Глава XLIIIО том, что предприняла Круэлсия после ухода сестры, и как она вновь отправила пажа на поиски Нарбиндела
Круэлсия, видевшая, что сестра ее ради Тажбиана была готова на все, притом что его чувства были ей не известны и, если они и были, то она видела лишь самое раннее их проявление, стала удивляться тому, что сама не надумала направиться на поиски своей любви. С другой стороны, она верила, что Нарбиндел ее любит и еще вернется за нею. И хотя ее еще поддерживала надежда, она неоднократно отправляла своего пажа в замок, чтобы что-либо узнать о Нарбинделе. Но это совпадало со временем, когда он стал жить как пастух, стерег коров на этих берегах и прозывался Бимардером. И здесь, увидя, как госпожу Аонию выдали замуж за другого, предался непомерному отчаянию.
Глава XLIVО том, как паж в поисках Бимардера встретился с Инеш, служанкой Аонии, и о том, что с ним произошло
Так паж скитался в поисках Бимардера, спрашивая о нем каждого встречного и поперечного, пока не увидел Инеш, выходившую из дома Ламентора. И, поскольку он видел ее и раньше, то спросил, не было ли у Ламентора каких-либо известий от Нарбиндела и Тажбиана, ибо он давно уже искал обоих. Инеш, расспросив его обо всем более подробно, сказала:
– Ни о каком Тажбиане я никогда не слыхала, но о Бимардере знаю уже давно на горе себе и другим, и все это началось после того, как он вышел из нашего шатра.
Паж, человек очень проницательный, сразу понял, что, так как от Нарбиндела давно не было вестей, а то, что говорила женщина, весьма соответствовало его поведению, от нее можно было узнать немало интересного. Он спросил:
– Какое горе он может причинить кому-то, кроме себя самого?
– По крайней мере, – отвечала Инеш, – нынешним своим уходом он очень обидел мою госпожу, которая ни в чем не виновата.
Так она отвечала на вопрос пажа, ибо ей показалось, что он частично был посвящен в тайну Бимардера. Когда же паж услышал все это, то еще более уверился в своих подозрениях. К тому же ему на память пришла сестра Белизы, очень красивая девушка, жившая в доме Ламентора. Так что, сопоставив названное Инеш имя с именем Нарбиндела, он мысленно восстановил всю историю несчастного рыцаря. Он хотел было перевести разговор на другую тему, чтобы Инеш ничего не заподозрила, но та настолько искренне считала, что он знает не меньше ее самой, что сказала:
– Если вы посланы от Бимардера или знаете, где он находится, зачем задаете лишние вопросы? Мне бы хотелось его увидеть, чтобы объяснить, что именно на нем лежит та вина, которую он возлагает на других.
Паж, опять услышав незнакомое ему имя, снова насторожился. Когда оно прозвучало впервые, он решил, что ослышался, теперь же он подумал, что рыцарь мог сменить имя так же, как и возлюбленную. Чтобы не вызвать подозрений Инеш, он спросил:
– А как бы вы хотели, чтобы Бимардер поступил в этом случае? Он так переживает, что и не знаю, как вы можете оправдать поведение своей госпожи.
– Я скажу вам, – отвечала Инеш, – что если она против своей воли и согласилась на этот брак, то лишь потому, что ей казалось, что так она будет пользоваться большей свободой, чем в доме Ламентора. Это-то и следовало знать Бимардеру, прежде чем винить бедняжку во всем, так как очень уж она убивается. Однако пусть они сами разбираются, если когда-нибудь увидятся, кто из них больше виноват, а вы расскажите мне, как вы расстались с Бимардером и почему сейчас его ищете.
– Он был еще здесь, – отвечал паж, – когда отправил меня отсюда с одним поручением; теперь же я возвратился, но не нахожу его на месте.
– В это я верю, – сказала Инеш, – так как в этих краях уже не осталось пастуха, которого я не расспрашивала бы о нем, и только один, бывший рядом с ним, когда увозили Аонию, сказал, что он ушел вверх по реке и больше о нем ничего неизвестно.
Из этих и других слов Инеш паж понял, что произошло между рыцарем и Аонией, удивился столь великим переменам и сказал:
– Теперь, когда я знаю, куда он направился, мне хочется его отыскать, хотя сомневаюсь, что мне это удастся.
– Удастся, с Божьей помощью, – отвечала Инеш, – и если вы его найдете, скажите, что вина Аонии перед ним ничтожна, расскажите, как ей сейчас тяжело, и сообщите мне, когда его найдете.
– Так я и сделаю, – пообещал паж.
Глава XLVО том, как Инеш, расставшись с пажом, рассказала Аонии о том, что произошло
Расставшись с пажом, Инеш направилась к Аонии и рассказала ей обо всем, что произошло. Воспоминания о Бимардере снова нахлынули на Аонию, и снова вспыхнул огонь, как бы таившийся под спудом. Так бывает и с угольками в костре: когда нет пламени, они покрываются пеплом, но стоит только раздуть огонь, как они все вспыхивают ярким заревом. Так было и с Аонией, боль которой было притупилась в связи с отсутствием Бимардера, чтобы вновь разгореться при словах Инеш о ее встрече с пажом, о коем я сейчас вам и поведаю.
