Петр АбелярИстория моих бедствий
ОТ РЕДАКЦИИ
Знаменитая автобиография Петра Абеляра (1079-1142 гг.), известная под наименованием «История моих бедствий» и публикуемая в настоящем издании, представляет чрезвычайно большой интерес для читателя. Она принадлежит перу прославленного философа – магистра «свободных искусств», одного из самых крупных представителей ранней городской культуры во Франции, который восстал против безоговорочного авторитета католической церкви и подвергся за это с ее стороны жесточайшим преследованиям. «История моих бедствий» интересна особенно тем, что она дает яркое и наглядное представление об идеологической борьбе, кипевшей во Франции в первой половине XII в., и позволяет понять реакционную роль католической церкви в этой борьбе.
Резко отличающаяся и от средневековых хроник, регистрирующих события в их внешней последовательности, и от средневековых трактатов, с их схоластическими рассуждениями и умозаключениями, автобиография Абеляра может рассматриваться как образец весьма ранней мемуарной литературы, тем более редкостной для того времени, что она раскрывает перед читателем душевные переживания человека, подвергшегося преследованиям со стороны католической церкви.
Пронизанная духом борьбы и сопротивления, эмоционально насыщенная, содержащая едкие характеристики его врагов, автобиография Абеляра отличается необычной для XII в. ясностью изложения и превосходным, точным и выразительным языком. Имея огромное познавательное значение для всякого человека, интересующегося духовной жизнью средневековья, «История моих бедствий» читается вместе с тем и как захватывающее литературное произведение. Трагическая судьба Абеляра, дважды осужденного на церковных соборах, философа, которому церковь запрещала вести литературную и преподавательскую деятельность, магистра, школы которого она закрывала, а учеников преследовала, не может не вызывать глубокого интереса и живого сочувствия со стороны советского читателя.
К сожалению, на русский язык текст «Истории моих бедствий» переводился только однажды[1] более пятидесяти лет назад. Издание это стало уже библиографической редкостью, и широкие круги читателей не имеют возможности им пользоваться. Кроме того, необходимо отметить, что перевод автобиографии Абеляра, сделанный П. О. Морозовым под редакцией А. Трачевского, несмотря на несомненные литературные достоинства, в ряде мест неточен, а иногда и просто ошибочен. Так, например, в одном из важнейших разделов «Истории моих бедствий», а именно там, где речь идет о философских разногласиях Абеляра с Гильомом из Шампо – представителем чисто идеалистической точки зрения, утверждавшим, что идеи существуют независимо от реального мира и до него, – старый перевод искажает текст подлинника и делает его просто бессмысленным.
В настоящем издании дается новый, тщательно проверенный перевод «Истории моих бедствий» с латинского текста. В квадратные скобки заключены слова, отсутствующие в латинском тексте, но введенные переводчиком для правильной и точной передачи текста. Внимание как переводчика, так и редакторов было обращено не только на точность и соответствие перевода подлиннику, но и на сохранение в переводе духа этого (подлинника с характерными для него взволнованностью и страстностью.
Анализ публикуемого в настоящем издании литературного памятника и тех общественных условий, которые вызвали его к жизни, дает статья Н. А. Сидоровой «Петр Абеляр – представитель средневекового свободомыслия»[2].
Не меньший интерес для характеристики идеологической борьбы во Франции XII в. имеют и другие произведения Абеляра, которые непосредственно дополняют «Историю моих бедствий» и делают ее более понятной («Пролог» П. Абеляра к собранным им противоречивым суждениям церковных авторов, которые он озаглавил «Да и Нет», «Диалог между философом, иудеем и христианином» и «Возражение некоему невежде в области диалектики, который, однако, порицал занятие ею и считал все ее положения за софизмы и обман»). Весьма важными для понимания жизненного пути Абеляра являются также обращенные к нему письма его возлюбленной, а затем жены – Элоизы, небольшой трактат его ученика Беренгария, написанный в защиту учителя и направленный против виднейших деятелей католической церкви, и письма главного врага Абеляра – аббата Бернара Клервоского[3]. Все эти материалы, публикуемые в «Дополнениях» к автобиографии Абеляра, позволяют воссоздать живую картину борьбы между представителями средневекового свободомыслия и католической церковью и более полно представить себе ту роль, которую в этой борьбе играл Абеляр.
