Я задаюсь вопросом: куда они спешат? Эта загадка остается без ответа. Доберутся ли они туда? Встретит ли их кто-то в конце пути? Они все идут и идут, их шаги стоптали асфальт до дыр. Я бы хотела знать, куда они направляются.
В метро я дрожу, ощущая вибрацию неукротимой энергии. Осторожно держусь за перила, гремящие от шума проносящихся мимо поездов. Я чувствую себя парализованной – ноги не слушаются, хотя разум приказывает шагнуть в вагон, пока «железный конь» на мгновение остановился. В моем воображении мелькают образы трагедий, к которым приводит подобная скорость: аварии, крушения, пар, вырывающийся из труб, гонки автомобилей, дети, попавшие под колеса во время игр, и героические пилоты, пикирующие в море… Поезд врывается на станцию, как вулканическая лава. Люди заталкивают меня в бездну… в темные глубины страшных темных сил… Проходит несколько минут – и я уже стою на шумной улице, все еще дрожа от пережитого.
После городской суеты особую радость мне доставляет мой уютный сад! Он скромен и невелик. Один друг называет его «гнездышком», другой – «садом философа», ведь со всех сторон его окружает забор, и он очень мал, но в то же время бесконечен, как небо. Для меня он убежище для пчел, птиц и бабочек, оазис спокойствия, где утомленная душа находит покой от мира, тайное место для размышлений, где я осмысливаю свои поступки. В любое время дня и года, входя в него, я ощущаю безграничное счастье. Это может быть свежий рассвет, когда распахиваются золотые врата солнца, первый шепот листьев будит птиц, рассеивается утренний туман, а роса тает на спящих цветах, которые поднимают свои головки навстречу новому дню. Либо полдень, когда жизнь во всей своей полноте раскрывается передо мной и яркий свет преображает все вокруг. Или это может быть волшебная тишина вечера, когда тени мягко ложатся на дорожку передо мной, и я чувствую, как угасает дневная суета, а в траве зажигаются огоньки светлячков, и мое сердце наполняется благодарностью Создателю за этот маленький рай и за цветы, посланные мне для утешения.
Я наслаждаюсь своим садом в любую погоду и в любое время года. Даже когда зимой ветер обрушивает на меня снег с живой изгороди, я снимаю перчатки, чтобы прикоснуться к деревьям и кустам.
Обычно я легко нахожу зеленый круг деревьев, окружающих мою тропинку, но глубокий снег сглаживает неровности почвы, и я чувствую себя, как Сэнди из романа Марка Твена. Коннектикутский янки, оказавшийся при дворе короля Артура, спрашивает Сэнди: «Где же находится замок? В каком направлении отсюда?» А она отвечает: «О, простите, сэр, к нему нет направления отсюда, потому что дорога лежит не прямо, но все поворачивает и поворачивает…»
И когда страница календаря открывается на июне, я готова оставить все дела и погрузиться в Царство Радости. В июне вечнозеленые деревья, окружающие мой сад, источают волшебные ароматы, в воздухе смешиваются запахи сирени и лавра. Цветки жимолости свешиваются со стены, и каждый порыв ветра приносит их аромат. Вейгела протягивает ко мне свои призрачные объятия, и, если я отталкиваю их, она осыпает меня лепестками. Высокие ирисы из Японии и Германии украшают вьющуюся вокруг беседки дорожку своим изысканным нарядом. В уголке сада растет старинный куст сирени, который в июне склоняется под тяжестью цветков, аромат которых успокаивает душу.
Весь июнь лужайки моего сада озарены пышной красотой тюльпанов, среди которых здесь и там встречаются островки нарциссов и гиацинтов.
Это невозможно описать словами!
Однажды весной, когда мой кизиловый куст вспенился белоснежными цветками, пара снегирей решила обосноваться среди его ветвей. Они были слишком заняты своими делами, чтобы обращать на меня внимание. Сначала они улетали на соседнее дерево, когда я прикасалась к ветвям, но со временем привыкли ко мне. Я приносила им еду и старалась неловко объяснить свои добрые намерения. Однажды я почувствовала, как ветки шевелятся у моей руки, а через пару дней маленькие коготки крепко схватили мой палец. Вскоре снегирь уже смело сидел на моей ладони.
Среди всех растений в моем саду я особенно люблю вечнозеленые. Они шаловливо дергают меня за волосы, когда я прохожу мимо. Весной они пытаются передать мне радостные вести каждый вечер, но я не всегда могу понять их шепот и вздохи. Они могли бы рассказать многое о прошлом, если бы я сумела понять их язык. Тогда я бы узнала о том, что происходило столетия назад. Я часто ощупывала годовые кольца на пнях, свидетельства многих лет появления и смерти, прожитых ими задолго до нашего рождения.
Я задаюсь вопросом, откуда у них берется стремление расти вверх, любовь к звездам, солнцу и облакам, привязанность к земле, целеустремленность и внутренняя сила. Стоя рядом с вечнозеленым деревом, я слышу его шепот: «То, что ты есть, всегда было и всегда будет. Каждый твой вздох и порыв начинался в бесконечности и вернется туда вместе с нами».