Он отправился восвояси, все время размышляя о том, как сообщить столь грустное известие своей госпоже. Наконец он решил, что лучше сразу лишить ее всяких иллюзий, чем заставлять провести всю жизнь в их плену. Он счел своим долгом рассказать Круэлсии всю правду, хотя и знал, что выслушать ее ей будет трудно. Он подумал, что после этого она быстрее вернется к обычной жизни.
С таким намерением паж предстал перед Круэлсией, которая задрожала уже при виде его лица, по выражению которого можно было догадаться, что он не может сообщить ничего хорошего. Увидев ее состояние, он не хотел ей ничего говорить, но Круэлсия принялась умолять его и настаивать на своем, и он рассказал ей все, что узнал от Инеш.
Безмерны были боль и удивление Круэлсии, когда она узнала о происшедших с Нарбинделом переменах. Ничего не ответив, она побледнела и, сжав руки, упала без чувств. Она казалась мертвой и не могла ни говорить, ни даже плакать. Видимо, у нее было очень ранимое сердце, судорожно сжимавшееся при плохих и хороших известиях, из-за чего и другие части тела становились безжизненными. Круэлсия долго находилась в обмороке, пока наконец не явилась ее мать и, увидев ее в таком состоянии, не перепробовала многих средств, чтобы привести ее в чувство. Наконец, когда к ней постепенно возвратилась жизнь, ее сердце нашло в себе силы, чтобы исторгнуть страшный крик из глубины ее души, заставивший содрогнуться тех, кто его слышал. Затем, сжимая руки и проливая слезы, она заговорила:
– Ах, Нарбиндел! Сердце давно мне подсказывало, что так ты со мною поступишь, а я так любила тебя и никак не могла этого предотвратить! И разве та, ради которой ты меня оставил, больше, чем я, достойна твоей любви?
Потом она замолчала и, рвя на себе волосы, упала на кровать, воскликнув:
– Ах, мое сердце!
Тут она опять словно оцепенела, и уже ни мать, ни кто другой не могли привести ее в чувство. Мать даже начала ее оплакивать, как умершую. И вспомнив о бегстве Ромабизы, сказала:
– Ах, любовь! Я думала, что ты не причинишь зла моей старшей дочери, а ты покарала ее, как никого.
С этими словами она также потеряла сознание.
Глава XLVIО великих неожиданностях, обрушившихся на Круэлсию и ее мать в связи с тем, что они узнали о Нарбинделе
Так обе они были без чувств, пока наконец старая мать не пришла в себя благодаря помощи слуг. Тогда она занялась дочерью, в чем действительно была необходимость, и смогла привести ее в сознание.
И, сидя среди вновь принесенных подушек, ибо прежние давно промокли от слез, Круэлсия вздела руки к небу и сказала:
– О Бимардер, Бимардер! Я уже не смогу называть тебя тем именем, с которым ты был мне верен. Сейчас же ты потерял себя самого и предал и себя, и меня в огне столь безумной любви! Пусть же Бог сожжет в нем тебя и ту, на кого ты меня променял, и если он справедлив, то отомстит за меня, я же буду стараться дожить до этого дня, а там пусть приходит смерть, ибо потом мне жить ни к чему! Не знаю, как ты обманулся, ведь во мне всегда была моя вера, хотя, видно, правду мне говорили, что как ни люби нас чужестранец, мы всегда будем для него чужими.
Круэлсия еще многое сказала и сделала в эти день и ночь, не зная ни минуты покоя. Под утро она позвала к себе всех, кто ей служил, когда Нарбиндел был при ней, и велела им покинуть ее дом, притом что ее мать оплатит им их труды, ибо она не хотела, чтобы хоть кто-то напоминал ей об утраченном возлюбленном. В числе прочих она изгнала и своего пажа, а сама удалилась в очень благочестивый Монастырь святой Моники, находившийся в двух лигах от ее дома, и пребывала там, пока туда не явился ее паж.
Глава XLVIIО том, как паж разыскал Бимардера, и о сражении его и Гудиву с дикарями
Дальше наша повесть гласит, что паж долго скитался, пока не набрел на ясень, который вы видите у воды, и, сев под него, долго думал, чем заняться дальше. В конце концов он решил идти туда, где, по словам Инеш, мог либо найти самого Бимардера, либо хотя бы что-то о нем разузнать. Будучи очень предан Бимардеру, паж готов был на любые подвиги и труды, лишь бы его спасти.
Идя вверх по течению реки, он прошел уже немало и впал в отчаяние, не зная, что делать дальше. Но, поскольку время Бимардера приспело, судьба распорядилась так, что они встретились, и конец его был предрешен. Однажды паж попал в высокие горы и сразу подумал, как хорошо было бы пожить в этих местах Бимардеру, чтобы вернуть душевный покой.
Вдруг с высоты он увидел, как внизу, в долине две огромные собаки гонятся за диким кабаном. Прошло немного времени, и они настигли его у складок высокой горы, покрытой лесом и издали казавшейся необитаемой. Собаки набросились на кабана и растерзали его. Через какое-то время из пещеры под горою на рев кабана вышел дикий горец с палицей в руках.
Подойдя к кабану, он стал разделывать его при помощи своего оружия. Когда он почти закончил свой труд, по следу собак пришли двое мужчин, один с дротиком, а другой с пастушьим посохом в руках. Подойдя к дикарю, один из них сказал: