ком самоуверенно говорила о вещах, в которых мало что понимала. Я забыла, что все, чего я добилась, во многом зависело от моего происхождения, окружения и поддержки близких. Я жила, как принцесса в зеркальном дворце, видя только свое отражение. И только теперь я осознала, что не каждому дано подняться над обыденностью и что такая возможность приходит вместе с семейными связями, образованием и влиянием друзей. Это понимание становилось особенно острым в шахтерских и промышленных городах, где люди трудятся, создавая красоту и комфорт, которые сами никогда не испытывают. Постепенно мой бездумный оптимизм превратился в веру, которая видит всю несправедливость жизни, но не теряет надежды на лучшее и продолжает трудиться ради этого, не сдаваясь перед лицом неудач.
В начале 1914 года мы отправились в первое захватывающее путешествие по стране. С нами была моя матушка, и это наполняло меня неописуемым счастьем. Она всегда мечтала путешествовать, и я была рада, что могу показать ей нашу великолепную родину, протянувшуюся от одного побережья до другого. Наше путешествие началось в Оттаве (Канада), после чего мы пересекли границу и попали в Мичиган. Затем последовали выступления в Айове, Миннесоте и других штатах Среднего Запада, каждый из которых подарил нам свои приключения – веселые, трогательные, вдохновляющие и иногда разочаровывающие.
Например, в Солт-Лейк-Сити стоял жуткий холод. Несмотря на шубы, меховые перчатки и гамаши, которые мы надели, теплее не стало. Вдобавок посреди ночи поезд сошел с рельсов, и наш вагон оказался заблокированным на путях, а мы едва не упали с полок от сильного толчка. В спешке мы оделись в темноте и перебрались в аварийный вагон с соломенными сиденьями, где нам так и не удалось уснуть.
На рассвете наш путь пролегал через долину, где было очень жарко, но вскоре я ощутила свежий, волшебный запах. Матушка и учительница рассказали мне, что мы проезжаем мимо эвкалиптовых и апельсиновых рощ, вдалеке виднеются заснеженные горные вершины, а ближе к нам находятся пологие коричневые холмы, заросшие ароматным шалфеем. Поезд нес нас в Лос-Анджелес мимо перечных деревьев, окруженных морем алых, синих и золотистых цветов.
Потом моя матушка вспоминала, что годы, проведенные в путешествиях с нами, стали для нее хоть и изнурительными, но самыми счастливыми. Поездку в Калифорнию она назвала событием, о котором она не могла даже мечтать. Особенно ей понравился пролив Сан-Франциско ночью, она описывала мне красоту небес и лесов, окружающих залив. Ее душа наполнялась счастьем, когда она рассказывала, как восходящее солнце касается лучами моста Золотые Ворота, а величественная и молчаливая гора Тамалпаис стоит вечным стражем, охраняя покой небес, океана и смертных.
Почти в каждом американском городе есть что-то особенное, что делает его уникальным и незабываемым. Их очарование так же разнообразно, как и очарование женщин, и воздействует на людей по-разному, в зависимости от их предпочтений и характера.
По запахам я всегда могу определить, в какой части города нахожусь. Запахов в мире столько, сколько философских мировоззрений. Хотя у меня никогда не было времени на классификацию обонятельных впечатлений, это стало бы увлекательным занятием. Тем не менее воспоминания и размышления о различных местах, связанные с их запахами, кажутся мне совершенно естественными.
Например, Пятая авеню в Нью-Йорке окутана неповторимым ароматом, который я бы охарактеризовала как утонченно-аристократический. Прохаживаясь там, я впитываю смесь запахов: от благоухания дорогих парфюмов, кремов, пудр и свежих цветов до приятных ароматов, исходящих из домов. В районе роскошных особняков в воздухе витает запах деликатесов, легкий аромат шелковых портьер и дорогих ковров. Иногда, проходя мимо открытых дверей, я могу сказать, горят ли в камине дрова или уголь, жарится ли кофе или плавится воск свечей. Я чувствую, когда дом давно пустует или, наоборот, если там недавно был ремонт. Мне кажется, что мои навыки могли бы пригодиться полиции для выявления нелегальной торговли алкоголем. Думаю, правительству стоило бы создать агентство слепых экспертов по ароматам.
Проходя мимо церкви, я безошибочно определяю ее конфессию. В Итальянском квартале в воздухе витает запах спагетти, салями и чеснока. Я узнаю нефтяные скважины по их характерному аромату. Дулут и Сент-Луис отличаются запахом пивоварен, а Пеория в штате Иллинойс – винокурен. Эти ароматы будили меня даже ночью, когда мы проезжали мимо. В маленьких городах я легко нахожу продуктовые магазины, а там различаю по запаху свежие овощи и масла. Типичный дом южан пахнет жареной курицей, кукурузными лепешками и мукой, в то время как дома на Севере наполнены благоуханием тушеного мяса, рыбных фрикаделек, вареных бобов и заварных пончиков. Я могла бы написать целую книгу об ароматах Калифорнии, но, боюсь, это займет слишком много времени.