Настоящее издание подготовлено следующими лицами: «История моих бедствий», а также «Первое письмо Элоизы Абеляру» и «Второе письмо Элоизы Абеляру» переведены с латинского В. А. Соколовым. В. С. Соколовым переведено «Первое письмо Абеляра Элоизе». Н. А. Сидоровой выполнен перевод с латинского языка на русский следующих текстов: П. Абеляр. «Возражение некоему невежде в области диалектики, который, однако, порицал занятие ею и считал все ее положения за софизмы и обман»; П. Абеляр. «Пролог» к «Да и Нет»; П. Абеляр. «Диалог между философом, иудеем и христианином» (два отрывка из трактата); письма современников и участников Сансского собора 1140 г. и «Апология» схоластика Беренгария.
Редактором всех переводов является В. С. Соколов. Комментарии составлены Д. А. Дрбоглавом, именной указатель – Е. А. Жаботинской. Сопроводительная статья и общая редакция настоящего издания принадлежат Н. А. Сидоровой.
ИСТОРИЯ МОИХ БЕДСТВИЙ
Человеческие чувства часто сильнее возбуждаются или смягчаются примерами, чем славами. Поэтому после утешения в личной беседе, я решил написать[4] тебе, отсутствующему[5], утешительное послание с изложением пережитых мною бедствий, чтобы, сравнивая с моими, ты признал свои собственные невзгоды или ничтожными, или незначительными и легче переносил их.
Я происхожу из местечка, расположенного в преддверии Бретани, как я думаю, милях в восьми к востоку от Нанта, и носящего название Пале[6]. Одаренный от природы моей родины или по свойствам нашего рода восприимчивостью, я отличался способностями к научным занятиям[7]. Отец мой[8] до того, как я препоясался воинским поясом[9], получил некоторое образование. Поэтому и впоследствии он был преисполнен такой любовью к науке, что, прежде чем готовить каждого из своих сыновей[10] к воинскому делу, позаботился дать им образование. Решение отца было, конечно, исполнено, а так как я в качестве первенца был его любимцем, то он тем сильней старался тщательнее обучить меня.
Я же чем больше оказывал успехов в науке и чем легче они мне давались, тем более страстно привязывался к ним и был одержим такой любовью к знанию, что, предоставив своим братьям наследство, преимущества моего первородства[11] и блеск военной славы, совсем отрекся от участия в совете Марса[12] ради того, чтобы быть воспитанным в лоне Минервы[13]. Избрав оружие диалектических доводов среди остальных положений философии, я променял все прочие доспехи на эти и предпочел военным трофеям – победы, приобретаемые в диспутах. Поэтому, едва только я узнавал о процветании где-либо искусства диалектики и о людях, усердствующих в нем, как я переезжал, для участия в диспутах, из одной провинции в другую[14], уподобляясь, таким образом, перипатетикам[15].
Наконец я прибыл в Париж, где эта отрасль познания уже давно и всемерно процветала, и пришел к Гильому из Шампо[16], действительно выдающемуся в то время магистру в этой области, который пользовался соответствующей славой. Он-то и стал моим наставником[17]. Сначала я был принят им благосклонно, но затем стал ему в высшей степени неприятен, так как пытался опровергнуть некоторые из его положений, часто отваживался возражать ему и иногда побеждал его в спорах. Наиболее же выдающиеся из моих сотоварищей по школе весьма сильно вознегодовали на меня за это и тем сильнее, чем я был моложе их по возрасту и по курсу обучения. Здесь-то и начались мои бедствия, продолжающиеся поныне; чем шире распространялась обо мне слава, тем более воспламенялась ко мне зависть.
Возымев о самом себе высокое мнение, не соответствовавшее моему возрасту, я, будучи юношей, уже стремился стать во главе школы[18] и даже наметил себе место, где я мог бы начать такую деятельность, а именно – в Мелёне[19], бывшем в то время значительным укрепленным пунктом и королевской резиденцией. Упомянутый мой учитель[20] догадался об этом и постарался, насколько это было для него возможно, отдалить мою школу от своей. Он изобретал всевозможные тайные махинации, чтобы помешать открытию моей школы и, прежде чем я покину его, лишить меня избранного для нее места. Но так как некоторые из сильных мира сего относились к нему недружелюбно, то при их поддержке и содействии мне удалось добиться исполнения моего желания, а его явная зависть возбудила у многих сочувствие ко мне.