цыпочках прокрался в спальню. Свет не горел, но я заметил отсутствие вещей и понял: Джулиан здесь не живет. Сердце заколотилось в горле.