Все последующие наши поездки по стране мало чем отличались от первой. Мы проехали Америку вдоль и поперек: от штормов Атлантики до спокойствия Тихого океана, от сосновых лесов штата Мэн до солнечного Флоридского залива, вдоль безымянных речушек и величественной Миссисипи. Моя жизнь тоже стала напоминать реку. Мы возвращались домой, чтобы отдохнуть пару месяцев, а затем снова отправлялись в путь. Уютный восток сменялся жаркими прериями Небраски, каньоны Колорадо – снежными вершинами Юты, а следом нас ждали тысячи сверкающих озер Миннесоты и долины Дакоты. Я потеряла чувство дома, чувство постоянства, всегда ожидая нового путешествия. Эти турне стали для меня символом стремления души к познанию. Конечно, постоянные переезды между городами и смена климата утомляют мое тело, но сам процесс движения наполняет меня ощущением единства тела и духа. Мои дни – «это путь к пониманию мира, множества дорог к надежде и странствию души».
Поэма «Дорога» Уолта Уитмена стала отражением моего внутреннего опыта и переживаний. Несмотря на трудности пути, притяжение дороги не ослабевает. Я предвкушаю путешествия по Небесным дорогам, где все мои недостатки перестанут иметь значение, а мой голос, достигнув совершенства, зазвучит над землей, как сладкое благословение.
Я с радостью ожидаю новых открытий впереди.
Глава 11Водоворот
В нашей второй поездке по стране вместо матери нас сопровождала мисс Полли Томсон. В октябре 1914 года она стала моим секретарем. И хотя у нее была только эта должность, со временем она взяла на себя и управление нашим домом. Роскошь работы обычного секретаря с четко определенным графиком и обязанностями ей неизвестна. Ее новый рабочий день часто начинается через пару часов после завершения предыдущего. Она разбирается со всеми нашими обязательствами, внезапными изменениями в расписании, ошибками и прихотями. Мисс Томсон – наш надежный и добрый друг, и хоть она чаще всего уставшая, но всегда добросердечная, готовая найти время для дополнительных дел. Без ее самоотверженности, общительности и готовности жертвовать личным счастьем мы бы уже давно отгородились от внешнего мира. Несмотря на поддержку мистера Карнеги и собственные доходы, нас постоянно преследовали финансовые трудности.
Когда началась мировая война, я больше не могла испытывать прежнее удовольствие от лекций. Как я могла говорить о радости жизни, не противореча этому трагическому времени? Веселое настроение исчезло, и даже во сне я не могла забыть о страшной катастрофе, просыпаясь от повторяющихся кошмаров, полных крови, смерти и миллионов раненых и убитых. Люди в те годы часто спрашивали меня, почему я не пишу новые книги. Но как я могла писать, когда мою душу оглушали залпы орудий и крики ненависти солдат, а разум ослепляли пылающие в огне города? Мир казался местом нескончаемых страданий, и каждый день приносил мне горькое знание, которое становилось моей частью. Я никогда раньше не была настолько подавлена. Работа обычно приносит мне вдохновение и счастье, но о какой работе могла идти речь, когда вокруг – только смерть и страдания? Для меня не было ничего печальнее писем с просьбами о помощи из Европы, на которые я не могла ответить, потому что мы с учительницей едва сводили концы с концами. Если я не отвечала, то только потому, что была бессильна помочь.
Читая о жестокости и растущей ненависти одних народов к другим, мне было трудно сохранять веру. Газеты и письма лишь подтверждали одно и то же: нас ждет разрушение цивилизации и предательство самой великой религии, когда-либо существовавшей на земле.
Я продолжала утешать себя мыслью, что во времена всеобщего раздора моя страна проявит свое дружелюбие и великодушие. Я верила в благородство и непоколебимость президента Вильсона, которые помогут сохранить нейтралитет и дух христианского милосердия. Я была готова публично выступать против милитаризации Соединенных Штатов. Несмотря на усталость, мы с учительницей считали своим долгом продолжать проповедовать мир в мире, охваченном страданиями.
Летом 1916 года мы отправились в так называемое «Чатоква-турне». Нам предстояло выступить в разных городах Канзаса, Небраски и Мичигана. Оно оказалось провальным, так как большинство слушателей были безразличны к темам мира и войны. Радовала лишь необычайно прохладная погода, поэтому мы переезжали в следующие города рано утром. Наше путешествие мимо маленьких городков и деревень, утопающих в полях пшеницы и кукурузы или окруженных бескрайними прериями, украшенными яркими подсолнухами, было спокойным и мирным. Издалека, на фоне зеленых прерий, подсолнухи казались золотыми ожерельями. Меня радовали ароматы урожая, сопровождавшие нас в пути. Но не всегда было ясно и тихо. Я помню ужасные грозы с металлическими раскатами грома, шумом ливня и морем грязи, через которое наш маленький «Форд» неуклонно двигался к новому месту назначения.
Мы выступали и в больших залах, и в шумных цирковых шатрах, куда приходили сельские жители, и в лагерях у озер. Иногда наши слушатели проявляли большой энтузиазм, но я все сильнее чувствовала, что роль лектора – не для меня. Я понимала, что выступать перед большим количеством людей и рассуждать на темы, требующие быстрого обмена мнениями и остроумия, – не мое.