Очень важно отметить, что эта критика перерастает у Беренгария в критику папства и папской курии. Резко осуждая папу за его безоговорочное согласие с решениями Сансского собора, Беренгарий столь же резко отзывается и о римских кардиналах, которые, как он пишет, научились в папской курии любить не бога, а золото. Заявление Беренгария весьма интересно, ибо оно свидетельствует о несомненной идейной связи Беренгария с Арнольдом Брешианским, находившимся в то время во Франции, я о близости Беренгария к голиардам, высказывавшим те же мысли в своих сатирических стихотворениях. Общее оппозиционное по отношению к католической церкви настроение самых близких учеников Абеляра несомненно, как несомненна и связь этого настроения с антицерковной и антипапской проповедью городских еретиков.
Намерение Беренгария выпустить вскоре в свет продолжение «Апологии», исключительная смелость, с которой он расправлялся в своем памфлете с наиболее видными деятелями «теократической партии» и, наконец, быстрое распространение «Апологии» не только во Франции, но и в Италии (нет никакого сомнения в том, что самое активное участие в этом приняли «бродячие школяры»), все это вместе взятое позволяет утверждать, что Беренгарий не был одинок в своем сочувствии к Абеляру. Антицерковная направленность его памфлета нашла непосредственный отклик среди того общественного слоя, к которому принадлежали представители оппозиционной по отношению к церкви ранней городской культуры.
Неудивительно, что церковь не прошла мимо «Апологии» Беренгария. На него обрушилось одновременно и белое и черное духовенство, и он оказался вынужден не только бежать от этих преследований в Севеннские горы, но и письменно заявить о своем отказе от выпуска в свет продолжения «Апологии».
Но в чем же значение выступления Беренгария? В отличие от другого ученика Абеляра – Арнольда Брешианского, Беренгарий не имел непосредственной связи с народными массами и не участвовал в их антифеодальной борьбе. Свою «Апологию», написанную на латинском языке, он предназначал для узкого слоя магистров «свободных искусств» и их учеников. Круг его интересов ограничивался пределами преподавательской и литературной деятельности, и дальше этого Беренгарий не шел. Ни в памфлете, ни в своих письмах он не выдвинул никакой позитивной программы. И все же, несмотря на это, его выступление имело большое значение. Сильная сторона «Апологии» заключалась в общей тенденции этого произведения, носившего тот же антиавторитарный характер, что и трактаты учителя Беренгария. Самым же главным являлось то, что памфлет Беренгария был написан непосредственно после расправы, учиненной над Абеляром деятелями «теократической партии», и явился как бы ответом на эту расправу со стороны тех, кто стоял на позициях свободомыслия.
VIII
Такова история Абеляра и той борьбы, которую он и его ученики вели с католической церковью. Прогрессивный характер этой борьбы не вызывает сомнений, так же как не вызывает сомнений и то, что гонения, которым церковь подвергала людей, осмелившихся оказать открытое сопротивление ее авторитету и нарушить ее многовековую монополию в области образования, нанесли огромный ущерб развитию средневековой культуры.
Конечно, нельзя забывать, что сам Абеляр был человеком весьма далеким от народных масс и так же, как Беренгарий, не принимал никакого участия в антифеодальных движениях своего времени. Принадлежавший к умеренному крылу молодой городской «интеллигенции», Абеляр отражал в своей деятельности интересы тех элементов, из которых впоследствии сформировалось средневековое бюргерство. Отсюда нестойкость и непоследовательность Абеляра, особенно заметная при сравнении его поведения с поведением даже рядовых участников средневековых народных ересей.
В своих столкновениях с церковью Абеляр чаще оборонялся, чем: наступал, готов был идти на различные компромиссы и даже просить у церкви прощения. Нельзя сказать, что Абеляр был всегда последователен и в своих взглядах. Так, например, выдвигая на первый план разум и категорически отрицая слепую веру, он в то же время не отвергал католических догматов и, хотя часто истолковывал их в антицерковном духе, был субъективно уверен, что поступает как верный сын церкви.
Но субъективные представления Абеляра и объективные результаты его преподавательской и литературной деятельности были различны. Тесно связанный со своими учениками, и прежде всего с вагантами, постоянно соприкасавшимися с народными массами, Абеляр, несмотря на свою непоследовательность, был страшен для церкви тем влиянием, которое могли оказать на народные массы его антицерковные высказывания. Наибольшую тревогу со стороны церкви вызвали антиавторитарные тенденции Абеляра, ибо именно в этом пункте его учение особенно близко соприкасалось с народными ересями. Совершенно реальная для господствующего класса опасность, которая вырастала в XI и XII вв. во Франции «снизу», дает нам возможность понять не только причины резко враждебного отношения католической церкви к Петру Абеляру, но и исторически-прогрессивный: смысл его деятельности, о которой В. Г. Белинский писал: «...еще в средние века являлись великие люди, сильные мыслию и упреждавшие свое время; так, Франция еще в XII веке имела Абелара; но люди, подобные ему, бесплодно бросали во мрак своего времени яркие молнии могучей мысли: они были поняты и оценены через несколько веков после их смерти»[455].