Когда мысли о мирских бедах ранят мою душу, прогулка среди вечнозеленых растений успокаивает меня. Я чувствую себя как цветок, который после ночного мороза выпрямляет стебель и с надеждой тянет головку к солнцу. Я слышу песнь корней, усердно работающих в темноте, которые никогда не увидят своего труда. Но ведь именно они поднимают цветы к свету. Я не могу коснуться их, но думаю о них с любовью.
Прогуливаясь по саду, я чувствую, как ветер сдувает капли дождя с листьев, осыпая ими мое лицо. Из далекого прошлого ко мне доносятся сладкие воспоминания, шепчущие: «Дом родной! Мама! Папа!» Мое сердце ищет в темноте руки, которые ласкали меня и направляли мои шаги. Я вспоминаю слова, которые моя младшая сестра писала на моей ладони своими робкими пальчиками.
И ветры Алабамы летят ко мне сквозь время. Ветры Юга несут боль и радость, ласкают меня своим теплом, прогоняя усталость и тревогу.
Несколько лет тому назад я убедила себя отложить повседневные заботы и устроить двухмесячный отдых на лоне природы. В этом путешествии мне составили компанию миссис Мэйси и Эдна Портер. В багажнике нашего автомобиля помимо палатки, газовой плитки и ледника сидела и Зиглинда, чья задача заключалась в отпугивании нежданных гостей своим грозным лаем.
Однажды мы остановились в округе Беркшир у живописного ручья, где утром нас разбудило стадо коров. Они осматривали наш лагерь, пока я гладила их шелковистые бока и касалась влажных носов. Коровы не выразили ни капли недовольства, даже если они его и чувствовали. Под Монреалем мы разбили лагерь на просторном поле, которое мы окрестили Полем гроз, ведь едва мы успели устроиться на ночь, как на нас обрушилась страшная буря. Наш маршрут пролегал вдоль реки Святого Лаврентия от Монреаля до Квебека, а затем мы спустились через Мэн к реке Кеннебек, по которой сплавляли бревна к расположенным ниже по течению лесопилкам. Я осторожно вошла в реку, ухватившись за камни, и, хотя течение кружило меня, как осенний лист, мне удалось дотронуться до нескольких бревен. Это было волнующее приключение, напомнившее мне о детских годах!
Возвращаясь домой, мы проехали через Белые горы и хребет Адирондак. В Нью-Хемпшире мы разбили лагерь на вершине холма возле озера Уиннипесоки, откуда открывался великолепный вид. Однако задолго до рассвета мы поняли, что красивые пейзажи не гарантируют комфортного сна. Сильные ветры, как группа разбойников, напали на нашу палатку и пытались сначала разорвать ее в клочья. Потом они надули ее, как парус, и, если бы мы не повисли на веревках своим весом, они бы унесли ее прочь. Зиглинда выла в унисон с ветром, причем так же громко. В итоге, едва дождавшись рассвета, мы, завернувшись в одеяла, собрали палатку и спешно покинули это место, даже не оглянувшись на прекрасный вид, заманивший нас в ловушку.
Но самым запоминающимся стал наш лагерь в сердце Адирондакских гор, в хвойном лесу, где даже в полдень царила ночная тьма. Мы спали на мягких еловых ветках у костра, который горел всю ночь. Оттуда мы спустились в Кэтскилл и, проехав вдоль Гудзона, вернулись в Нью-Йорк.
Люди порой удивляются моей любви к таким походам. Но многие творения Божьи написаны выпуклым шрифтом Брайля! Я чувствую голоса земли не только зрением и слухом, но и на ощупь.
В лесу я люблю прикоснуться к дереву и услышать шорох зверьков в листве.
Я люблю ходить по темным тропинкам, пахнущим мхом и влажной травой, по холмам и узким долинам, где кусты и деревья гладят меня по голове, когда я прохожу мимо.
Я люблю стоять на мостиках и ощущать журчащие под ними ручьи.
Я люблю сидеть на упавшем дереве так долго, что робкие лесные обитатели забывают об осторожности и начинают взбираться на мои ступни и стряхивать росу с листьев мне на плечи.
Оставаясь неподвижной, я улавливаю мириады понятных мне колебаний: шорох травы, шелест листьев, скрип сучков. Ветви колышутся под тяжестью птиц, трава шевелится, когда ее задевают крылышки насекомых, ветер играет серебристым пухом репейника…
Все эти звуки наполняют мой мир, хотя мой путь и безмолвен.
Глава 19Волшебные окна
Когда я держу в руках любимую книгу, я ощущаю, как исчезают ограничения, сковывающие меня, и мой дух стремится к свободе. Через книги я обретаю новый мир, который заменяет мне потерянный, и там вместо смертных я веду беседы с богами. У меня не хватит места, чтобы перечислить все книги, обогатившие мою жизнь, но есть те, которые я не могу не упомянуть.
Я читала Библию так много раз, что страницы стерлись от моих прикосновений. Некоторые стихи я знаю наизусть, особенно псалмы книги пророков и Евангелия.
В своей книге «Моя религия» я описывала, как учения Сведенборга усилили мое восприятие присутствия Божьего на Земле. Его труды пробудили во мне более глубокое понимание нашего единения с Богом и поддерживают мое желание служить людям. У меня до сих пор хранятся его работы «Взаимодействие Души и Тела», «Божественная любовь и мудрость», а также отрывки из других его книг, которые переписал для меня еще в детстве мистер Хитц.